Громкие убийства
Шрифт:
О трагедии в Смольном сразу же сообщили начальнику областного НКВД Ф. Д. Медведю, а также следственным властям, медицинским работникам Смольного и крупнейшим профессорам города. Растерянность и страх, овладевшие в первые минуты после трагедии сознанием сотрудников Смольного и всех присутствовавших, сменились напряженным ожиданием. Еще теплилась надежда на спасение Кирова.
Общими усилиями Сергея
Примечательно, что события первого декабрьского дня 1934 года Росляков запечатлел в своих воспоминаниях во всех подробностях: «Вносим Кирова через приемную в кабинет, кладем на стол заседаний. Расстегиваю воротничок гимнастерки, снимаю ременный кушак, пытаюсь найти пульс, и, кажется, как будто нашел его… Увы… Пробуем кислород… безнадежно…»
В тот трагический день работа в Смольном прекратилась на несколько часов раньше положенного срока; печальная новость, быстро разлетевшаяся по городу, повергала в уныние многих жителей Cеверной столицы.
В настоящее время выдвигается несколько версий убийства первого секретаря Ленинградского обкома партии. Согласно первой из них, Кирова убили по указанию Сталина; сторонники второй версии утверждают, что это была личная месть Николаева.
Предполагается также, что организаторами убийства были либо внутренняя оппозиция, либо сторонники Троцкого, действовавшие через сотрудников иностранных посольств. Однако две последние версии малодоказуемы.
Для ответа на вопрос: «Кому была необходима смерть Кирова?» – следует обратиться к историческим свидетельствам.
Известно, что на первых допросах Леонид Николаев упорно повторял, что стрелял в Кирова, желая отомстить за якобы «поруганную честь и неустройство жизни».
В ходе следствия было установлено, что с апреля 1934 года по 1 декабря 1934 года этот человек нигде не работал, причем за 15 предыдущих лет он сменил 11 мест: работал в партийных и комсомольских организациях, был мелким чиновником и работником партархива, все предложения Выборгского райкома партии отвергал как слишком ничтожные.
По рассказам некоторых очевидцев, Николаев дважды встречал Кирова у дверей его служебного автомобиля с жалобами на свое тяжелое положение.
Не исключено, что именно эта обида на весь белый свет вынудила убийцу избрать в качестве объекта мести первого секретаря Ленинградского обкома.
Однако возникает вопрос: выбор был сделан самостоятельно или Николаев действовал по чьей-то подсказке? Интересно то, что после ареста убийца Кирова пожелал встретиться со Сталиным.
Возможно, его угнетало чувство вины и он хотел рассказать, что совершил преступление не по собственной инициативе. А может быть, он рассчитывал на снисхождение «отца народов», которому авторитетный Сергей Миронович сильно мешал?
Так или иначе, но на протяжении нескольких дней Николаев отказывался общаться со следователями. Он требовал, чтобы его делом занялись представители центрального аппарата ОГПУ. Более того, Николаев открыто заявлял о своей невиновности, утверждая, что в Москве знают о причине его поступка.
В начале 90-х годов XX столетия, когда начали раскрываться многие загадки отечественной истории, в советской прессе
вновь был поднят вопрос о причинах смерти Сергея Мироновича Кирова. В печати разгорелась острая полемика.Сторонниками версии об убийце-одиночке выступили партийные чиновники старой закалки. Все приводимые ими доводы отличались субъективностью.
Так, на вопрос журналиста Г. Целмса: «Мог Николаев исключительно по своей инициативе убить Кирова?» один из партийцев ответил: «Конечно, мог. Знаете, какой он был? Метр с кепкой. Злой на весь мир. А тут еще его с работы погнали…» Другие работники партаппарата отмечали, что у Иосифа Виссарионовича и Сергея Мироновича были дружеские отношения, это не позволило бы Сталину отдать приказ об убийстве Кирова.
Кроме того, неожиданная смерть охранника первого секретаря Ленинградского обкома Борисова у сторонников версии об убийце-одиночке представала простой случайностью, якобы автомобиль, на котором везли охранника, оказался неисправен.
Юридически позиция партийных чиновников, утверждавших, что Николаев не участвовал в заговоре против Кирова, имеет более твердую опору. Дело в том, что на пленуме Верховного суда СССР, состоявшемся в декабре 1990 года, было вынесено постановление, согласно которому «террористический акт в отношении С. М. Кирова задуман и совершен одним Николаевым».
Тем не менее доводы в пользу версии о причастности Сталина к убийству первого секретаря Ленинградского обкома кажутся более убедительными.
В 1956 году, после знаменательного XX съезда КПСС, правительство создало комиссию по проверке дел репрессированных в сталинскую эпоху, в которую вошла и О. Г. Шатуновская. Этой женщине удалось собрать ряд доказательств в пользу версии о заговоре и заставить остальных членов комиссии поверить ей.
Хрущева, возглавлявшего в то время ЦК партии, заинтересовали выводы комиссии. Он даже зафиксировал это в своих мемуарах: «Прежде всего оказалось, что Николаева незадолго до убийства Кирова задержали около Смольного, где работал Киров. Он вызвал какие-то подозрения охраны и был обыскан. У него обнаружили пистолет (в портфеле). В те времена очень строго относились к ношению оружия, но, несмотря на это и на то, что он был задержан в районе, который особо охранялся, Николаев был тут же освобожден».
Особое внимание Шатуновская обратила на такой факт: Николаев стрелял в Кирова не на улице, а в помещении, причем в Смольный он вошел не как все остальные посетители, а через подъезд, которым пользовался только Киров и его охрана. Без помощи людей, имевших власть, сделать это было бы просто невозможно, поскольку все подходы к Смольному, и особенно подъезд, через который входил в здание Киров, тщательно охранялись (об этом же писал в своих мемуарах Хрущев).
У людей, знающих данный факт, сразу же возникает мысль о заговоре: создается впечатление, что Николаев был подослан для совершения террористического акта высокопоставленными партийными и государственными деятелями. Задержали его, видимо, те, кто не был проинформирован о готовящейся операции. Однако бдительным охранникам пришлось отпустить подозрительного человека, поскольку сверху пришло указание.