Гроза Византии
Шрифт:
Только князь их Аскольд вез добычу, которая более всего была ему по сердцу – жену молодую…
С грустью он поглядывал на возвращавшихся. Из ушедших с ним скандинавов не было почти что никого…
Ни Руара, ни Ингваря, ни Ингелота…
Никто не веселил возвращавшихся песнью: не было между ними и скальда Зигфрида.
Все они погибли во время ужасной бури.
Не было и Изока…
Византийцы задержали его как заложника и, на все просьбы князей отпустить его с ними, отвечали упорным отказом…
Не знали, не предвидели они, что этим своим упорством они накликают на себя новую грозу, да не такую еще, как пришлось пережить при Аскольде
Грозу страшную, упорную, оставившую на вратах Константинополя неизгладимый след, а во всемирной народов истории никогда не исчезающую память…
12. НА ДНЕПРЕ СНОВА
Остатки флотилии еще только подходили к устью Днепра, а на берегах его уже было известно, что князья возвращаются…
И возвращаются не с долгожданной и желанной победой, а разбитые, уничтоженные, с сотнями, вместо ушедших в поход тысяч.
Плач и стон стояли на Днепре… Не было селенья, где бы не оплакивали ушедших и не возвратившихся.
Князей, впрочем, никто не обвинял. Всем было известно, при каких обстоятельствах потерпели они ужасное поражение.
– Что князья? Они, поди, и сами не рады…
– Чего радоваться-то?… Им других куда жалко!…
– Другие что? А князья ведь все…
– Да, конечно, все… Они – головы… Каково им, чай, было смотреть, как их дружина гибнет ни за что, ни про что…
– Плакали, поди!…
О том, что князья переменили веру, никто не говорил, Все считали это их личным, только их одних и касающимся делом.
Больше всего встречавших занимало известие, что князь Аскольд везет с собой на Днепр и молодую княгиню…
– Ишь, нашел время жениться! – упрекали князя.
– Да коли по сердцу пришлась…
– А все ж не время…
Вдруг пронеслось известие, что молодая княгиня – ни кто иная, как дочь оставшегося за князя в Киеве Всеслава.
– Вот оно что! – заговорили на Днепре. – Вот это так!
– Еще бы не так – своя!
– Своего корня, своего рода и племени…
– Ну, коли так, то сделал он хорошо, оженясь на ней; чего ей в чужих землях было пропадать, пусть у своих покняжествует!…
Плач и стоны не прекращались: слишком уж многие не вернулись…
Слышал обо всем этом и Всеслав.
Слышал и думал глубокую думу.
«Вихрем там их разметало… Христианский Бог, говорят, против них пошел… Отчего это Он ни за франков, ни за скоттов, ни даже за славян самих никогда не заступался, а тут вдруг? Нет, что ни говори, а с Рюриком и с Олегом ничего подобного никогда бы не случилось… А тут – князья!… Пировать да к бабам ластиться – на это их станет, а воевать да врагов бить – нет их… Шутка ли – и дружина погибла, и струги потеряли, и сами с пустыми руками возвращаются! Где, и когда, и у кого это видано, слыхано?… Дружину потерять – в ратном деле мало ли что бывает, сегодня счастье за одних, завтра за других – так-то в честном бою, а тут без всякого боя… Подойти, стать и потерять все… С викингами ходили, а бури заметить и остеречься от нее не могли… Бури!… Когда ее каждый норманн носом чуять должен! А потом вдруг, накось, свою веру бросили и в чужую ударились. Кто говорит, может, эта вера хорошая – да и вернее всего, что хорошая, коли их Бог и Сам помогает, и бури насылает, а все же на отцовскую ее менять не приходится! И как менять-то! Потихоньку, одним!… Уж, если князь признал, что чужая вера лучше своей, так объявил бы об этом своему народу, пошел бы с ним, завоевал ее, да вместе с народом и принял бы, а не так, тайно!» Всеслав
был глубоко возмущен таким поступком князей.Одно еще только пока примиряло его с ними – это то, что они должны были возвратить ему детей…
Он знал, что князь Аскольд женился на его дочери-христианке.
«Уж если дочь эту мне неведомую везет, так, значит, и Изок с ними», -говорил себе Всеслав, и морщины распрямлялись на его челе.
Киевский народ весь высыпал на берег Днепра встречать возвращавшегося князя.
Оба берега были затоплены народом.
Все ждали возвращения дружин с нетерпением, вполне понятным.
Вот, наконец, забелелись и паруса стругов.
Как их мало!
Столько уходило и столько вернулось!…
Вот и княжеский струг подходит к пристани.
Всеслав ждет князей, он волнуется.
На палубе княжеского струга рядом с Аскольдом он видит женщину в богатой византийской одежде, вылитую Зою.
“Это – твоя дочь", – шепчет Всеславу какой-то неведомый голос.
Дочь, а где же сын?
Напрасно отыскивает Всеслав сына, его нигде не было видно…
«Верно, Изок на другом каком судне», – успокоился витязь.
Князь, ведя под руку свою молодую княгиню, вышел на пристань; с обоих берегов Днепра загремело долго не умолкавшее приветствие.
– Ирина, – говорит Аскольд, указывая княгине на Всеслава, – вот отец твой!
С криком радости бросилась на грудь отцу молодая женщина, целует его, ласкает, и старый варяг сам не чувствует, как по щекам его потекли непрошенные слезы умиления.
Так радостна встреча.
– Где же Изок? – спросил Всеслав.
– Он остался в Византии, – поспешил ответить ему Дир.
– Зачем?
– Заложником!…
Нахмурился, потемнел весь Всеслав, но ни слова не сказал более…
И князья ничего не сказали.
В палатах князей, когда Аскольд рассказывал ему все происшедшее, он тоже упорно молчал, но когда тот кончил говорить, Всеслав поднял голову и как-то особенно спросил:
– Князь, а что же твоя клятва?
13. ЗАМЫСЛЫ ВСЕСЛАВА
Что мог ответить Всеславу на этот решительный вопрос Аскольд?
Византия осталась неприкосновенною, Изок не был возвращен отцу -клятва – страшная клятва осталась совершенно неисполненной…
Он только поник головой в ответ…
«Нет, не князья это, не князья», – подумал Всеслав, но ничего не сказал.
Аскольд, заметивший, что его любимец не думает возбуждать неприятного для него разговора, продолжал дальше свой рассказ.
Он очень подробно описал слушателям богатство и великолепие Константинополя и даже неосторожно поведал об его полнейшей беззащитности от внешних врагов.
– Когда же ты поднимешь новый поход, княже? – выслушав его, спросил Всеслав.
– Больше никогда! – горячо воскликнул князь Аскольд.
– Как никогда?
– Так! Вечный мир будет теперь между Киевом и Византией.
– Вечный? – с изумлением переспросил князя его любимец.
– Да!
– Почему?
– Я заключил договор об этом.
– Не спросив народа?!
– Я – князь, и мне спрашивать не у кого! – гордо ответил Аскольд.
– Тогда расскажи мне, в чем твой договор с византийцами.
На это предложение Всеслава Аскольд согласился очень охотно.
Он не замедлил подробно передать содержание своего договора, но он был отуманен своей любовью, Всеслав же вполне владел рассудком и сразу понял, что представляет собою подобный договор.