Гробовщик. Дилогия
Шрифт:
– Да хватит тебе звонить. Даже если этот урод и на КПП, так он и побежал сюда – в самое пекло. Схоронился гад. Отсиживается в каком-нибудь подвале или подполе. Чего его искать? Какой от такого руководителя толк? Самим надо оборону готовить. А как отобьёмся, тогда и всех и разъясним. И со смотрящего недоделанного и с пацана этого мутного спросим.
– Но нам же сказали, что атака будет с другой стороны! Нужно предупредить.
– Откуда? От блок-поста? Если твари между нами и военными пролезут, то тут им и конец. Размажем с двух сторон.
– Белый, там Санёк, говорят, какую-то девку поймал!..
Дети.
Сначала Лёшка не послушался разумных слов сестрички и попёрся предупреждать этих подонков, а потом уже Алеся не усидела на повозке. Пошла следом за братом. И попалась.
Ещё один дом. Здесь контролёр поработал. Трупы рядком лежат рядом с крыльцом. Судя по позам, они не сопротивлялись. Я представил, как им по очереди перегрызают горло, а они стоят чуть-ли не по стойке «Смирно!», и содрогнулся.
Поднялся по ступенькам. На перилах следы, будто кто-то лупил по ним молотком.
…БАХ-БАХ-БАХ!
– Тихо! Сейчас будет устроен аукцион. Начальная цена – три бутылки водки!
– Четыре!
– Пять!
– Семь!
А в это время в доме:
– М-м-м!
– Да не кусайся ты! У, сучка!
– Дяденька, не надо!
Этот крик, как ножом в сердце. У меня подгибаются ноги. Я хватаюсь за перила, брезгливо одёргиваю руку, долго не решаюсь шагнуть через порог.
– …Восемь бутылок водки! Кто больше? Не жмитесь, черти! Девочка – первый класс! Восемь бутылок водки – раз!…
– А ты куда прёшь?
– Вы что тут делаете? Картавый, ты где должен быть? Кто разрешил покинуть наблюдательный пункт?
– А чего? Я – ничего…
– Вашу мать, сейчас набег начнётся, а вы тут слюни пускаете! А ну – разойтись! После боя будете бордель устраивать.
– После боя сюда Киров заявится, и хрен что кому обломится.
И тут звонкий, как серебряная струна, крик Лёшки:
– Вы что делаете, сволочи!..
Да, Лёшка – сволочи. А ты их спасать примчался.
– А это что за шкет?
– Это мутант, сегодня со стороны Зоны пришёл. Говорят – племянник Гробовщика.
– Тот самый?
– Шёл бы ты, малой, отсюда. Здесь взрослые дела…
– Отпустите мою сестру! Не то…
И выстрелы в ответ.
Учится тебе ещё, Лёшка, и учится. Сначала действуй. Потом грози.
Особенно, когда перед тобой вооруженные люди.– Ух, ё!
– А если он и в самом деле племяш Гробовщика? Осерчает дядька-то.
– А откуда он узнает? Прихороним тело и концы в воду. Нехрен лезть во взрослые разборки.
– Так, ладно, даёт кто-нибудь больше двенадцати бутылок? Нет? Продано!
БАХ!
– Семён, дуй за водкой. Твоя принцесса ждёт тебя! А теперь разыгрываем второго по очереди.
– А я говорю – по местам! Скоро начнется. Нужно быть всем наготове.
– Да пошёл ты!
– Начальная цена…
А из дома:
– Дяденька, не надо! Ну, пожалуйста!..
Блин. Ещё немного и я дойду до того, что начну пинать мёртвых!
Тебя, трусливого Кирюху Короткого, который заперся в подвале и не пускал туда ни своих, ни чужих. Пока не вытащил наружу контролёр. Вытащил и заставил с разбегу размозжить себе голову о бетонный столб. Череп только на третий раз не выдержал.
Тебя, больно хитрого Остапа Чару, который, как только начались крики со стороны блок-поста, кинулся бежать из лагеря прочь, в Зону, не разбирая пути. Думал в кустах отсидеться. Естественно, прежде, чем нападать, Лагерь окружили. Так что пал Остап в числе первых. Жадный до крови кровосос оторвал тебе башку и выпил до донышка. А голову, будто обычный мяч, зафутболил потом в сторону центра деревни. Вон она валяется.
Тебя, храброго бродягу по кличке Бардак, который в числе ещё троих смельчаков, сначала отстреливался из ПМ, а потом сцепился в рукопашной. Убил ты кого или покалечил, но разозлил ты их порядком. Недаром тебя нанизали на обломанную ветку берёзы, как жука на иголку. Ты ещё, похоже, живой, вон – ногами дрыгаешь.
Слышите, суки! Мне не жалко вас!
Тело Лёшки не успели спрятать. Мальчик так и лежал недалеко от дома. На боку, прижав руки к окровавленной груди. Лицо искажено от боли. Я подошёл, взял его на руки, вернулся к дому, возле которого творился этот позорный аукцион, и, наконец, решившись, зашёл внутрь.
У самого порога безглазый труп. Это Семён Трубач. Он выиграл быть первым в очереди к девочке, но не успел. Пока бегал за водкой, началось. Пытался отмахнуться от снорка заточенной отвёрткой. Вон она, по самую рукоятку в ухе.
Дальше чья-то оторванная нога в кирзовом сапоге. Обрывок штанины чёрный от крови. В комнате Тимофей Кот, по кличке Котовский. Ноги все целы. А вот от шеи один позвоночник. Не перегрызено – вырвано. Это он стучал молотком по перилам. Я не удержался, плюнул на забрызганную кровью лысину.
– Алеся, – позвал я.
Какое там…
И вдруг я услышал какой-то звук. Будто всхлипнул ребёнок. Упал на колени, аккуратно положил тело Лёшки на пол, бросился в соседнюю комнату. Девочка была жива. Огромный синяк во всю левую половину лица, разбитая в кровь губа, глубокая царапина над правой бровью. Алеська полулежала в углу за кроватью, зарывшись в какое-то тряпьё. Простыня на кровати была в пятнах крови.