Гробовщик. Дилогия

– Не тормози.

Снова, то грунтовка, то, будто только что положенный асфальт. Группки деревьев по обочинам. К ним всё чаще стали добавляться столбы и мачты ЛЭП. Пустые или с обрывками проводов, обвисшими до земли, они выглядели такими заброшенными, такими жалкими.

Дорога снова повернула, и вдали справа показался ещё один забор, бетонный, метра два высотой со спиралью колючей проволоки поверх. Над ним возвышался огромный ангар, будто какой-то великан-весельчак закопал здесь до половины здоровенную цистерну. Чуть дальше прорехой в заборе виднелся домик КПП с полосатым шлагбаумом.

Послышалось негромкое жужжание. Я поискал глазами источник и на ближайшем столбе увидел видеокамеру. Рабочая что ли? Здесь, в сердце, так сказать, Зоны? Они что – меняют её после каждого Выброса?

Вообще-то я ожидал увидеть что-то посолиднее одинокой видеокамеры. Четыре икса секретности объект, как-никак. Не удивлюсь, что на том конце сидит старенький вахтёр и, зевая, рассматривает нас на маленьком чёрно-белом мониторе. А в соседней комнате режется в домино группа быстрого реагирования: четыре седеющих и слегка оплывших контрактника с толстым прапорщиком во главе.

На этих размышлениях меня остановили. Пока Баркас завязывал мне глаза какой-то тряпкой, Гога прикатил откуда-то с обочины здоровенную двухколёсную тачку. Толчок в грудь и вот я уже сижу чуть ли не упираясь подбородком в свои коленки. Неудобно, блин! Руки и так затекли, а тут еще, как в смирительной рубашке, не пошевелиться…

Новый толчок, тачка покачнулась, покатилась куда-то вперёд. Сзади засопели Гога с Бекасом. Что ж вы думали? Килограмм сто я нынче вешу.

Тряхануло. Потемнело. Похоже, заехали в какое-то помещение.

– Стой!

Голос из динамика. Молодой, уверенный. Вахтер?

– А можно в этот раз без сканирования сетчатки? – это Дюшес. – Только же вчера утром виделись. У меня потом полчаса перед глазами «мухи» летали.

– Не ты придумал – не тебе отменять, – голос в динамике неумолим.

Дюшес чертыхнулся. Послышалось пиканье с жужжанием. Громко щелкнул электрический замок. Раздалось тихое шипение, пол задрожал. Похоже, нам открыли дверь.

– Закатывайте груз в лифт, – все тот же неживой голос. А «камуфляжным», похоже, тут не особо доверяют. Не желают в живую общаться.

Тачка вместе со мной совершила недолгий переезд. Остановилась.

– А когда расчет? – голос Дюшеса.

– А я знаю? Вон телефон. Звоните, спрашивайте.

– Кому звонить?

– Ну, с кем вы там договаривались…

Заглушая разговор, с лязгом закрылись двери. Пол потянул вниз.

– Нулевой четвёртому.

– Слушаю.

– Принимай груз.

– По особому протоколу?

– Да.

– Принимаю.

Эмоций у говоривших было меньше, чем у кофемолки.

Я пошевелился. Может, удастся выбраться? Какое там!

Пол дернуло. Двери тихим скрипом распахнулись. Запахло хлоркой какой-то плесенью. Пауза. Изучают, наверное, мою тушку на предмет опасности. А в руках дубинка-электрошокер, как минимум.

Наконец шаги. Кто-то ухватился за ручки тачки, крякнул, меня качнуло, и выкатил её из лифта.

Я почувствовал на себе взгляд.

– Какой тяжёлый.

Сказано это было не мне, а просто так – в окружающее пространство. Так грузчик разговаривает с тяжелым шкафом. В отличие от шкафа, я ответил:

– А ты меня на ноги поставь, повязку с глаз сними, да руки развяжи – сам и дойду.

Новая пауза. Нечасто, видать, сюда доставляют говорящие грузы.

– На ноги я тебя поставлю, – наконец услышал я. – Остальное тебе ни к чему.

Надо было бы обрадоваться завязавшемуся диалогу, но когда? Тачка кувыркнулась на бок, и я оказался на полу, завозился, пытаясь подняться. Чьи-то сильные руки ухватили меня за многострадальный шиворот и поставили на ноги. Толкнули в спину:

– Вперёд.

Вперёд, так вперёд, куда деваться?

Судя по звукам, шли мы по коридору.

Лязг железа, скрип. Камера или клетка?

– Ну хоть здесь руки развяжи. Затекли – совсем не чувствую.

Конвоир зашел следом, снова толкнул в спину.

А тут совсем узко. Всего-то полшага в сторону, и лбом об стену. Хорошо так, до искр из глаз. Значит камера. Запястье охватил браслет. Наручники? Завозился с верёвками. Вроде как режет. Ты когда нож точил, дядя?! Справился, наконец. Хлопнула дверь за спиной. Я стянул непослушными руками повязку с глаз. На левом запястье – наручник, соединённый короткой цепочкой с другим, защелкнутым вокруг толстой трубы над кроватью, пристёгнутой в свою очередь, к стене.

Огляделся. Камера. Узкая, метра полтора шириной. Под потолком лампа ватт в сорок, не более. Ну да ладно. Мне тут не книжки читать.

Параши нет. Значит я тут ненадолго. Отстегнул кровать. Сел.

Что теперь?

10. И снова Генка.

То, что я задумал, было дорогой в один конец. И я никогда бы не решился на эту авантюру, если бы не Генка. Он появился как всегда под вечер на другой день после моего похода в гости к Кирову. Я как раз курил после ужина. Сидел на лавочке возле нашего дома, пускал дым в темнеющее небо. Генка примостился справа, фонарь свой, со стеклом, кое-как склеенным скотчем, поставил на землю рядом.

– Всё спросить хочу, – сказал я. – зачем ты этот фонарь с собой таскаешь?

– Ищу человека, – серьёзно ответил мальчик.

– Здесь?

Генка промолчал.

– Знаешь уже, что наши отцы-командиры задумали? – задал я новый вопрос.

– Как не знать, – Генка смотрел перед собой, качал босой ногой в сандалике. На коленке у него краснела свежая царапина. И вдруг прошептал с тоской: – Когда вы уже кровью своей захлебнётесь?

– Начинается, – зло пробормотал я. – Сейчас снова заведёшь свою шарманку про то, какие мы, люди, сволочи и подлецы. Что сваливаем вину друг на друга: начальники на подчинённых, подчинённые на начальников. А по сути – являемся одним и тем же дерьмом.

– Только, может, обойдемся на этот раз без моралитета? – повысил я голос. – Сколько ты уже здесь обитаешь? Год? Два? И до сих пор не привык? Ну да, вот такие мы – люди. Я за эти несколько месяцев такого навидался, что сам могу тебе рассказать, насколько род человеческий – пакостное явление. Но тут два варианта: можешь здесь быть – будь. Не можешь – катись к той самой матери!

Чего это я так на него вызверился? Нервы, нервы. Навалилось всё.

– Ты чего раскричался? Орёт он! Это ты перед другими делай вид, будто только что понял, будто раньше и не догадывался, что всё это, – пацан махнул рукой за спину на дом со светящимся окошком. – Временно. А что не временно, то – отсрочка. Или ты всерьёз думал, что всё устаканилось, и ты еще долго сможешь колесить по здешним дорогам?