Громкий шепот

– И какое же первое? – спрашиваю я, когда нас пристегивают в кабинке аттракциона.

– Будь всегда такой же громкой и яркой, как твои волосы. Кричи так сильно, чтобы тебя услышали даже глухие.

Я не успеваю ответить и побороть замешательство, потому что кабинка начинает двигаться. Мы поднимаемся все выше и выше, костяшки пальцев становятся белее мела от того, как сильно я держусь за поручень.

Достигнув вершины, мальчик поворачивается ко мне и громко говорит:

– Готова? Помни, желания нельзя нарушать! Это незаконно! Я собираюсь стать адвокатом, так что мне придется тебя засудить!

Я смеюсь, громко и искренне. Совсем не как леди.

– Я готова!

Кабинка резко устремляется вниз, и из меня вырывается громкий крик. Он льется подобно цунами, накрывая нас с головой и разрушая все запреты. Раскрепощая мою внутреннюю Мериду.

Мы хохочем так громко, что, наверное, нас слышно в самой дальней точке Лондона. Я забываю о том, что еще пару минут назад мне было страшно. Бросив взгляд на мальчика, вижу, что он уже смотрит на меня. Его черные волосы развеваются, придавая ему голливудский вид. Кажется, что пространство становится в десять раз меньше, а высота падения – больше. Потому что в животе что-то переворачивается, и я уверена, что не из-за американской горки.

Мы возвращаемся к точке старта, и кабинка останавливается. Незнакомец выходит, подавая мне руку. Я аккуратно сжимаю его теплую ладонь, которая придает мне ощущение спокойствия, и выхожу на шатких ногах. Голова все еще идет кругом, но мне удается поймать ускользающие мысли.

– Спасибо за это желание.

– Пожалуйста. Это все потому, что мне нравятся твои волосы.

Боже, кажется, он волосяной маньяк.

– Эм! – кричит кто-то издалека, и мальчик резко оборачивается.

Его зовут Эм?

Я перевожу взгляд за его спину и вижу абсолютную копию мальчика, находящегося сейчас передо мной. Двое взрослых стоят рядом с ним, держа за руки по обе стороны.

– Мне нужно идти, – с грустью говорит мой незнакомец.

– Это твой брат? – спрашиваю я, пытаясь найти отличия между двумя мальчиками, похожими как две капли воды. Близнецы. Те же волосы, рост, цвет кожи и глаз. Но есть одно отличие: у моего незнакомца добрые глаза, а у мальчика позади него взгляд гончих Аида.

– Да, – выдыхает он.

– Но ты же говорил, что он младше…

– Немного. На пять минут.

– Эм! Сколько раз мы должны повторить? – зовут его снова.

Эм. Его зовут Эм.

– Прощай, Мерида. Может, встретимся в следующем году. Я буду здесь каждую осень.

Я не успеваю сказать и слова, как он разворачивается и уходит.

– Подожди! – Продираясь сквозь толпу, я хватаю его за руку.

Он останавливается, поворачивается ко мне и заключает в крепкие объятия. Сердце падает вниз, достигая асфальта. Меня никогда не обнимал мальчик.

– Не нарушай моего желания, – шепчет он мне в волосы.

– А каким будет второе?

Он отстраняется и пятится, затем слишком тихо говорит:

– Возможно, я попрошу тебя выйти за меня замуж.

Глава 1 Валери

Настоящее

Если бы меня спросили, в какой момент моя жизнь превратилась в бомбу замедленного действия, я бы ответила – в семь лет. В тот день, когда пообещала стать громкой. Решила доказать себе и всем вокруг, что не обязательно обладать манерами Кейт Миддлтон [2] , чтобы в твоей жизни появился принц.

2

Супруга наследника британского престола принца Уэльского Уильяма.

Можно носить кожаную мини-юбку, красить губы красной помадой, смеяться громче всех и выпивать бокал вина залпом. В конце концов, отсутствие рвотного рефлекса – тоже навык.

В моих мечтах принц был с черными как смоль волосами и глазами, похожими на два янтаря. Этот янтарь – самый красивый из всех, что я видела. В мечтах принц восхищался моими волосами, придумывая к ним самые нелепые ассоциации. В мечтах принц хотел позвать замуж Валери с сердцем Мериды.

В реальности я нашла своего принца. С такими же черными волосами, теплыми глазами и, казалось, сердцем, в котором любви больше, чем воды в Атлантическом океане. Только никто не знал, что вода оказалась ядом, а принц – злодеем. Его звали Алекс, но для меня он стал Люцифером. Планировалось, что я выйду замуж, но на самом деле я попала в ад.

Это та история, где тебя носили на руках, целовали каждый пальчик, на одном из которых в какой-то момент появилось прекрасное кольцо. История, где в животе порхали бабочки от любви и чувства безопасности. До того момента, пока на этом животе не образовалась гематома радужного цвета от прилетевшего в него кулака.

Это та история, в которую ты не хочешь верить и говоришь: «Ты сама выбрала такую жизнь». И, несмотря ни на что, вас ждет счастливый конец, ведь ты же помнишь, какой он был раньше.

История, в которой ты скрываешь синяки, чтобы не стыдиться своей ошибки, ведь однажды брошенная фраза могла казаться правдой долгие-долгие годы.

«Ты с ним, потому что тебе это нравится».

История, выход из которой ты ищешь так долго, что становится поздно. История, в которой камертон любви изначально был неправильно настроен, а мудакометр – сломан.

Окровавленными руками я сжимаю край столешницы и почему-то проигрываю в голове образ мужчины, которого совсем не знаю, но который ужасно меня раздражает.

– Тише-тише, Русалочка, – сказал он мне в тот день, когда я яростно пыталась отогнать трех амбалов от моей подруги Аннабель.

Леви, один из этих мужчин, скоро станет ее мужем, но на тот момент она дала мне установку его ненавидеть. А я, как ответственная подруга, следовала кодексу дружбы.

– Или мне лучше звать тебя Меридой? – прошептал друг Леви, приблизившись и склонившись надо мной.

Клянусь, я превратилась в статую. Такую же неподвижную и белую. Мерида. Никто меня так не называл, кроме внутреннего голоса и принца из детских мечтаний.

В глазах темнеет, а ступни прилипают к покрытому кровью полу. Эта картина напоминает о том, что я Мерида. Что мне нужно быть сильной и добраться, черт возьми, до телефона, чтобы выжить.

Я прохожу мимо стены, увешанной нашими с Алексом свадебными фотографиями. Вот он держит меня на руках, прижимая к себе, словно в его руках хрусталь. Следом снимок, на котором мы смотрим друг другу в глаза и даем обещание любить, защищать и оберегать. А вот недалеко от этой фотографии на стене – следы от моих ногтей, когда я хваталась за нее так крепко, лишь бы не упасть замертво от очередного «Посмотри, что ты заставила меня сделать». Передвигаясь на трясущихся ногах, опираюсь на дверной косяк и чувствую вмятину от кулака, который прошелся по касательной, оставив макияж «смоки айс» у меня на лице. Это был день «А с тобой по-другому нельзя».