Грезы

— О, Шон. — Ее глаза широко распахнулись, и цвет их, нежно-золотой, напоминал восход. — Прости. Это глупо с моей стороны. Прости. Конечно, тебе не захочется смотреть, как мы будем восстанавливать эту историю. Но пожалуйста, не уезжай.

— Сасс. — Он накрыл рукой ее руку, и в его искренности не приходилось сомневаться. — Я ничем не могу помочь. Я человек далекий от кино. Я снова стал писателем благодаря тебе, и с меня этого достаточно. Но не требуй от меня, чтобы я околачивался поблизости. Что скажет Курт, когда вы сыграете свадьбу? Разве что, пожалуй, ему захочется, чтобы я присматривал за вашими детьми, когда они начнут рождаться на свет? Что ж, может, из меня и получится неплохая нянька.

— Я вовсе не имела в виду ничего подобного, и ты это знаешь. — Они сидели у бассейна в тишине, их руки переплелись. Они оба старались не замечать этого прикосновения, оба не могли, не смели признаться себе, как это приятно. — Конечно, ты можешь оставаться столько, сколько хочешь, но я догадываюсь, что тебе захочется зажить своим домом… — Сасс замолчала и на миг отвела взгляд. — …ты захочешь жить своей жизнью.

Шон отодвинулся, и его рука без усилия выскользнула. На мгновение ему захотелось, чтобы Сасс схватила ее и вернула назад.

— Я хочу зажить новой жизнью, но не уверен, что Калифорния для меня подходящее место.

— А Ирландия?

Шон покачал головой.

— Не теперь. Может когда-нибудь потом.

— Ну, не Аляска же.

— А почему бы и нет? — быстро спросил Шон. — Ты видела более спокойное место? Лучшего я просто не найду. Где еще можно так без помех писать?

— А ты видел более подходящее место для того, чтобы спрятаться от жизни? Сможешь ли ты устоять, Шон, если на тебя снова нахлынут воспоминания, а тебе даже поговорить будет не с кем? Или ты думаешь, что я снова лягу в снег и замерзну до полусмерти, чтобы ты смог потом приятно скоротать время?

Шон невольно рассмеялся, и Сасс почувствовала, что по ее телу пробежала волна облегчения. Как беспокоилась она за него, этого талантливого, красивого человека, попавшего в беду. Сейчас, казалось, ему стало лучше, но Сасс понимала, что он еще не совсем исцелился. И вот он собирается уехать, исчезнуть, и Сасс понимала, что не может ему этого позволить. Ей казалось, что у него еще не окрепла душа, что он нуждается в ней. Но так ли это?

— С твоей стороны очень мило, что ты беспокоишься обо мне, но не стоит этого делать. Я долго был предоставлен самому себе, много ездил и могу снова вести кочевой образ жизни. Но пока что я вернусь назад к себе. У меня есть дом, ты разве не помнишь? Я скучаю без своего кресла и камина. Мне хочется одному побродить по лесу, подышать горным воздухом. Мне не хватает этого, Сасс.

— Тебе нужен друг, Шон, — беспомощно ответила Сасс, зная, что решение уже принято и она не заставит его передумать.

— У меня он есть, Сасс. Ты думаешь, что я когда-нибудь забуду про это? Думаешь, я забуду время, которое мы провели вместе?

Сасс понурила голову, сраженная его правотой. Она не может ничего ему предложить. Как и всегда, она говорила то от лица одной своей героини, то другой.

— Шон, я никогда прежде не подозревала, что я такая эгоистка. А теперь вижу, что лгала сама себе. И сейчас пытаюсь заставить тебя остаться, хотя это нужно больше мне, а не тебе.

— В этом нет ничего плохого, Сасс. Если бы я собирался снимать этот фильм, разве я тоже не захотел бы иметь рядом с собой человека, болеющего за дело не меньше моего?

