Гроза школьной столовки

– Вы хоть знаете, зачем вас вызвали? – интересуется директриса, садясь в свое кресло, немного откатываясь назад на колесиках. Хочется прикинуться дурачками, однако переглядываемся, на время складывая боеголовки и объявляя перемирие в холодной войне. Берем стулья, устраиваясь напротив женщины. На лбу морщины, лицо уставшее. Не только школа. Но бесконечное давление со стороны образовательных органов да родителей давит на нее. Еще мы тут своими перепалками.

– Вы оба можете хотя бы пять минут побыть в одном помещении и не устроить войну за независимость Севера с Югом, а? – спрашивает, потирая переносицу, включая на экране лежащего смартфона то самое видео, поворачивая к нам экран. – Вы знаете сколько просмотров оно получило? И сколько звонков от родителей других детей сегодня было, после того как оно появилось в сети? Я даже не знаю, что сказать им в ответ на требования наказать вас по всей строгости вплоть до отчисления, - раздраженно произносит, выключая нашу бойню.

Я знаю, когда мы молчим. Но этот способ, как оказалось, нас обоих еще больше морозит, чем просто развести по углам, как соперников на ринге.

Боже, я что, снова о поцелуе думаю? Поворачиваю голову к задумчивому Еремину, а у него лицо примерно такое же, как у меня. Только радужка глаза почему-то темнее стала при взгляде на меня. По телу мурашки пробежались малоприятные, захотелось срочно отодвинуться.

– Что вы опять не поделили? – голос директрисы кажется недовольным и… заинтересованным? Ох, уж этот сериал «Сплетница», все хотят знать о нашей личной жизни. – Прошла любовь? – ехидные нотки скрыть не удается, как и проницательный взгляд. Моргаю озадаченно, не понимая, о чем речь.

Любовь? Какая «любовь»? Может ненависть?

Потом до меня доходит. Это же она о той дурацкой отмазке, придуманной Максом, когда нас в столовке поймали на горячем. Едва рот открываю, дабы возразить, как гений мысли и политических интриг среди фермеров с огородниками выдает:

– Да что вы, Клавдия Анатольевна. Просто немного поссорились, - отзывается, бросая на меня испепеляющий взгляд. – Надя тут со всеми непонятыми гениями в литературные кружки для чайников и прочих убогих зачастила, а я парен ревнивый. Вот и вышло немного повздорить.

Ртом воздух хватаю, в то время, как директриса на меня взгляд переводит.

Чего он там про непонятых ляпнул? Это типо сейчас плевок в мое свидание с Артуром?

– Надя? – задает очередной вопрос, пока тихо пыхчу, заводясь в очередной раз.

– Это не «непонятые гении», а дурацкие шутки одного недоразвитого от недостатка ультрафиолета овоща, - огрызаюсь в ответ на парня, бросая яростный взгляд. – Кому просто опять захотелось быть скинутым с лестницы!

– Рябчику своему это скажи, - шипит в ответ, грозовым взглядом окидывая, поджимая губы. По ту сторону стола за нами наблюдают с большим интересом, словно очередная серия драматического сериала про любовь. Вот сейчас они бурно поссорятся, на кого-то из нас потом приземлится рояль, он впадет в кому и потеряет память, а второй весь сезон страдать должен да раскаиваться. Чур не я. Хотя идея уронить рояль мне нравится на его голову бестолковую, но только чтобы наверняка.

– Причем тут Рябин, тупица, - рявкаю в ответ, сжимая кулаки, поворачиваясь к нему всем корпусом. – Лучше вспомни, кто начал первым про диеты шутить!

– Я был не прав? Ты злющая, когда голодная.

– Ой, молодец какой. Научился мое настроение по количеству ложек, отправленных в рот определять. Еще бы мозг себе на огороде вырастил, дабы подобных выводов больше не делать!

– Кому он из нас больше нужен, не я смотрю прямо и перпендикулярно на очевидные вещи, динозавриха!

– У тебя явные проблемы с математикой, иди подучи.

– А у тебя с логикой. Сбегай в магаз, пусть отсыпят полкило.

– Хватит! – удар по столу заставляет замолчать. Тяжело дышу. Отворачиваюсь в сторону. Теперь точно пойду с Артуром куда-нибудь, неважно куда, лишь бы подальше. Да хоть с кем, главное назло одному невменяемому оленю, что рогами потолок чешет, раздуваясь от собственной важности.

