Гроши счастья

На секунду мир потемнел перед ней. Боль в спине стала, кажется, нестерпимой. В голове промелькнули обрывки мыслей: “Люк открытый… надо же, какая глупость!.. Кто ж меня теперь отсюда вытащит, корову этакую?..” Потом огромный раскаленный шар вспыхнул перед глазами, и она с чувством облегчения потеряла сознание.

Очнувшись, она, прежде всего, ощутила боль. Тупую боль в спине и острую в правом локте. Потом в сознание ворвались запахи. Они были отвратительными. Пахло канализацией, при этом в воздухе чувствовалось тепло и влажность. Что делало его еще более противным, почти осязаемо гадким. Было тихо, только где-то вдалеке журчала и капала вода. Открывать глаза было страшно, но Анна, подождав несколько секунд, чтобы собраться с духом, сделала это, нырнув в окружающий ее мир, как плохой пловец ныряет в воду. Осязание и обоняние дали ей больше поводов для размышления, чем увиденное сейчас. Тускло освещенным было только небольшое пространство вокруг нее, остальное терялось во мраке неизвестности. Слабый свет исходил от полуоткрытого люка, в который она упала. Нужно было взять себя в руки и думать, что делать.

Увиденное ничем ее не поразило. Было понятно, что она попала в канализационный люк, крышка которого оказалось приоткрытой. Говорить о халатном отношении к делу служб Мосводоканала смысла не имело, и думать об этом тоже. Важнее было то, что упав примерно с трехметровой высоты, она ничего не сломала, кроме, может быть, руки. Лежала она сейчас на чем-то сравнительно мягком и теплом. С отвращением поморщившись, она поняла, что это зимние рабочие спецовки. Не худший вариант.

Лестницы наверх не было. Потянувшись левой, здоровой рукой к сумке, которая, к счастью, осталась у нее, она с трудом нашарила мобильный. Терпеливо, стараясь не суетиться и сохранять спокойствие, она дрожащей рукой набрала, наконец, номер подруги Ирки, который был одним из последних в списке входящих, и ждала с колотящимся сердцем. Сигнала не было. Она набрала, не глядя, еще несколько номеров. Тот же результат.

– Так, спокойствие!
– мысленно одернула она себя за начавшуюся подниматься волну паники.

Оставался старый дедовский способ дать о себе знать. Она крикнула вверх: “Помогите! Кто-нибудь! Я упала в люк!”

Молчание было ей ответом.

Ситуация даже начала казаться забавной. Надо же было упасть в люк в центре многомилионного города, где жизнь не затихает ни днем, ни ночью и обычно мечтаешь только о том, чтобы людей и машин на улицах было поменьше, как в ее детстве.

– Ты еще про детство вспомни, клуша,- обругала она себя.

Покричав для разнообразия еще и “Пожар!”, “Насилуют!”, “Милиция!”, она не добилась никакого результата.

Решив терпеливо ждать, когда появится какой-нибудь прохожий, она с некоторым даже изяществом расположилась на ватниках и принялась ждать.

– Может, включить музыку в плеере на мобильном?- подумала она, - все-таки веселее и, может, звуки услышит кто-нибудь наверху. Но звуки песни Карла Готта “Дорогу знаю только я” звучали так жутко в тишине коллектора, что она в испуге тут же выключила песню. Наушников в сумке почему-то не было, видимо, она забыла их дома. Как там Люся? Собачка в этот момент казалась родной и милой. Хорошо, что хоть еды ей было оставлено в миске с запасом. Аня, не зная точно гастрономических предпочтений Люси, решила оставить ей широкий ассортимент блюд. Ну, а квартиру, испачканную склонной к стрессам собакой, легко потом помыть. Всё-таки Люся же не слон.

Она просидела уже около часа. Было холодно, противно. И главное, страшно. Ей надоело прислушиваться к шорохам наверху. Прохожих не было. “Куда же они все провалились?!” - подумала Анна, тут же вспомнив, что провалилась-то как раз она.

Выхода она не видела. С трудом Анна заставила себя встать. Одернув задравшееся пальто, она решила двигаться в каком-нибудь направлении, ведь где-нибудь она сможет подняться наверх, или хотя бы повыше, чтобы поймать сигнал сети. К счастью, мобильник мог служить фонариком.

