Гром в ясном небе. Наука о душе

Утром мы отправились в Ирландию. Наверно, чиновник не заметил мое имя в списке пассажиров. Мы попросили дать нам визу на два, три дня - максимум, на семь дней. Нам было нужно время, поскольку в отношении нас рассматривалось другое предложение, и с его принятием тянули. Наши передвижения зависели от решения чиновников. Этот человек оказался очень щедрым. Наверно, он принял на грудь слишком много пива. Он дал каждому из нас визу на три недели. Мы поехали в гостиницу, но туда тотчас же явились полицейские. Они отменили наши визы со словами: «Тот парень был не в себе. Он не понимал, что творил».

Итак, они отменили наши визы, но оказались в трудной ситуации. Что с нами делать? Мы уже были на земле, поселились в отеле. В наши документы уже поставили штампы с разрешением пребывать в Ирландии двадцать один день. Теперь их отменили, но мы не были готовы немедленно покинуть страну. Нам нужно было подождать несколько дней.

Посмотрите, как чиновники исправляют свои ошибки. «Вы можете остаться на день, - объявили они нам, - но никто не должен знать о вашем присутствии в Ирландии. Журналисты не должны узнать о том, что сюда приехал Ошо, поскольку тогда у нас возникнут неприятности. Разумеется, мы не можем ничего поделать, поскольку так только ускорим возникновение неприятностей. Если не хотите уезжать, то можете переночевать у нас, ведь вам все-таки выдали визы на целых три недели... У нас нет оснований отказывать вам. Вы не совершали правонарушения, просто остановившись на ночь в гостинице. Спать не преступно. Мы находимся в затруднительном положении. Единственный выход мы видим в том, чтобы вы молчали и скрывались от людей».

У нас не было права оставаться в Ирландии без виз. Полицейские посоветовали нам хранить молчание, чтобы никто не узнал о нашем присутствии, а потом тихо уехать. Они одурачили журналистов, отправив их искать нас в другие места. Но странно то, что эти люди действовали по прямому наущению правительства.

В парламенте задались вопросом о том, как с нами поступить. Наш самолет стоит в их аэропорту. Мы явно остались на их территории. Но куда мы исчезли? Министр просто солгал, заявив о том, что мы сразу же улетели. Мы находились в стране, а парламент уверили в том, что мы покинули Ирландию.

На протяжении всего своего путешествия мы наблюдали поведение чиновников. Совсем недавно я получил известие о том, что все страны Европы приняли совместное решение не допускать посадку моего самолета в какой-либо европейской стране.

Неужели я поколеблю чью-то нравственность, если заправлю свой самолет горючим? Меня просто хотят отрезать от человечества. Поэтому мне пришлось уехать из Индии. Условия индийских чиновников были мне ясны. Они хотели, чтобы я остался в Индии, и у меня были на то все законные права. «Вы можете остаться, - сказали мне, - но мы не позволим приблизиться к вам ни одному иностранному ученику. К вам не попадет ни один журналист».

Так меня старались отсечь от мира, от моих людей, даже от прессы, чтобы никто не знал, жив я или мертв. Такой стратегией меня пытались превратить в живой труп, не дать мне общаться с людьми.

Я отказался от таких условий. Я никогда не жил ни под какими условиями, особенно под такими ужасными условиями. Я уехал из Индии в Непал, поскольку только туда я могу ездить без визы. Индийское правительство известило все посольства о том, что им не следует выдавать мне визу, ведь так я застряну в Индии. А с Непалом Индия заключила договор о безвизовом режиме.

Но Непал маленькая и невероятно бедная страна. Она испытывает огромное давление со стороны Индии, которая может в любой момент оккупировать эту страну. У Непала нет приличной армии.

Когда ко мне поступила информация из надежных источников о том, что Индия принуждает Непал либо арестовать меня, либо отослать обратно, мне пришлось покинуть Непал. Все эти события ничего не меняют в моем существе. Вместе с тем, мое отношение к обществу, в котором мы живем, претерпело громадные изменения. Оно абсолютно отвратительное, варварское, нецивилизованное, далекое от культуры.

Поэтому я ответил: «И много, и совсем ничего».

Милый Ошо, мне показалось, что твоя история о Махавире, странствующем с чашей для подаяния, звучит довольно странно. Его условия существованию, после выполнения которых он начинал есть, выглядят как уловки эго, а не свидетельством доступности человека и доказательством признания им мудрости жизни. Возможно, я ничего не понял.

Ты сказал, что нам нужно поторопиться со своими поисками, но в твоем присутствии я всякий раз убеждаюсь в том, насколько же ценна каждая секунда, поэтому хочу использовать время по максимуму. Тогда я понимаю, как важно было мне задать вопросы, которые я не смел озвучить из страха показаться глупым. Я действительно хочу предстать перед тобой «обнаженным, пустым и одиноким».

Истории о Махавире никогда не понимали правильно. Не только ты ничего не понял, ведь мы воспринимаем жизнь в соответствии со своим мировоззрением. Если бы мы оказались на месте Махавиры, то и в самом деле могли бы начать выдвигать условия существованию. но Махавира этого не делал. Он ничего не требовал от жизни.

Что касается Махавиры, то он просто хочет получить от существования сигнал, чтобы понять, продолжать ли ему жить, или же потребность в нем уже отпала. Махавира никогда не жаловался. Иногда он постился три месяца подряд, но ни разу не пожаловался.

Если бы он ставил условия существованию, то в результате разочаровался бы и стал жаловаться. Если бы он попытался манипулировать существованием, тогда все равно потерпел бы неудачу. Три месяца он не мог даже поесть, но все равно не жаловался. Он был одним из самых тихих, добрых и любящих людей на земле.

Зачем Махавира принял такое решение? Чтобы просто не лежать бременем на существовании. Пусть жизнь сама выразит ему свое решение. Махавира ничего не требует у вселенной, а позволяет ей полностью распоряжаться своей жизнью, даже дыханием и едой. Он передает все в руки существования.

Но как узнать решение существования? Вы не можете общаться с существованием посредством человеческого языка. Для этого подходят лишь символы. Махавира просто обменивался со вселенной символами. Он хотел получить свидетельство расположения к нему жизни. Нужно помнить о том, что такие люди, как Махавира, Паршуната, Будда были уникальными. У них были свои пути, которые в совершенстве гармонировали с их душевным укладом.

Что касается меня, я никогда не буду вести себя подобным образом, ведь я совсем другой человек. Вместе с тем, я правильно понимаю Махавиру. Я принимаю его уникальность и уважаю образ его жизни. Повторяю: он ничего не требовал от жизни, его условия жизни не предполагали обязательное их выполнение. Так Махавира и жизнь заключали общее соглашение. «Я не могу общаться с существованием человеческим языком, - думал Махавира, - поэтому выберу некий символ, который существование вольно продемонстрировать мне». Махавира полностью отдает себя в руки существования и уже не хочет даже дышать без воли вселенной.

Но я совсем другой человек, я почти полная противоположность Махавире. Я никогда не попрошу существование о таких вещах. Мой подход подразумевает расслабление. Зачем так напрягаться? Нужно оставить все раз и навсегда существованию. Когда потребность в вас отпадает, вселенная просто поглощает вас. Не нужно каждый день задаваться вопросом, так мы лишь докучаем вселенной. Я поступил так один раз, вот и все. Я не совершу это действие во второй раз, поскольку это будет означать, что в первый раз я не был цельным в своем решении. Зачем повторяться?