– Я вас позвала не для того, чтобы вы тут устраивали очередной концерт по заявкам, - жёстко перебивает нас Клавдия Анатольевна, хмурясь. – Оба наказаны, в очередной раз. Из-за вашей выходки посыпались жалобы со стороны, и это накануне важной проверки! Потому с сегодняшнего дня будете отрабатывать свои провинности под руководством нашего Валентина Арсеньевича в библиотеке. Картотеку помогать составлять, пыль с полок вытирать. И прошлого наказания с вас тоже никто не снимал, начинайте придумывать программу на 31 октября в честь Хэллоуина, особенно это касается младших классов. Все оформить в письменном виде и подать Эльвире Павловне до десятого числа!

Открываю ошарашенно рот, с трудом вдыхая воздух. Черт возьми, это ж когда к урокам с экзаменами готовиться? Если этой фигней заниматься, можно все вечера смело убить на школьную жизнь после уроков. Мало было проблем с активным участием в праздниках, теперь еще в пыльной библиотеке этому сумасшедшему старикашка помогать томики «Война и мир» раскладывать.

– Но Клавдия Анатольевна, - выдавливаю из себя, глядя на недовольную женщину. – ЕГЭ? Уроки? Домашние задания? Мы и так перегружены сверхмеры!

– Время на развлекательные междусобойчики есть, значит найдется на это, - отвечает непримиримо, давая понять, что больше нас терпеть не намерена. – Все, вышли оба. Идите учитесь, сегодня после уроков попробуйте не явится в библиотеку.

Черт, черт, черт! Это же надо какую свинью Еремин мне подложил со своей истерикой в кинотеатре. Теперь никакого свидания уж точно не выйдет.

Едва выходим за двери, как Макс резко оборачивается, оказываясь невероятно близко. Приходится прижаться к стенке, раскрыв глаза смотря на его сжатые челюсти. Если сейчас обвинит меня во всем – точно убью. И не посмотрю, что выше на голову. В окно выкину, устрою ему ликбез по сценарию сопливой мелодрамы с комами, потерей памяти и страданьем той же Платоновой у палаты интенсивной терапии.

– Доволен? – первой подаю голос. Потому что он молчит, продолжая сверлить взглядом. Лучшая защита ведь нападение. – Из-за тебя все!

Делает шаг в мою сторону, заставляя почувствовать лопатками стену. Блузка невольно трется о шероховатость окрашенной поверхности, разрисованной в березки с ромашками. Сейчас должна произойти крутая сцена, даже сердце замерло, потому что ощущаю на губах его дыхание, стоит ему опереться рукой чуть выше моей головы, наклоняя голову.

И, по-моему, шизофрения опять берет верх над разумом.

– Еремин? – голос срывается на хрип, глаза сами собой опускаются на его губы.

– Дура ты, Надя, - выдыхает, резко отходя, давая вздохнуть полной грудью и ощутить возможность вдыхать чистый кислород без примеси его туалетной воды. Уходит, оставляя в полном замешательстве с раздраем в душе.

Черт возьми, какого черта сейчас было?

Глава 13

Хуже, чем быть парнем, которого не замечает любимая девушка? Могу, умею, практикую. Чертова библиотека, тонна пыльной макулатуры сталинских времен и Валентин Арсеньевич, злорадно потирающий ручки при виде двух халявных рабов. Да здравствуют короли неудачников!

– Перетаскаете учебники, все опишите, затем разложите по коробкам для сдачи на макулатуру и вторичную переработку. – скрипучим голосом заявил, поправляя огромные очки в черепаховой оправе на длинном крючковатом носу. Тяжело вздыхаю, встречаясь взглядом с маленькими злобными темными глазками за толстыми стеклами, раздраженно спрашивая:

– А домой то можно будет уйти когда-нибудь или до второго пришествия Христа тут торчать?

Тоненькие белые губы поджимаются, затем раздвигаются в поистине змеиной ухмылке, демонстрируя нам ряд кривых желтых зубов. Ставится ясно – домой мы сегодня не попадем, пока все не закончим. И будто в подтверждение наших слов библиотекарь невозмутимо разводит худыми руками, хихикая: