Григорий Распутин. Тайны «великого старца»

Вот письмо от Алексея.

Душка, я особенно много думала о тебе в эту бессонную ночь, с такой нежной тоской и жалостью! Как Вам?

Ну, прощай, мой Солнечный Свет, мой страстно любимый муженек! Всемогущий Бог да благословит и сохранит тебя, да поможет Он тебе во всех твоих решениях и да подаст тебе больше твердости!

Целую без конца, нежно и страстно. Твоя горячо любящая

Женушка.

Поклонись Мордв. и Силаеву. Где Миша? Он не подает признаков жизни с тех пор, как в декабре уехал». (Переписка Николая и Александры Романовых. 1915–1916 гг. М.; Л., 1925. Т. IV; Платонов О.А. Николай Второй в секретной переписке. М., 2005. С. 368–370.)

«Друга семьи» или «Старца» далеко не все одинаково позитивно воспринимали в светском обществе и даже среди приближенных Царской семьи. Императрица Александра Федоровна не любила, когда «Старца» называли по фамилии Распутин. Она сама обычно в официальных беседах с другими называла его Григорий Ефимович Новый.

Драматург и режиссер Н.Н. Евреинов позднее подчеркивал в своей брошюре своеобразие незаурядной личности Распутина: «Все заставляет думать, что и вправду это был крайне талантливый и крайне искусный, несмотря на свою доморощенность, актер-самородок, понимавший не только сценическую ценность броского костюма мужицкого пророка, но и ценность особой, подобающей пророку божественной речи.

Начал он не говорить, а изрекать, подолгу задумываясь. Ответы его, загадочные и отрывистые, стали походить на пророчества и на чтения в человеческих сердцах». (Евреинов Н.Н. Тайна Распутина. Л., 1924; Григорий Распутин: Сборник исторических материалов. Т. 3. М., 1997. С. 3–80.)

Полевое управление Кавказской армии было образовано еще в августе 1914 г. при штабе Кавказского военного округа. Главнокомандующим Кавказской армии с 23 августа 1915 г. и до 2 марта 1917 г. являлся генерал от кавалерии великий князь Николай Николаевич (1856–1929). Командующим армией с 24 января 1915 г. и до 3 марта 1917 г. был генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич (1862–1933). Начальником штаба Кавказской армии с 31 января 1915 г. и до 9 июня 1917 г. являлся генерал-майор Леонид Митрофанович Болховитинов (1871–1927).

К декабрю 1915 г. численность русской Кавказской армии, за исключением корпуса ген. Н.Н. Баратова, действующего в Персии и подчиненного непосредственно наместнику Кавказа великому князю Николаю Николаевичу, составляла 153 200 штыков, 27 630 сабель при 450 пулеметах и 373 орудиях – 111 батальонов, 200 сотен, 8 ополченских и добровольческих дружин. Кроме того в резерве находилось 50 000 человек в подчинении Кавказского военного округа, и еще 70 000 новобранцев проходило обучение в запасных пехотных батальонах в прифронтовой зоне.

Численность 3-й турецкой армии, которой командовал Махмуд-Киамиль-паша (1844–1918), составляла около 100 000 штыков в 125 батальонах, 10 000 сабель курдской иррегулярной конницы и 32 запасных батальона. Турки ожидали подкреплений из-под Стамбула уже в апреле 1916 г., а потому перешли к стратегической обороне на Кавказском фронте в зимних условиях горной местности.

В конце 1915 г., после разгрома англо-французских войск в Галлиполи, генерал Н.Н. Юденич принял решение о начале новой наступательной операции (имея целью упредить переброску турками резервов с Дарданелльского фронта). 28 декабря 1915 г. (10 января 1916 – по новому стилю) он начал Эрзерумскую операцию. Первым нанес удар 2-й Туркестанский армейский корпус (ген. М.А. Пржевальский), а 30 декабря 1915 г. (12 января 1916) начал наступление и I Кавказский АК (ген. П.П. Калитин). Наступление в зимних условиях было неожиданным для турецкой армии. Часть русских сил вышла в тыл противника, и 4 (17) января 1916 г. турецкие войска начали отходить к Эрзеруму. Как в Кепри-Кейском сражении, так и в последующем наступлении русское командование избрало для нанесения главного удара участки, которые немцы, бывшие инструкторами в турецкой армии, и сами турки считали наиболее труднодоступными. Поэтому эти участки защищались менее надежно и не имели организованной системы огня. Кроме того, в зимних условиях турки были лишены возможности своевременно перебросить сюда свои резервы. 7 (20) января русские части вышли к хребту Деве-Бойну. Юденич настоял (под свою личную ответственность) перед великим князем Николаем Николаевичем на немедленном продолжении операции и штурме Эрзерума. Здесь в этом укрепленном районе укрылись остатки отступившей 3-й турецкой армии (около 30 тыс. чел., 112 орудий, 39 пулеметов).

Генерал Ю.Н. Данилов писал о ходе военных действий в этот период: «Что касается русских войск на кавказско-турецком участке фронта, то, дабы предупредить ожидавшееся там наступление турок, русское главнокомандование решило применить свой обычный прием на Востоке, заключавшийся в захвате инициативы путем более раннего перехода в наступление собственными, хотя бы и более слабыми силами. В данном же случае силы русских по числу батальонов были почти равны турецким (126 батальонов на всем фронте против 122 турецких); в кавалерии же и артиллерии мы имели даже некоторое численное превосходство. Главный удар решено было направить в Эрзерумском направлении, что неизбежно приводило к операции против крепости Эрзерум.

