Гриада (ил. Л.Смехова)

Самойлов снова усмехнулся:

–  За примерное поведение меня, возможно, не пошлют в Желсу, а используют для дальнейшего изучения мозговых процессов…

Биопсихологи внимательно прислушивались к нашему разговору.

–  Но с меня тоже довольно, - вдруг сказал Пётр Михайлович.
– Грианскую теорию пространства-времени я в основном познал. Весь необходимый материал собран в микрофильмах (он с удовлетворением погладил свои туго набитые карманы). Детальное изучение этих микрофильмов займёт теперь весь остаток моей жизни. Терпеть их эксперименты больше нет смысла. Будем думать о возвращении на Землю.

–  Пожалуй, поздно, Пётр Михайлович. Теперь отсюда не выберешься…

–  Выберемся, - уверенно говорит Самойлов.

Югд властно ударил по коленке тонким стержнем. Раздался мелодичный звон, воцарилась тишина.

–  Круги Многообразия требуют обсудить вопрос о пришельцах с Земли. Беспокойный дикарь по имени Вектор (так в его произношении прозвучало моё имя), как бесполезный объект для исследований мозговой функции и нарушитель Великого Распорядка Гриады, немедленно будет отправлен в Желсу… Тебе. Люг (он повернулся к красноглазому биопсихологу), я поручаю сделать землянину операцию мозга… Через две недели, как только будут закончены решающие опыты.

Красноглазый, довольно осклабившись, кивнул головой. Две недели… У нас есть время обдумать план бегства. Да он уже фактически созрел в моей голове.

–  Да, но на чём лететь?
– возразил академик, когда я заговорил с ним о побеге.

–  А это зачем?
– показал я ему антигравитационный диск, который тщательно прятал от Познавателей, так же, как и радиотелеаппарат, переданный мне Джиргом.
– Только я не знаю, поднимет ли он двоих…,

Самойлов, вероятно, окончательно уверовал в мою “гениальность” и крепко обнял меня.

–  Это очень кстати, - взволнованно произнёс он.
– Я знаю технические данные этого диска. Его грузоподъёмность - сто шестьдесят килограммов. Я вешу восемьдесят пять килограммов, а ты?

–  Девяносто!
– с отчаянием ответил я.
– Если бы знать раньше, я бы срочно похудел…

–  Ничего, - успокоил Самойлов, что-то напряжённо подсчитывая в уме.
– Обычно в любых аппаратах бывает какой-то запас, значит, и в диске есть запас грузоподъёмности.

Я быстро настроил диск и, обхватив Самойлова, включил аппарат. Довольно медленно мы поднялись к потолку.

–  Ну вот, видишь, - заметил Самойлов.
– С трудом, но вытянет. А куда же мы полетим?

–  Это предоставьте мне.

С видом заговорщика я извлёк радиотелеаппарат. Включил его и набрал условный шифр вызова. На миниатюрном экране заструились зеленоватые полосы. Прошла минута… другая… третья… Зеленоватые полосы побледнели, и сквозь дымку обрисовалось лицо Джирга. Он стоял на палубе незнакомого судна и озабоченно вглядывался в экран такого же, как у меня, радиотелеприёмника.

–  Я слушаю тебя, брат… - услышал я ослабленный расстоянием взволнованный голос Джирга.
– Что с тобой? Почему такой измученный вид? Где ты? Что я могу сделать для тебя?

В нескольких словах я рассказал, что произошло с нами, и попросил его укрыть нас у себя на судне. Джирг не удивился, а только сказал:

–  Когда и где?

–  Ожидай нас в том же районе, где мы с тобой расстались северо-западнее Дразы. Помнишь колонну радиомаяка?… О точном времени прибытия сообщу дополнительно.

–  Хорошо, брат, - сказал Джирг.
– Я буду ждать вас.

…Выслушав мой план, академик с сомнением покачал головой, но в конце концов признал, что лучшего в данном положении не придумаешь.

–  Стоит попробовать, - заключил он.
– Но ты забыл одну важнейшую деталь: удастся ли нам проскочить в выходной туннель Трозы?

–  Я думаю, что гриане открывают его строго периодически, может быть, каждый час. Нужно найти один из тех каналов, которые входят в систему этой “воронки убегаиия” и по которому я тогда вылетел из Трозы, и там поджидать открытия туннеля.

–  Нет, это не годится, - сказал Самойлов.
– Выходной туннель открывается шесть раз в сутки, и то лишь по специальному коду, который хранится в Электронном Центре Трозы, Я случайно узнал этот код: Познаватели довольно наивно предполагают, что мы недалеко ушли по уровню развития от гидроидов. Поэтому я пользовался в Информ арии полной свободой и доступом ко всем его сокровищам Этот код хранится в пятьсот четвёртом слое среднего яруса Информария. Он здесь… - Самойлов похлопал себя по лбу.

–  Как же использовать этот код?
– спросил я.

–  Очень просто: у тебя есть передатчик. Заложим шифр в генератор и излучим на промежуточный автомат, который расположен на крыше Кругов Многообразия. Тогда туннель откроется, но ненадолго… всего на пять минут, так как в Электронном Центре это обнаружат и тотчас закроют туннель. Мы должны вырваться из Трозы в эти пять минут.

–  Понял, - сказал я, ещё раз мысленно поблагодарив судьбу за то, что она опять свела меня с Петром Михайловичем.

…Резкий толчок прервал мой беспокойный сон.

–  Вставай, за нами пришли, - услышал я шёпот академика.

Я приподнял голову; в комнату входили Люг и два незнакомых служителя Кругов Многообразия.

–  Следуйте за нами в Сектор Усовершенствования, - без всяких предисловий предложил биопсихолог.

…Нас поместили в двух смежных лабораторных комнатах и велели ожидать. Я понял, что пришло время действовать. Случай благоприятствовал нам: в потолке лаборатории оказался овальный люк, вероятно, вентиляционный. “Сколько времени в нашем распоряжении?” - лихорадочно думал я, прикрепляя к груди диск.

–  Пётр Михайлович, скорее идите сюда. Пора!

Академик что-то мешкал.

–  Ну, что вы там?
– недовольно закричал я.
– Скорей!…

Запыхавшийся Самойлов показался в дверях. Он торопливо засовывал в оттопырившийся карман какой-то прибор, вероятно, взятый в лаборатории. Я лишь развёл руками. В такой момент! Нет, он положительно неисправим!…

–  Давай передатчик, - виновато сказал Самойлов.

Пока он настраивал передатчик, я тщательно запер обе наружные двери лаборатории.

–  Теперь держитесь крепче за меня, - прошептал я Самойлову. Волнение сжало горло. Мы крепко обхватили друг друга, и я включил диск. Аппарат плавно и сравнительно легко поднял нас к отверстию люка. Мы очутились в широкой тёмной трубе. Куда она выведет нас? Мы поднимались всё выше и выше, изредка касаясь её гладких стенок. Вдруг я довольно чувствительно ударился головой обо что-то твёрдое.

Оказалось, что тут канал изгибался под прямым углом. Сразу стало светлее: где-то далеко впереди забрезжил свет.