Гроза над Польшей

– Что притаранил? – поинтересовался капитан Ост.

– Колбас, сальца копченого да соленого, окорок на полпуда будет. Половинку барашка купил. Булочную маленько облегчили, круп взяли, мешочек макарон.

– Соли не взял?

– Два килограмма.

– А полпуда это сколько? – поинтересовался Юрген Ост.

– Совсем забыл ты все, командир, – на веснушчатой роже Марко светилась простецкая улыбка с легонькой такой хитрецой. – В пуде шестнадцать килограммов. А фунт это четыреста граммов будет.

– Хозяйственный ты у меня, – похвалил заместителя капитан Ост. – Рассказывай, что видел, что слышал, о чем разговаривал.

Новости Марко принес обнадеживающие. Деревенька большая, одни поляки. Из полусотни домов только дюжина пустует. Подвернувшийся повстанцам мужичок уцепился в щедрых панов, стоило им только дать ему полмарки на опохмелку. После пары стаканчиков оживляющей жидкости от местной самогонщицы на мужичка напала болтливость. Все рассказал, что знал, что не знал, тоже порывался разболтать.

Мост охраняется, раньше обычные егеря стояли, а два дня как охрану приняли армейские. Нет, крестьянин не ошибался, не мог он ошибаться, в форме и знаках различия разбирается, в молодые годы работал на богатого бауэра, а тот хозяйство держал у военной части. Военных мужик повидал столько, сколько пану не дай матка божья в жизни увидеть. По мосту без документов не проехать. Пешком еще можно, но солдаты больно сердитые, всех обыскивают и спрошают: куда идешь? А рыбаки, спрашиваете, как? Так кто ж их останавливать будет? Чай, по воде топают. Мост им без надобности.

В стране неспокойно, народ волнуется. В Тарнуве и Люблине горожане взяли да кастрационные конторы разгромили. Вот так, панове, взяли да разгромили. Дескать, от этих богомерзких вертепов болезнь страшная расходится. Лучи какие-то бывают. Само без цвета и запаха, только специальными штуковинами увидеть можно. Да, вроде микроскопа. А ведь от этого невидимого, неощутимого люди болеют и даже умирают.

Вот как в Радоме было. Четыре дня минуло, как взорвалось все. Полгорода лучами осветило. У кого волосы повылазили да осыпались, и у баб тоже, с кого кожа лоскутами отвалилась. Так и мучались, болезные, без кожи. И хрен от этой напасти падает. Кто облучился раз, так почитай все – баба хоть перед ним попой виляй, хоть титьками тряси, а бесполезно. Стручок висит и морковкой уже не станет. Да, точно, пан, не встанет.

– Слухи – это самое страшное оружие, – хохотнул Юрген Ост, слушая, как Марко копирует болтовню опохмеленного крестьянина.

В деревне и городе весь йод раскупили. Народ считает, что это лучшее средство от радиации. А вот вудкой, к удивлению, не лечатся. Один умный ксендз сказал, что вудка усиливает действие лучей. Трезвый поболеет и выздоровеет, а коли принимаешь на грудь регулярно, так прямая тебе дорога в гроб.

– Удивительно, – покачал головой Юрген, – я уж думал, наш народ от вудки ничем не отвадить. А с йодом они что делают? Пьют?

– Мажутся.

– Быстро народ отреагировал, планирование семьи разгромил, – вступил в разговор Виктор Котлов.

– А то! Поляки народ такой! Мы еще воспрянем с колен. Еще Польска не сгинела, – воодушевился Юрген, его глаза пылали огнем, лицо буквально светилось гордостью. – Поднялись быстро. И слухи как лесной пожар распространились. Сам видишь: полезная была акция, очень полезная.

Принесенная Марко провизия пришлась очень кстати. Колбаса, хлеб и сало разнообразили стол приунывших было повстанцев. Баранину решили оставить на ужин. До вечера мясо не испортится.

