Гримасы Пигмалиона

– О! Афродита! Ты оживишь Галатею?

– Не собираюсь я оживлять какую-то деревяшку или даже… кость! Но я готова значительно расширить вот в этой двери замочную скважину и сотворить вокруг большого отверстия густой волосяной покров чёрного цвета. Всё будет натурально. Такой вариант, вполне, подходит для тех особей мужского пола, которые патологически ненавидят женщин.

Немного подумав и не выпуская из рук обломок лестницы, Пигмалион категорически отверг такой вариант. Ему он не пришёлся по душе. В общем, скульптор оказался в этом вопросе принципиальным.

Возмущённая и выведенная из терпения Афродита, гневно повела бровью и щёлкнула пальцами. На этот звук явились два крепких бородатых санитара.

– Что с ним делать? – поинтересовался у богини один из них. – Куда его?

– Доставьте алкаша в психиатрическую лечебницу, – распорядилась Афродита, – вместе с его деревяшкой! Пусть развлекается до конца дней своих!

– Как же так? – удивился второй санитар. – Вы же обожаете эротические эксперименты!

– Всё! Ставлю на них точку! – топнула ногой богиня. – Есть мужчины и женщины! Вот и пусть они любят и радуют друг друга… любыми способами. Всё остальное – дикость и моя технологическая ошибка. Я исправлюсь, господа. Обещаю!

Услужливые санитары крепко связали упирающегося Пигмалиона, взяли его за руки и за ноги и унесли в чётко определённом направлении.

После проведённой процедуры перед Афродитой предстал седобородый старик в белых одеждах, то ли Пантонат, то ли Минафонт. Поклонившись богине, он сообщил ей, что является известным сочинителем самых невероятных древнегреческих мифов и готов выполнить любой социальный заказ, но за определённую плату.

– В общем, напиши про этого пошляка какую-нибудь несуразную, но красивую историю! – распорядилась она. – Это необходимо для потомков, которые будут ещё тупее, чем мы! Пусть читают и блаженно улыбаются!

Насчёт Пигмалиона у сочинителя мифов уже имелся заранее заготовленный вариант. В общем, Афродита оживляет Галатею, созданную, как бы, из слоновой кости и даже благословляет молодожёнов. Богиня поступает таким образом потому, что всегда морально поддерживает светлые начинания самых необычных влюблённых.

В общем, предложенный сюжет необычной истории Афродита критиковать не стала, заранее зная, что он огромным тиражом в виде бумажных, а со временем и электронных книг обрушится на головы пытливых и любознательных читателей.

– И ещё, – сказала Афродита, – Минофонт или, кто ты там, дороги острова Крита пришли в полную негодность. Кругом ямы, выбоины и рытвины. Голову можно сломать!

– Ну и что?

– А ничего! Лично займись ямочным ремонтом!

– Но позволь, дорогая Афродита, я же не дорожный рабочий, а писатель.

– Вот как напишешь свою очередную галиматью о Пигмалионе, сразу же займись ямочным ремонтом! Через недельку прилечу на ваш остров и проверю качество работы!

Что уж там говорить, с высоким начальством не поспоришь. Себе дороже.

Рассказав Маздонову в оригинальной интерпретации удивительную историю об извращенце и алкоголике Пигмалионе, Генрих Наумович глубокомысленно скорчил рожу и заявил, что настоящий Пигмалион, именно, он, а не кто-нибудь другой. Почему? Да потому, что, как раз, он – настоящий художник и скульптор, и, к тому же, противник всякого рода и вида сексуальных извращений.

– Но, всё равно, Генрих Наумович, – тихо сказал Иннокентий, – даже в вашем странном изложении история о замечательном скульпторе и его любви к Галатее, меня очень взволновала. Мне кажется, что я душевно близок тому Пигмалиону.

– Я повторяю, что настоящий Пигмалион – это я! – повторил Генрих Наумович. – При следующей встрече я тебе о себе расскажу гораздо больше. А пока до встречи. Созвонимся! Номерами наших телефонов мы уже обменялись.

Ворчливый старик, продемонстрировав очередную гримасу, решительно поднялся со скамейки и отправился по своим делам.

С некоторой тоской и одновременно с грустью Маздонов смотрел вслед уходящему Нуглеру, то есть современному Пигмалиону. Парень интуитивно предполагал, что тот мифический скульптор не был хроническим алкоголиком и ни в какую «психушку» Афродита его не сдавала.

Чуть позже, через пару дней, Иннокентий окончательно в этом убедится потому, что прочитает интересную, познавательную и, во многом, поучительную книгу замечательного автора Николая Альбертовича Куна «Легенды и мифы Древней Греции».

Окажется, что богиня любви, на самом деле, оживила женскую фигуру из слоновой кости и сделала того Пигмалиона счастливым. Ещё Кеша поймёт, что конечно же, он не был участником Бородинского сражения. В общем, Маздонов лично познакомился с удивительной и красивой историей о великой и нежной любви. Разумеется, Иннокентий сообразил, что Генрих Наумович всё переврал и опошлил. Пусть он – почти интеллигентный и на вид временами условно приятный, но, всё-таки, вредный и склочный старик. Ведь не очень хорошо огульно оговаривать своего однофамильца Пигмалиона.

Но у Маздонова имелся стопроцентный повод в самое ближайшее время встретиться с Генрихом Наумовичем. Дело в том, что старик при первой их встрече, в сквере, перед входом в магазин интимных товаров «Бешеный восторг», уронил в траву, рядом со скамейкой, небольшую цветную фотографию обнажённой девушки необыкновенной красоты. Кеша с первого взгляда влюбился в неё, но не потому, что на теле прекрасной незнакомки не наблюдалось никакой одежды.

Полюбил её эмоциональный и впечатлительный парень за красивое лицо, возможно, через фото сумел разглядеть и её прекрасную душу. Цвет лица у девушки был не просто белым, а с матовым оттенком. Большие чёрные глаза, маленький рот, изящный подбородок и удивительный кожи… Разве это не могло не восхищать Маздонова?

Если бы Иннокентий являлся не совсем порядочным человеком, то он просто оставил бы это фото на память, себе. Да и не стал бы он звонить по сотовому телефону Генриху Наумовичу для того, чтобы вернуть находку. Он тайно любил бы прекрасную незнакомку и, возможно, в течение двух-трёх лент его устраивал бы такой вариант. Но Маздонов не без основания считал себя бескрайне честным человеком и потому, пусть с болью в сердце, но обязан был вернуть её старику Пигмалиону.

Он дозвонился Генриху Наумовичу только со второго раза. Первый звонок не принёс желаемого результата по той причине, что Маздонов спросил в трубку совсем не то, что следовало бы:

– Здравствуйте! Это Генрих Наумович Нуглер?

– Никаких Нуглеров я не знаю, гражданин или, как вас там! Вы категорически ошиблись номером, чёрт возьми!

С некоторым недоумением минут через пятнадцать Кеша решил повторить звонок по этому же номеру, ибо другого он в наличии не имел.

– Здравствуйте! Извините, – с некоторой надеждой сказал своему возможному собеседнику Маздонов. – С кем я разговариваю? Это Генрих Наумович Пигмалион?

– Привет, Кеша! Я тебя узнал, юный друг. Я сначала предполагал, что меня беспокоит анонимная сволочь, которая назвала меня, по каким-то странным причинам, Нуглером. Не знает, видимо, некультурный и невоспитанный хам, что я уже давно Пигмалион, и на всякие клички и прозвища не отвечаю.