Гридень. Начало

— Уходит! Бегит от нас Степь, — закричали вдруг.

— Стоим! — скомандовал десятник Мирон. — То разведка была. Нынче будет сеча.

От автора: Интересная серия, друзья: Ноябрь 1853 год. Война с Европой начинается. Будущее отныне в руках нашего современника, ставшего генерал-адмиралом русского флота. https://author.today/reader/333355/3194468

Глава 11

Начались какие-то половецкие пляски. И пусть в опере Александра Бородина «Князь Игорь» плясали девушки, а тут воины, принципиального значение не было. Половецкие же!

То отряд степняков подходил ближе и тогда опять объявлялась тревога, то уже наши несколько десятков воинов уходили за версту и дальше от лагеря, видимо «кошмаря» половцев. Как я понял, такими вот маневрами обе стороны определяют решительность друг друга, возможности, вероятно, слабые и сильные стороны.

Уже сейчас можно с уверенностью сказать, что археологи будущего были правы, когда говорили, что далеко не каждый половец имел достойное снаряжение, брони и оружие. А еще, что удивило меня, может и более остального, так то, что среди половцев-кипчаков было много светловолосых бармалеев. У меня в голове никак не могло сложиться. Как так? Узкие раскосые азиатские глаза, темная пигментация кожи, и при этом плотные светлые волосы. Можно подумать, что мне на глаза попадались альбиносы, в конце концов и среди темнокожих африканцев «бледные негры» попадаются, но не в таком количестве.

По поводу вооружения так же можно уже что-то сказать. Вопреки ожиданиям, лучников среди тех воинов, что мозолили глаза нашей дружине, было не много, или же они в такие вот игры не брали свои луки. А те луки, что демонстрировали половцы мне казались игрушечными, но не стоило заблуждаться, что они не большие, уж явно дальше английских однодревок из бука стреляют.

Были и те кипчаки, кто по своему оснащению оказывался не хуже, чем наши десятники. При этом на них блестели кольчуги мало отличимые от русских и шеломы похожи. Возможно, шли процессы, так красочно описываемые Львом Гумилевым про этногенез Руси и Степи.

— Спать! — прозвучал приказ где-то в районе четырех-пяти часов по полудни.

Не хватало часов, все же привычка из будущего довлела и было некомфортно не знать точного времени. Между тем, воины начали обсуждать тему, что кипчаки сегодня уже не пойдут в бой, если только не решаться на ночную подлость. В связи с тем, что в том отряде половцев было очень много сильно молодых лиц, большинство дружинников, чьи размышления я услышал, выразили скепсис в возможности ночных атак. На такие операции могут быть способны только очень опытные воины, а не молодняк.

Раз сказано отдыхать, я моментально пошел искать себе местечко для сна. Еще в прошлой жизни я научился психологически абстрагироваться от волнений и отдыхать перед боем. В бой нужно идти отдохнувшим, особенно когда предполагается такой энергозатратное сражение, как средневековая сеча. Тут же порой именно выносливость играет главную роль.

— Влад, Влад, — тормошил меня Спирка.

— Чего тебе? — спросил я, переворачиваясь на другой бок.

— Приходил Воисил и наказал разбудить тебя, — сообщил Спиридон.

Как бы это не могло прозвучать противоречиво, но наступила глубокая ночь и нужно было просыпаться.

— И что еще наказал Воисил? — спросил я.

— Мне прибыть с ножом и с лопатой, — сообщил дьячок.

Хотелось ответить, что плевать, что именно ему приказали, мне-то что делать. Но не стал расстраивать Спирку. Напротив, участливо покивал головой. И вообще хорошо, что припрягают к подготовке к сражению и Спиридона, значит он имеет хоть какую практическую значимость, а не только грехи отпускать волей Его.

— Десяток мой! Выдвигаемся в степь! — через, наверное, час, как ушел дьячок, скомандовал Мирон.

Было видно, что десятник устал, не спал вовсе, путь для этого и было некоторое время.

В полном снаряжении мы выдвинулись на шагов двести от лагеря и стали курсировать вокруг, то и дело встречая других таких же дозорных. Всего четыре десятка дружинников ходили радиусом в двести шагов вокруг лагеря. Задача нам не ставилась, но она была понятна и так — не дать врагу увидеть, что происходит внутри очерченного нами круга.

Готовились сюрпризы для врага. Всего я не видел, но лопатами, теми деревянными приспособами, что так зовутся, копали ров у места, где уже плотно сомкнуты опрокинутые повозки. Земля взрыхлялась где топорами, а где и ножами, ну а лопатами грунт скидывали в одну сторону, к повозкам, формируя вал. Вал формировался и землей, принесенной извне в ведрах. Множество ямок одновременно капали вдоль всего импровизированного укрепления в некотором удалении от него.

Несколько раз к нашим патрулям пробовали приблизиться группы половцев, но когда к дозорному десятку быстро прибывало подкрепление, степняки обстреливали наш отряд из луков и уходили. Их стрелы не приносили ощутимого урона, тем более, что и русичи пускали вслед своим оппонентам оперенные подарки. Впрочем, так же без видимого результата, если за таковой не принимать то, что половцы уходили.

А с рассветом работы по подготовке к бою были свернуты, а всех ратников полусотники и десятники начали выстраивать в соответствии с планом сражения, который до рядовых дружинников не довели и пока о нем можно было только догадываться. Как только все построения были закончены, на красивом лоснящемся черном коне, князь Иван Ростиславович обскакал свое воинство и, заняв место по центру между двумя полусотнями, напротив оборонительных сооружений, начал пространную речь.

— Русская Земля, она стонет от боли. В минулом князь Владимир, прозванный Мономахом бил кипчаков, заставил их заключить наряд, упокоив многих. Токмо нет нынче такого князя, а половцы — вон они, своих молодых воинов натаскивают на русской крови… — кричал князь.

Все правильно говорит, по делу. И я, та моя часть сознания, которая принадлежала ранее реципиенту, восхищается правильными словами. А вот человек из будущего, наслушавшийся уже немало правильных слов, в сущности бывших лишь словами, несколько заскучал.

Вот он говорит о половцах, которые такая-этакая угроза. Просто если сравнивать с печенегами, то, да. Хотя, не получилось бы сыновьям и внуку Ярослава Владимировича, Мономаху, отбить первый мощный заход половцев, уничтожить более двадцати ханов, так не известно что еще было. Но впереди монголы и такая Русь, которая все больше теряет единство, падет под их ударом.

Хотелось вступить в дискуссию с самим князем. Он-то чего стремится спровоцировать усобицу? Почему своим примером не покажет, как можно жертвовать собственными амбициями во имя великой идеи единства Руси. Будет возможность, когда докажу, что не беспомощный новик, скажу князю. Тут, вроде бы с князьями разговаривать не возбраняется. Они не небожители.

— Не посрамим же свою честь! — закончил свое обращение князь и больше сотни глоток в едином порыве выкрикнуло одобрение.

Князь ускакал в сторону, а мы, как стояли, так и остались ждать начала боя. Сколько же условностей перед тем, как начать уже сражение. Надеюсь, что не так долго осталось, а не как вчера — постояли и спать пошли.