Громкие убийства
Шрифт:
Приговорен по пятому пункту
Многочисленный еврейский народ испокон веков испытывал гонения, XX столетие в этом отношении не стало исключением. Тысячи евреев стали жертвами антисемитской политики германского и советского лидеров – Гитлера и Сталина.
Дочь Иосифа Виссарионовича, Светлана Аллилуева, неоднократно повторяла, что «отец народов» во всем видел проявления сионизма. Казалось, будто он обвиняет евреев в неудачах и ошибках советского правительства.
Сталин утверждал, что во взглядах большевиков и еврейского «Бунда» всегда имелись разногласия, и история большевистской партии
Однако не только Сталин испытывал антипатию к этому народу. В годы Гражданской войны жертвами еврейских погромов на территории Украины и Белоруссии стали около 30 тыс. человек, наиболее жестокими убийствами сопровождались действия конной армии С. М. Буденного.
Однако в официальном заявлении властей антисемитизм признавался уголовно наказуемым преступлением, правительство заявляло о равноправии всех народов.
Приход к власти И. В. Сталина резко изменил политику государства. Официально дискриминация по национальному признаку по-прежнему запрещалась, но фактически дело обстояло совсем иначе.
Евреев вытесняли с руководящих должностей в партийном аппарате, а также в государственных и хозяйственных органах. Еврейские писатели подвергались арестам, запрещалось издательство книг на иврите.
В 1938 году Н. К. Крупская открыто заявила «отцу народов» о несогласии с проводимой им политикой. В своем послании она писала: «Мне сдается иногда, что начинает показывать рожки великодержавный шовинизм… Среди ребят появилось ругательное слово „жид“.
Взгляды Сталина на так называемый еврейский вопрос в полной мере соответствовали идеям Гитлера относительно людей неарийской расы.
Известно, что во время пребывания министра иностранных дел Германии Иоахима Риббентропа в Советском Союзе в 1938 году Сталин обсуждал с ним проблему ликвидации еврейского засилья и даже пообещал Гитлеру разрешить ее на подвластных территориях.
Август 1942 года стал отправной точкой в реализации задуманного плана. В то время как миллионы советских людей, независимо от национальности, на фронтах Великой Отечественной войны защищали свою родину, в тылу началась очередная кампания против евреев.
Первым документом, положившим начало чисткам по пятому пункту (в анкеты под номером «5» была включена строка «национальность»), стала докладная записка «О подборе и выдвижении кадров в искусстве», представленная начальником управления пропаганды ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александровым.
За вполне безобидным названием скрывалось антисемитское содержание. Разумеется, все это делалось не без согласия дорогого Иосифа Виссарионовича. В своем секретном послании Александров обращал внимание высокопоставленных партийных и государственных деятелей на засилье в советском искусстве «нерусских людей, преимущественно евреев».
Далее он сообщал, сколько представителей еврейской национальности имеется в Большом театре, в консерваториях Москвы и Ленинграда, кто из этих «нерусских людей» занимается литературно-критической деятельностью, а также какое количество евреев удостоено звания лауреата. Список известных деятелей искусства и культуры еврейской национальности оказался довольно большим.
Управление пропаганды высказывало сомнения в благонадежности этих людей. Оно также заявляло о невозможности продолжения работы в советских театрах таких деятелей искусства, как С. А. Самосуд (знаменитый дирижер), М. М. Габович (артист
балета), Ю. Ф. Файер (дирижер балетных спектаклей), А. М. Мессерер (артист балета и преподаватель Московского хореографического училища), Л. П. Штейнберг (композитор и дирижер) и др.Ознакомившись с содержанием секретной докладной записки, вышестоящее начальство пришло к соответствующему выводу: необходимо произвести чистку в рядах деятелей советской культуры и искусства.
Антисемитская кампания, развернувшаяся после докладной Александрова, затронула не только театр, но и киноискусство. Так, в октябре 1943 года во время отбора актеров на роли в первом послевоенном советском фильме «Иван Грозный» ЦК ВКП(б) запретило молодой Фаине Раневской участвовать в пробах, аргументируя свое решение тем, что «семитские черты у Раневской очень ярко выступают, особенно на крупных планах».
После Великой Отечественной войны антисемитизм стал неотъемлемой частью государственной политики Советского Союза. По свидетельству бывшего заместителя министра госбезопасности М. Рюмина, уже в конце 1947 года сотрудникам НКВД было приказано обращать особое внимание на лиц еврейской национальности как на «потенциальных врагов советского государства».
Кампания против космополитизма и врагов народа, чуждых идеалам советского общества, постепенно набирала ход.
В ноябре 1947 года по просьбе ЦК партии М. Суслов подготовил служебную записку обвинительного характера, направленную против Еврейского антифашистского комитета. ЕАК были предъявлены обвинения в антисоветской и шпионской деятельности, дело стало набирать обороты.
В декабре подверглись аресту активные деятели комитета И. Гольдштейн и З. Гримберг. Показания, выбитые у них силой, послужили основанием для возбуждения уголовного дела против Еврейского антифашистского комитета.
Началом кровавого террора в отношении членов ЕАК стало убийство прославленного театрального режиссера, актера и педагога Соломона Михайловича Михоэлса (настоящая фамилия Вовси), бывшего в то время председателем Антифашистского комитета.
В 1919 году этот человек впервые появился на сцене Московского государственного еврейского театра, а спустя десять лет уже был его художественным руководителем.
Михоэлс, осуществлявший постановки на сцене любимого театра, часто принимал в них участие в качестве актера. Образы, создаваемые им, отличались страстной темпераментностью, философской глубиной и динамичностью. Таковы его король Лир в одноименной постановке шекспировского произведения, Тевье-молочник в пьесе Ш. Алейхема и др.
Театр Михоэлса считался одним из лучших драматических театров мира. Спектакли, шедшие на идише, родном языке восточноевропейских евреев, пользовались популярностью среди еврейской молодежи, в большинстве своем не знавшей языка.
Тем не менее языковой барьер не становился препятствием для посещения театра: великолепная игра Михоэлса и Зускина заставляла забывать обо всем, действие, разворачивавшееся на сцене, обретало особый смысл. Для многих евреев театр на Малой Бронной стал тем единственным местом, где можно было не скрывать своей национальности.