Названная крепость лежит в узле многих дорог, почему с захватом ее облегчалась дальнейшая задача разбития по частям турецких войск по мере подхода их из внутренних районов Турции.

Из других более важных пунктов данного района следует еще назвать Трапезунд, являвшийся базой для турецкого флота в Черном море, и Битлис – удобный исходный пункт для наступательной операции турок в Азербайджане. Оба этих пункта также привлекали внимание главнокомандующего Кавказской армией. Надо заметить, что к весне 1916 г. можно было ожидать прибытия к туркам новых подкреплений из-под Дарданелл и Месопотамии, почему зимнее время являлось наиболее выгодным для начала русских операций.

Наступление русских войск против Турции началось в первой половине января 1916 г. Оно вылилось в ряд удачных тактических действий из-за обладания горными перевалами, которые выполнялись при сильных зимних стужах, доходивших до 25 градусов ниже нуля, сопровождаемых ветрами и сильными вьюгами. Русским войскам в целях обходов турецких позиций приходилось карабкаться по горным кручам, на высоте нередко 9–10 тыс. футов.

Оказывавшееся турками сопротивление было вначале слабым, но затем постепенно крепло ввиду частичного получения ими подкреплений. Тем не менее движение вперед русских продолжалось, и уже к началу февраля русские колонны стали подходить к Эрзеруму». (Данилов Ю.Н. Великий князь Николай Николаевич. М., 2006. С. 377–378.)

Военные будни и заботы постоянно требовали внимания императора, как и политические дела государственной важности. Государыня Александра Федоровна продолжала планомерно, настойчиво и систематически напоминать супругу об этих проблемах. Так, например, в очередном письме к супругу она опять обращала его взор на нерешенные вопросы: «Разве ты не мог бы секретно вызвать Штюрмера в Ставку? Ведь у тебя бывает столько народа, – чтобы спокойно переговорить с ним, прежде чем ты примешь какое-нибудь решение? Смотри, когда увидишь Дубенского, то незаметно наведи разговор на тему о толстом Орлове и заставь его высказаться относительно последнего, если у него хватит храбрости обличить низость человека, который впутывает и других из старой Ставки, слишком высокопоставленных. Фед. (С.П. Федоров, лейб-хирург. – В.Х.), я думаю, тоже знает это. Меня он всегда обозначал словом “она”, выражая уверенность, что я не так скоро пущу тебя опять в Ставку после того, как они навязали тебе “своих” министров. Расспроси и про Дрентельна, который готовил для меня монастырь. Дж. и Орл. (В.Ф. Джунковский и В.Н. Орлов. – В.Х.) следовало бы прямо сослать в Сибирь. По окончании войны тебе надо будет произвести расправу. – Почему это должны оставаться на свободе и на хороших местах те, кто все подготовил, чтоб низложить тебя и заточить меня, а также Самарин, который сделал все, чтоб натворить неприятностей твоей жене? А они гуляют на свободе, и так как они остались безнаказанными, то многие думают, что они уволены были несправедливо. Противна эта человеческая лживость, – хотя я давно это знала и высказывала тебе мое отношение к ним. Слава Богу, что Дрент. также ушел. Теперь тебя окружают чистые люди, и я только желала бы, чтобы Н.П. [Саблин] был в их числе. Мы долго говорили о Дмитрии [Павловиче]. Он говорит, что этот мальчик совершенно бесхарактерен и что на него может влиять каждый. Три месяца он был под влиянием Н.П. и вел себя в Ставке хорошо. Так же он держал себя и в городе; и, как тот, не бывал в дамском обществе. Но – как с глаз долой, так попал в другие руки. Он находит, что в полку мальчик портится, потому что в этой среде грубые разговоры и шутки ужасны, и там его нравственный уровень понижается. Теперь он в должности адъютанта». (Переписка Николая и Александры Романовых. 1915–1916 гг. М.; Л., 1925. Т. IV; Платонов О.А. Николай Второй в секретной переписке. М., 2005. С. 371–373.)

Государь временами будто бы не воспринимал некоторые советы и наставления дорогой супруги. В кругу многих мужчин (особенно на Востоке) часто бытует суждение: «Выслушай мнение женщины и сделай наоборот». Конечно, это не относится к категории мужей из разряда так называемых «подкаблучников». Если верить великому князю Николаю Николаевичу, то Государь якобы признавался, что для него «лучше десять Распутиных, чем одна истерика Александры Федоровны». Известно, что император пытался избегать всяких конфликтных ситуаций, но поступал так, как считал должным. Иногда советы, даваемые другими, совпадали с мнением «самодержца», и те тогда получали жизнь, но это отнюдь не значит, что они были навязаны императору. Хотя и случались отдельные компромиссы, которые принимал император, но в зависимости от ситуации. В его ответном письме от 8 января 1916 г. супруге имеются такие ласково-дипломатические строки:

«Дорогая моя, ничего нет интересного, о чем бы стоило писать – я повторю тебе только старую песенку, которую ты знаешь уже 32 года, что я тебя люблю, предан и верен тебе до конца!

Люблю тебя страстно и нежно, мое родное Солнышко! Да хранит Господь тебя и детей! Нежно целую вас всех.

Ники.

Привет А.» (Переписка Николая и Александры Романовых. 1915–1916 гг. М.; Л., 1925. Т. IV; Платонов О.А. Николай Второй в секретной переписке. М., 2005. С. 373–374.)