Гроза над Бомарзундом
Шрифт:
— Проходи, «победитель англичан».
— До победы еще далеко, ваше величество. — Как можно почтительней отвечал я. — Но мы делаем все возможное.
— И что же? Не желаешь поделиться?
— Отчего же. Как говорится, одна голова хорошо, две лучше, а четыре с половиной совсем хорошо.
— Все шутишь? — нахмурился царь.
— А что мне остается? Ваше величество поставили передо мной практически неразрешимую задачу.
— Что ты имеешь в виду?
— То что, несмотря на нанесенные ему потери, противник по-прежнему обладает превосходством на море. Но,
— Погодите, — встрепенулся князь Долгоруков. — Но разве мины не могут предотвратить высадку союзников на Аландские острова?
— К сожалению нет.
— Но почему?
— Как говорят на востоке, на это есть сорок причин. Во-первых, их там нет.
— Как это возможно?!
— Главным образом, потому что количество ресурсов ограничено. Все что удалось изготовить потрачено на подступах к Кронштадту и… еще некоторых местах. На Бомарзунд просто не хватило!
— Почему ты не говорил об этом раньше?
— Разве? Кажется, я неоднократно докладывал вашему величеству, что крепость слаба, не достроена, и по большому счету не так уж важна! Судьба этой войны решится совсем в другом месте и…
— А я тебе сказал, — оборвал мой спич император, — что о Севастополе и Крыме есть, кому позаботиться! Твоя же задача защищать Финляндию!
— Я делаю что могу…
— Как же, наслышан! В детстве в солдатики не наигрался? На кой черт тебе морская пехота, если в твоем распоряжении имеется настоящая?! Жалуешься на нехватку ресурсов, а сам потратил черт знает сколько денег на дорогущие винтовки из Америки…
— За эти деньги можно было целую дивизию штуцерами вооружить, — поддакнул Долгоруков.
— Ни на что не намекаю, любезнейший Василий Андреевич, но я эти ружья не только закупил, но и получил! Что же касается их дороговизны, то смею заверить, они стоят этих денег!
— Это почему же? — заинтересовался Николай.
— Потому, что конструкция позволяет делать десять прицельных выстрелов в минуту, при дальности не менее восьмисот шагов. Вооруженный ими батальон при благоприятных условиях будет стоить полка!
— Может передать эти винтовки для испытаний в лейб-гвардии стрелковый батальон?
— Только через мой труп!
— Не зарывайся!
— Ваше величество, назначая меня генерал-губернатором и главнокомандующим в Финляндии, вы дали мне полную свободу действий. Так дайте же и возможность воспользоваться ею!
— Хорошо. Кого ты вооружишь этими чудо-ружьями?
— Сформирую из абордажников бригаду морской пехоты…
— И тем самым ты ослабишь флотские экипажи. Как собираешься теперь выводить корабли в бой?
— Сказать по правде, ваше величество, устраивать генеральное сражение нашей парусной эскадры с вражеской паровой в мои планы не входит.
— Как же ты защитишь Бомарзунд?
— Силами винтовой флотилии канонерок, пароходофрегатами и новыми корветами. Драться предстоит в шхерах и узостях проливов меж Аландских
островов. Там все равно большие суда не пройдут. А для блокшивов и стояния в гаванях Кронштадта и Свеаборга матросов у нас достаточно.— Выходит, ты решил одолеть десять тысяч британцев и французов с парой батальонов морских солдат? Да тебе сказки рассказывать, господин генерал-адмирал, а не войсками командовать…
— Этот сводный отряд должен стать ударной силой. Подкреплять его призваны полки 22 пехотной дивизии.
— Положим что так. Но против экспедиционного корпуса союзников этого недостаточно. Быть может сформировать еще несколько батальонов из рекрутов и ополченцев?
— Сформировать-то можно, но когда они станут готовы к настоящему сражению? Боюсь, придется обойтись наличными силами. Разве что привлечь некоторое количество местных добровольцев. Вроде тех, что отличились в Гамле-Карлебю.
— Отличная мысль. Что еще?
— Мне право неудобно, но нельзя ли заменить командира первой бригады полковника Чекмарева Дмитрия Ивановича? Он заслуженный воин, но ему уже 76 лет. Можно подыскать должность и поспокойнее, чем вести своих солдат в бой посреди скал, лесов и моря.
— Тут ты, пожалуй, прав. — Нахмурился Николай, искоса посмотрев на молча сидящего поодаль военного министра.
— Подыщем, — кивнул министр.
— Как будешь доставлять подкрепления на Аланды? — снова повернулся ко мне царь.
— Небольшими партиями. Передислоцирую поближе все наши пароходы. Будем постоянно тревожить союзников. Днем фрегатами, ночью шестовыми минами, а заодно перебрасывать понемногу войска и припасы. Другого выхода нет.
— Думаешь, получится?
— Не знаю, — честно признался я. — Но попробовать стоит. Наши моряки воодушевлены прежними успехами и рвутся в бой. Раненые бегут из госпиталей, чтобы вернуться на свои корабли.
— Кстати, а что там с героем Красной Горки — лейтенантом Вальрондом? — демонстрируя отличную память спросил у меня царь.
— Профессор Пирогов сотворил настоящее чудо. Состояние раненого улучшается, он под присмотром врачей потихоньку идет на поправку.
— Я подписал твое прошение о награждении всех участников битвы. Но этот беспримерный подвиг требует отдельного решения. Считаю, что городской дом в Стрельне будет подходящим знаком монаршего благоволения.
— Это очень щедро, ваше величество. Тем более, как я слышал, он намерен просить руки одной благородной девицы.
— Тогда пусть это будет ему и свадебный подарок от меня. — усмехнулся император, после чего размашисто перекрестил меня.
— С Богом, сын! На тебя вся Россия смотрит.
Я уже собирался возвращаться к себе, когда меня остановил граф Орлов, с сыном которого Костю связывала настоящая дружба. Пару месяцев назад, Николай был тяжело ранен при осаде Силистрии и все мы опасались за его жизнь.
— Ваше императорское высочество, — поклонился шеф жандармов. — Позвольте…
— Полно, Алексей Федорович. К чему эти церемонии?
— Порядок прежде всего.
— И это правильно. Но мы все же не чужие люди. Как там Николя?