Громова дубрава

— Ваше величество.

Король жестом указал на кресло, стоявшее у стены.

— Мирабелла, я потрясен. Вы снова сделали то, что не удалось ни одному из моих чародеев! Дау-Рен скрывался от нас более пятнадцати лет. Как вы сумели его поймать?

— У меня свои методы работы, ваше величество, — улыбнулась я, устраиваясь поудобнее. — К слову сказать, поймать дракона оказалось легко. Он почувствовал флер моей магии и сам пошел туда, куда я его повела. А вот выследить его было гораздо сложнее. Я потратила на это целый год. Пришлось проанализировать кучу информации, соединить обрывки сведений от других шпионов, просчитать каждый ход… После такой подготовительной работы притвориться недотрогой разносчицей и заманить Дау-Рена в башню, напичканную магическими ловушками, было элементарно.

Глаза короля сияли, как волшебные самоцветы.

— День, когда я принял вас на службу, Мирабелла, стал самым удачным в моей жизни, — сказал он. — Не припомните, сколько лет прошло с тех пор?

— К чему считать года, ваше величество? — усмехнулась я. — Их было слишком много.

— Вы правы, — кивнул государь. — Я за это время здорово постарел, а вы молоды и прекрасны, как в нашу первую встречу.

— Золотые драконы не стареют, — заметила я. — В час своей смерти я буду выглядеть так же, как и сейчас.

— Надеюсь, этот час настанет нескоро, и Мирабелла Эрр успеет оказать двору еще немало добрых услуг. Не буду вас задерживать, леди. Дома вас ждет награда за труды. Отдыхайте и набирайтесь сил.

— Благодарю, ваше величество.

Я встала с кресла.

— Позвольте задать еще один вопрос, ваше величество.

— Задавайте.

— Что теперь будет с грозовым драконом?

— Это зависит от того, как он себя поведет. Если согласится сотрудничать, будет жить в богатстве и довольствии. Если нет — проведет остаток своих дней в подземелье. Я удовлетворил ваше любопытство?

— Да, ваше величество.

— В таком случае, всего доброго, Мирабелла.

II

Эхо шагов гулко отражалось от каменных сводов. Мы с Кирстеном шли по узкой галерее, и мне казалось, что этой прогулке не будет конца. На улице было еще светло, однако здесь уже царил вечерний полумрак.

— Вы знаете, почему вас пригласили в этот замок, леди?

Я криво улыбнулась.

— Меня не приглашали, я напросилась сама.

— Зачем?

— Вам известно, кого держат в этом жутком месте, Кирстен?

— Разумеется. Последние три месяца в здешних подвалах живет грозовой дракон. Его величество приехал сегодня именно к нему. Хотя лично я считаю, что этим он оказывает Дау-Рену слишком большую честь.

Я покачала головой.

— Король осторожничает, Кирстен. На этом замке стоят мощные блокирующие чары, которые не позволяют пленнику сбежать. Если бы не они, Дау-Рен давно был бы на свободе. Прикажи государь вывести его за пределы крепостной стены, и грозового не удержат никакие путы.

— Он настолько силен?

— Больше чем вы можете себе представить. Драконы вообще сильные существа, однако, грозовые — это нечто невероятное. Один такой ящер стоит целой человеческой армии. Или отряда своих собратьев другого вида.

— О…

— Да-да. Поэтому король и хотел заполучить его в свои ряды. С таким союзником не страшен ни один враг.

— Но почему именно Дау-Рен? Он не очень-то хочет сотрудничать с короной. Можно было попытаться завербовать кого-нибудь посговорчивее.

— К сожалению, нельзя. Других грозовых драконов нет, Кирстен. Дау-Рен — единственный из них, переживший клановую войну. Вы ведь слышали о ней?

— Вы говорите о той бойне, которую ящеры устроили тридцать лет назад? Конечно, слышал. Насколько я знаю, после этой междоусобицы ваших сородичей, Мирабелла, стало меньше почти на треть.

— Вы совершенно правы. Некоторые виды драконов после той мясорубки полностью исчезли. Например, серебряные шипохвостые. Чудесные были существа. Правда, способностью к обороту они не обладали, поэтому о них быстро забыли. А вот о грозовых драконах люди до сих пор слагают легенды, не подозревая, что выдумки и на половину не отражают реальную мощь этих потрясающих ящеров. Они могут подчинять себе ветер, умеют направлять молнии и питаться их силой. Их огонь настолько силен, что, подув пару раз, они способны уничтожить целую деревню.

— Вот это да… Как же вам удалось пленить его, Мирабелла?

Я грустно улыбнулась.

— У меня были зачарованные цепи, Кирстен. И группа боевых магов из отряда немедленного реагирования.

А еще я успешно воспользовалась тем, что Даурен боялся причинить мне вред. Если бы не его симпатия вкупе с эффектом неожиданности, поймать грозового я бы не смогла. Впрочем, сейчас, спустя три месяца, я ужасно жалею, что мой план тогда не провалился.

— Говорят, до того, как объявить на дракона охоту, его величество несколько раз предлагал ему сотрудничество, но тот упрямо отказывался.

— Да, я об этом слышала.

— Дау-Рен настолько свободолюбив?

— Видимо, да. Чародей, который воспитывал грозового после смерти родителей, не сумел привить ему должного почтения к короне. Он научил его обращаться с родовой магией, но победить дух вольнолюбия так и не смог. Я, к слову, его не осуждаю. Драконы предпочитают жить сами по себе и отвечать за свои поступки только перед собственной совестью. Не удивительно, что между служением королю и жизнью наемника-одиночки Дау-Рен выбрал последнее.

У меня такого выбора не было.

Галерея сменилась коротким коридором, а он — узкой деревянной дверью.

— Так зачем вы напросились в эту темницу, леди? — спросил Кирстен, пропуская меня в небольшую полутемную комнату.

— Хочу узнать, как дела у нашего пленника. Очень, знаете ли, за него переживаю.

— Понимаю, — кивнул мой спутник. — Однако ваше волнение напрасно. Его величество приказал обеспечить Дау-Рену хорошие условия проживания. У него отличное меню и удобная жилая комната.

Однако его не выпускают за пределы замка и не дают возможности сменить ипостась. Это наверняка доставляет ему немало страданий — невозможность расправить крылья для дракона равносильна изощренной пытке.

Насколько мне известно, с момента поимки Даурена король приехал с ним побеседовать впервые. Я своими ушами слышала, как государь запретил начальнику тюрьмы рассказывать пленнику о своих планах, а значит, дракон прожил двенадцать недель, не зная, что с ним собираются делать. Это беспокоило меня больше всего — неизвестность приводит в уныние даже самых сильных и отважных людей, и мне очень хотелось убедиться, что сероглазый в порядке и три последних месяца не нанесли ему ни физического, ни психологического вреда.