— Да, пожалуй, — пробормотала она, понимая, что ее желание удержать его рядом с собой диктуется не только актерским суеверием. Но побоялась заглядывать себе в душу слишком глубоко и улыбнулась ему. — Ну, и каково быть талисманом?

Шон поддержал ее игру и улыбнулся в ответ.

— Очень приятно, благодарю тебя, дева. — А затем снова посерьезнел. — Но я свое дело сделал, а в том, что будет происходить дальше, я ничего не понимаю. Я буду бесполезен, поэтому мне лучше уехать. Я и так слишком долго тратил без пользы свою жизнь. Работу свою я закончил и не могу оставаться и смотреть на тебя…

Шон не закончил фразу, оставив их обоих в неведении, на что он не хочет смотреть, на съемки фильма или на нее, невесту Курта. Положа руку на сердце, Сасс хотела услышать от него признание, что он не может смотреть на нее: ни в объятиях другого мужчины, ни стоящую в солнечных лучах, ни склонившуюся вместе с ним над страницами сценария. Впрочем, взглянув на него, Сасс поняла, что эти чувства на самом деле не имеют под собой основания. Поскольку Шон Коллиер смотрел на нее, как смотрел всегда: открыто, с уважением, пожалуй, даже с нежностью. И трудно было сказать, что на самом деле скрывается в этих черных глазах. Впервые за долгое время она сдалась, уступила. Она подняла голову и посмотрела куда-то вдаль, вид у нее был уверенный в себе, как и подобает кинозвезде.

— Тогда я лучше не скажу больше ни слова, чтобы ты не испытывал чувства вины за то, что поступаешь так, как тебе хочется. Шон, я перед тобой в вечном долгу и желаю тебе только самого хорошего. Надеюсь, что ты не исчезнешь навсегда. Ты ведь не исчезнешь, правда?

— Я никогда не буду далеко от тебя, Сасс. Ни мыслями, ни сердцем.

Пора было уходить. Она поднялась, сжимая сценарий, понимая, что держит в руках часть жизни Шона Коллиера. Он поднялся одновременно с ней и взглянул на небо.

— Пожалуй, уже поздно, Сасс. — Он посмотрел на нее. — Уже начался новый год. Для меня он будет особый. Надеюсь, что для тебя тоже.

— Непременно, Шон. Не сомневаюсь в этом.

Шон Коллиер повернулся к ней и наклонил голову, их губы встретились в поцелуе, настолько нежном, что Сасс даже не была уверена, коснулись ли они друг друга. Но глаза ее закрылись, а когда открылись снова, лицо Шона Коллиера находилось все еще близко, его теплое дыхание овевало ей щеку, а густые черные ресницы почти касались ее ресниц. На миг Сасс захотелось, чтобы они застыли так навсегда, чтобы этот нежный миг длился вечность. Но когда Шон выпрямился и когда она опустила глаза, это мгновение улетучилось.

— Ты еще не спишь?

Сасс едва признала Лизабет, когда встретилась с ней, хотя от нее не ожидалось никаких новогодних сюрпризов. Она как всегда была в халате из синели и фланелевой рубашке. Волосы зачесаны назад, лицо чисто вымыто. Руки засунуты глубоко в карманы халата, в одной зажат носовой платок. И, не глядя, Сасс знала, что глаза Лизабет устремлены на нее, в них светится жажда общения. Лицо Лизабет было напряженным из-за боязни, что она упустит возможность выполнить какую-нибудь просьбу Сасс.

Прежде это никогда не раздражало Сасс, но внезапно такое внимание показалось навязчивым.

— Мне пока не хочется ложиться. Вероятно, сказывается привычка не спать в новогоднюю ночь. — Сасс грустно засмеялась, и Лизабет поняла, что ее гложет одиночество.

— А ты зря никуда не поехала, Лизабет, — сказала Сасс. — Могла бы повеселиться…

— Нет, я не хочу оставлять тебя одну. — Лизабет была уязвлена, голос ее задрожал, однако Сасс, казалось, не заметила этого.