Освещая телефоном путь, она медленно пошла вперед во тьму. Тоннель в этом месте был шириной метра полтора и вел в две противоположные стороны. Она решила пойти направо, несмотря на промелькнувшую в голове строчку из песни Окуджавы: “Те, кто идут, всегда должны держаться левой стороны”. Сама она, если не в метро, то в жизни любила выбирать правую сторону.

Метро. Она может выйти в тоннель метро. И поезд, несущийся прямо на нее!.. Она зажмурила глаза и остановилась.

И еще могут встретиться крысы. Фу-у-у! Хорошо, что не было видно и слышно этих вездесущих грызунов, хоть это и было странно.

Запах стоял непередаваемый - смесь сырости, затхлости и еще чего-то неуловимо неприятного.

Под ногами хрустели какие-то камешки и осколки. Склизкие стены внушали отвращение, тем не менее, их приходилось касаться рукой, чтобы чувствовать хоть какую-то опору.

Богатое воображение подсказывало ей, кого и что она может встретить на своем пути. Колонии бомжей. Или преступников.

С канализацией была как-то связана мысль о бомбоубежищах. Что она будет делать, если найдет склад тушенки, предназначенный для спасения от голода во время третьей мировой войны? Кстати, есть хотелось очень, ведь пообедать на работе за всеми хлопотами она так и не успела. Вспомнив про такой привычный и уютный мир библиотеки, она почувствовала, что уголки ее губ предательски дрожат, а на глазах выступают слезы.

Пройдя, как ей казалось, довольно большое расстояние, Анна начала уставать. Быстрый шаг сменился медленным. Сильно хотелось пить. В сумке оставалось глотка на три, и еще лежала позавчерашняя булочка.

Уставшая, она перестала замечать, что происходит вокруг. Она не знала уже, зачем и куда идет. И боялась, ведь она просто точно знала, что не найдет дорогу обратно. Нужно было сидеть и ждать, когда ее спасут! Хотя бы утром следующего дня!

А тем временем бетонная труба канализации сменилась на более просторный коридор, выложенный крупной каменной кладкой. Воды, текущей по стенам и под ногами, стало заметно меньше, как и неприятного запаха.

Намеков на люки и вообще какой-то выход на поверхность, не было.

Остановившись в очередной раз и оглядевшись по сторонам, Анна шумно вздохнула, и собралась было от отчаяния сесть прямо на пол и зареветь. Как вдруг где-то в темноте что-то зашебаршилось.

Ужас охватил Анну, она замерла от страха и кровь застучала у нее в ушах. Человек? Собака? Анна панически боялась собак, с тех пор, как в детстве ее укусила служебная овчарка.

До нее опять донеслось невнятное бурчание.

Анна начала медленно отступать назад. Из темноты послышались шорохи, и в неверном свете телефона, дрожащем в ее руках, она разглядела темную мужскую фигуру. Какое счастье! Это был человек.

– Д-добрый в-вечер!
– пролепетала она высказывание, которое эхом перекатилось в ответной тишине всеми оттенками своей неуместности.

Опять тишина. Но спустя некоторое время, откашлявшись, незнакомец ответил. И слова его звучали непривычно, будто бы неправильно, но, в то же время, придраться было не к чему:

– Добрый вечер, сударыня. Не беспокойтесь, проходите. Проход впереди свободен. Или, может быть, Вы объясните мне, что ищете. Возможно, я смогу Вам помочь.
– голос его был глухим, но довольно приятным, по крайней мере, не страшным. Хотя, может, именно этого и надо было бояться?

– А что Вы здесь делаете?
– спросила Анна, дивясь странности собственного вопроса. Но с чего-то ведь нужно было начать “светскую беседу”.

– Ну, скажем так, сторожу, - ответил незнакомец и в голосе его прозвучала усмешка.

– Сторожите? Что именно?
– удивленно спросила Анна.

– Это потребует долгих объяснений, моя леди. Может, нам всё-таки лучше вернуться к вопросу, чем же я могу помочь Вам? Или Вы совершаете обычный вечерний моцион? В таком случае не смею Вас задерживать.