После обеда отряд собрался продолжить путь. Под мостом решили пройти открыто, под видом рыбаков, на этот случай специально прихватили с собой снасти. Сборы были недолги. Пока сменившиеся часовые наворачивали за обе щеки оставленную им кашу с колбасой, остальные собирали в лодки скарб и придавали себе нарочито небрежный вид – следовало замаскироваться под настоящих рыбаков.

Вдруг сверху раздалось тревожное стрекотание сороки. Бойцы похватали оружие и устремились к подъему. Юрген Ост пошел первым, не забыв оставить с пленниками троих бойцов охраны. Овраг тем нехорош, что из него ничего не видно, и слышно плохо. Можно к самому обрыву на машине подъехать, а внизу и не услышат, особенно если ветер в кустах шумит.

Повстанцы исчезли в боковых отрожках. Над кромкой обрыва ничего не видно, только склонившаяся над оврагом березка и трава. Виктор Котлов спокойно набил трубку и закурил. Табак есть, и это хорошо. Жить можно. Проведенные в отряде капитана Оста дни приучили его спокойно относиться к тревогам и авралам. Опасности пока нет, и шанса на побег тоже не видно. Охранники держатся от пленных на расстоянии, бдят. Помнят недавнюю попытку русских молча распрощаться с повстанцами.

Наверху хлопнул выстрел. Затем еще один. Ударила короткая очередь. Все. Тишина. Это было похоже не на бой, а на короткий прицельный удар из засады. Вскоре догадка подтвердилась. Спустившиеся в овраг партизаны привели с собой пленного. Молоденький сероглазый парнишка в полицейской форме. Руки завернуты за спину, идет, запинаясь, но держится смело, спина прямая, голову не опускает.

Капитан Ост распорядился не мешкать с погрузкой. Время дорого. Бросив короткий взгляд на своих старых пленных, он приказал вести полицая в глубь оврага. Сам оставил за старшего Марко и двинулся вслед за конвоирами.

Виктор Котлов и Алексей Черкасов, не сговариваясь, с двух сторон насели на заместителя командира. Тот и не запирался. Сам хотел похвастаться удачным боем. Часовой заметил пылящий к реке автомобиль. Сигнал тревоги. Буквально взлетевшие на обрыв партизаны заняли огневые позиции. Машина приближалась к оврагу, полевая дорога проходила всего в полусотне метров от его кромки.

Марко надеялся, что нежданные гости проедут мимо, не останавливаясь. Мало ли по какой надобности людей к Висле понесло. Ошибся. Автомобиль остановился прямо напротив лагеря. Видимо, людей привлек вившийся над оврагом дым костра. Из машины вышли двое полицаев. Огляделись, перекинулись друг с другом парой слов и неторопливо зашагали к обрыву. Шофер остался в машине.

Позиция неплохая. Здесь все изрезано оврагами. Земли непахотные. Много кустарника. В отходящем от основного оврага отрожке засели трое партизан. Получилась фланговая отсечная позиция. Остальные бойцы разобрались на двойки и тройки, залегли в ямах, ровиках, на склонах овражков.

Один из полицейских задержался, закуривая. Второй, сосунок еще, молоко на губах не обсохло, оставил товарища и дошел до оврага. Остановился, видимо, узрел лагерь, и тут… Тут его подсекли прикладом по ногам и сдернули вниз. Остальных полицаев сняли прицельным огнем. Они и понять ничего не успели. Одного очередью поперек груди, а водитель лег на баранку с простреленной головой.

Ничего ценного в машине не нашли, забрали оружие и документы. Трупы решили сбросить в овраг, туда же сейчас Сташко машину загонит. Вот и все. Тремя врагами польского народа меньше. Виктор Николаевич хотел было поправить партизана: два трупа, а не три, но вовремя понял, что это не важно. В итоге все равно будет три мертвых полицая. Паренька недаром отвели на допрос в укромный уголок, чтоб криками людей не нервировал. Может быть, это звучит цинично, но для капитана Оста важно любыми путями извлечь из полицая все, что тот знает. Речь идет о жизни его людей, и сантименты здесь излишни. Пытая чужого, Юрген Ост спасает своих. Такая нехитрая философия, простая логика выживания.