Гридень 4. Взлет

Уже кипела схватка за арьергардный корабль, Наши воины шли на приступ со щитами, но без доспеха. Наибольшую опасность в таком абордаже представляло падение в воду. Если на воине будет железо, то без шанса. Так что копья, которыми кололи моих соратников частью достигали своей цели и, то и дело, но скидывали воинов, что взбирались на мостики. Сложность абордажу добавляло и неустойчивое положение плотов.

Но вот Стоян, а его силуэт я мог отличить, спрыгивает на палубу корабля и начинает крутиться, с мечом в руках, отваживая врага от себя. В это время на вражеском корабле появляются еще союзные воины. Они колют и режут мечами, оттесняя уже бывших хозяев судна в сторону и, порой и ценой своей жизни, давая возможности взобраться на корабль соратникам. Некоторые враги уже прыгают в воду, до того скинув с себя шлемы и кольчуги.

– Ну зачем? Можно же было добить и без этого позерства, – сказал я в голос, когда Стоян начал поединок с одним из вражеских воинов, который выглядел, как командир, в хорошей кольчуге, с добрым шлемом, с мечом.

Остальные воины, как союзные, так и вражеские, смиренно смотрели на своих лидеров, которые решили выяснить отношения в честном поединке. При этом было очевидно, что команду корабля уже почти что дожали, но на тебе – поединок.

Между тем, воины стоили друг друга, показывали отличное владение оружием, ловкость и силу. Вот вражеский командир наносит сильнейший удар мечом, Стоян успевает подставить клинок, но валится на палубу, перехватывая свой же меч и второй рукой, левой, взявшись за лезвие.

Я не вижу отчетливо, как льется кровь с ладони левой руки десятника, но мое воображение дорисовывает картину. Казалось, что все, мое войско потеряло пусть и строптивого, но сильного и умелого воина и командира, но Стоян, все же не сдавался, не позволял навалившемуся на его врагу продавить меч до горла десятника.

Вдруг, Стоян убрал леву руку, одновременно чуть сместился вправо, оставляя пространство возле себя, куда и завалился противник, меч которого съехал по клинку десятника. Резко выхватив нож из-за сапога, Стоян нанес один удар засапожником в бок завалившегося врага, после еще… еще… еще. Десятник, будто вошел в состояние аффекта, все ударяя и ударяя ножом в одно и то же место на теле своего поверженного врага. Или он с одного удара не пробил кольчугу?

Чего хотел, осознанно ли, или ведомым животными инстинктами, Стоян добился. Враг повержен и с трудом, опираясь на меч, десятник встал, что-то вещая всем воинам, которые только что стали свидетелями поединка своих лидеров. Вражеские воины, оставшиеся без предводителя, или же по договоренности об итогах поединка, начинали бросать оружие и сдаваться.

– Бей! – прокричал Геркул и три порока-катапульты устремили камни в сторону еще одного корабля, частично его накрывая.

Оставшиеся два судна, командиры кораблей, наверняка уверились, что их участь предрешена. Это понимание, а следом и действия, пришли после того, как камни убили, или сильно ранили с десяток воинов. Потому начали кричать о сдаче. Победа! И первый опыт водных сражений. Не самый плохой. Но есть над чем подумать, есть что изменить.

Нам достались три корабля, один из которых был сильно потрепан, потому я уже решил, что это судно пойдет на разборку. Разберем на доски и будет нам дополнительное прикрытие от вражеских стрел.

Три корабля, а также кое-что, что успели спасти из одного из догорающих корабля, устремились к берегу. На веслах сидели пленные, ну а воины-победители не прекращали радоваться и восклицать.

– По предрассветному бою доложи! – приказал я Стояну на, собранном через час после сражения на реке, Военном Совете.

Докладывал десятник. Он уже не казался спесивым, но был счастливым. План разрабатывал по большей степени я, видимо, потому десятник и выглядел дисциплинированным военным, уверился, наконец, в моей компетенции. Или даже появилась уверенность в том, что я приношу удачу. При всем христианском мировоззрении, которое постепенно, но завоевывает сознание людей, вера в удачу, «свою звезду», судьбу, благоволение хоть бы и духов воды, не уходит окончательно. Язычество из сознания так просто не выковыривается, оно передается из поколения в поколение.

– Ладьи были набиты снедью, там и рыба и вяленое мясо, овес и пшено, даже гречневая крупа есть, но не много. Видать не выгрузили корабли, а направили сразу нас сторожить. Кольчуги взяли, почитай полсотни луков, да не менее трех тысяч стрел, – докладывал Стоян.

Три тысячи стрел! Вот это более всего полезный бонус. Хотя, и кольчуги нужны, еда… Нет среди трофев того, что не нужно, кроме только что пленных. А что насчет кольчуг, так у нас оставшиеся лучники-однодеревочники без защиты. Или нет? Мы же взяли уже доспехов трофеями из битвы. Впрочем нам бы день простоять, да ночь продержаться, а там найдем и людей для кольчуг и кольчуги для людей.

Еда, это так же, бесспорно, важно, как и сами ладьи. А вот что делать с людьми? С пленными? Я не знал.

– Сколь много полоняных? – спросил я.

Примерное количество было понятным, но было важно, уместятся ли они на одну ладью, или нет.

– Почитай, что шесть десятков будет, – отвечал Стоян.

Много, в одну ладью если и влезли бы, то только, кабы штабелями положить.

– Ладно, пока давайте обсудим дела наши боевые… – сказал я, удобнее усаживаясь на бревно.

– Тревога! – неожиданно закричали вокруг.

Неожиданно? Это как нежданно, ни гадано для коммунальщиков снег пошел в январе. Ну что, повоюем?

Глава 4

Прервав Военный Совет, так и не успев о чем-то посоветоваться, все отправились к склону, который выходил на лагерь противника. Наши враги уже не спали. Впрочем, это кем нужно быть, чтобы давать храпака, пока идет бой на реке? Я еще несколько удивился, что неприятель не произвел попытку быстрого штурма наших укреплений, посчитав, что мы будем сильно заняты вопросом ликвидации их эскадры.

Однако, нужно понимать, что современные войска – это не та дисциплинированная, строго подчиненная армия, что будет в будущем. Тут пока умоешься, сделаешь «потягушечки» и что-нибудь перекусишь, облачишься вкольчугу с иными видами защиты, натянешь тетиву на лук, протрешь оружие, наконец, помолишься, без чего вообще нельзя идти в бой, гляди и время обеденное. И тут бы можно и отобедать, да только на Руси питаются раз, кто по-богаче, два раза в день, так что обеда может не быть.

И в этом ключе было очень даже неожиданно услышать тревогу по нашей крепости. Только элементарные приготовления противника к штурму – это час. Мне просто бы доложили, что вражина изготовливается, суетиться. Ну а решение, что делать дальше – мое решение.

Взобравшись на одну из смотровых вышек, в будущем должных стать своего рода «донжонами на минималках», я первым делом посетовал, что вот таких вышек всего-то три. Можно было поставить и с десяток, так как очень уж выгодные позиции для стрельбы из лука получаются. Нужно дать задание, может сыщутся материалы, прежде всего бревна и жерди, и на холме, у его подножья у заводи, а доска есть, из разбираемого ныне корабля вражеского ее наковырять не составляет проблем.

– Ляпота-то какая! – где-то подражая известному советскому фильму, как управдом стал царем, а царь почитателем творчества Высоцкого, сказал я.