Грозный год - 1919-й. Огни в бухте

Они зашли к начальнику пристани. Атарбеков позвонил в гостиницу и велел выделить несколько номеров для приехавших бакинцев. Потом женщин посадили в машину, для «мужской гвардии» наняли два фаэтона.

Атарбеков и Серго пошли пешком.

–  Первым долгом я хотел бы повидать Кирова, - сказал Серго.
– От Рогова я слышал о нем столько хорошего, что жажду крепко пожать ему руку.

–  Да, Сергей Миронович необыкновенный человек. Ты полюбишь его так же, как мы все его любим, - сказал Атарбеков.

С Набережной они повернули на Никольскую и пошли теневой стороной улицы. Прохожие оборачивались и смотрели вслед Серго.

–  Почему на меня так смотрят? Что необычного в моем внешнем виде?

–  По-моему, все необычно, - ответил Атарбеков.
– Во-первых, ты ужасно оброс…

–  Ничего удивительного! До Астрахани мы добирались тринадцать дней на лодке, и нам было не до бритья.

–  Вот я и говорю, что тебе необходимо прежде всего побриться. Потом шевелюра у тебя несколько необычная, прямо-таки львиная грива!

–  Гриву тоже готов снять. Еще что?

–  Чересчур длинная, а потому опять необычная, рубаха.

–  К тому же измазанная дегтем!
– Орджоникидзе рассмеялся и остановился.
– В самом деле у меня, видимо, ужасный вид…

Часа через два они были у Кирова.

–  Здравствуй, дорогой товарищ Киров. Очень рад тебя видеть. Давно мечтал о встрече. Сколько лет мы знаем друг друга, а увидеться никак не удавалось.

–  Я тоже ждал этой встречи, товарищ Серго. Хоть мы и не были лично знакомы, но мне всегда казалось, что мы большие друзья и давно знаем друг друга.

Орджоникидзе с восхищением всматривался в Кирова. Сергей Миронович как-то сразу покорил его своей искренностью, теплотой и обаянием.

–  Скажите, дорогой друг, как вам удалось пробраться в Астрахань через кордон белых?
– спросил Киров.

Серго развел руками, зашагал по кабинету и горячо, с заметным кавказским акцентом заговорил:

–  Не спрашивай!.. Это целая эпопея. Выехали мы из Баку тринадцатого июня, нас было тринадцать человек, и, как видишь, на тринадцатый день благополучно прибыли в Астрахань. Но тяжелая это была поездка, ох, тяжелая!.. Не знаю, как мы и выдержали!.. Море все время штормило, и нашу лодку швыряло, как щепку. А когда так швыряет лодку - прямо-таки выворачивает все внутренности… Паршивое состояние, должен признаться…

Атарбеков сел на подоконник, подмигнул Кирову, сказал:

–  Серго рассказал конец эпопеи - пусть расскажет начало! Как уходил с Северного Кавказа.

–  Уходили мы из-за мерзавцев, Сергей Мироныч.
– Серго сжал кулаки, гневом запылали глаза его.
– Из-за них мы потеряли такую прекрасную армию, как Одиннадцатая!.. Из-за них погибли десятки тысяч доблестных бойцов, истинных героев!.. Я видел страдания армии - в Пятигорске. Это было что-то страшное!

–  Да, это было именно что-то страшное. Я сам видел отступление в степи, - сказал Киров.

–  А еще совсем недавно Одиннадцатая армия была боевой, полной сил. Когда на нас со всех сторон наседали враги, она приковала Деникина к Северному Кавказу и не дала ему возможности выйти на просторы России. Одними только убитыми Деникин потерял тогда тридцать тысяч солдат и офицеров. В этом он сам признался!.. Но полностью разгромить его на Кавказе так и не удалось… Он оправился от первых ударов, пополнил свои полки, получил помощь союзников и вот теперь захватил Донецкий бассейн и подошел к самому Царицыну!..
– Серго ударил кулаком по столу: - А мы могли бы Деникину сломать шею, ноги обломать… Разве не так, Сергей Мироныч?

Киров молча кивнул в ответ.

–  Когда мне сказали, что есть решение командования фронта уходить на Астрахань, я сразу понял, что тут дело нечистое, - продолжал Серго.
– И категорически выступил против этого. Если в первый период отступления армия была направлена не в сторону Царицына, а в калмыцкую степь, то здесь было явное предательство со стороны Сорокина. Будь он трижды проклят, мерзавец!.. Вторичный отход уже завершал начало предательского плана Сорокина. Я предлагал не отступать, а наступать!

– Серго стремительно подошел к карте и накрыл ладонью чуть ли не половину Кавказа.
– Я предлагал сосредоточить остатки Одиннадцатой армии в районе Владикавказа - Грозного и поднять на борьбу с Деникиным все горские народы!.. Это нетрудно было сделать, Сергей Мироныч, ты знаешь горцев. Деникин им ненавистен!.. С их помощью я считал возможным выдержать длительную борьбу с белогвардейцами, оттянуть главные силы на себя и тем самым дать возможность Красной Армии, которая двигалась к нам на помощь с севера, сломить сопротивление Деникина и прорвать его фронт. Тогда объединенными силами севера, горских народов и Одиннадцатой армии Деникин был бы уничтожен и мы теперь бы не имели одного из своих самых опасных противников…

Киров снова молча кивнул головой.

–  Предатели из штаба фронта!
– Серго потряс кулаками.
– Как они мешали нам! Как они срывали нам присылку обмундирования, патронов, снарядов!.. Я уже не говорю о медикаментах, об отправке в армию походных госпиталей, медицинского персонала. На все мои просьбы, обращенные к заведующему санитарной частью фронта доктору Нойсу, прислать нам врачей, сестер, санитаров, мерзавец целых два месяца ничего не предпринимал. А в это время тиф косил сотни жизней в день! Только к началу отхода армии на Астрахань к нам прибыло человек десять медицинского персонала, а тифозных тогда уже были тысячи.

–  У нас есть достаточно документов, которые разоблачат бывших руководителей фронта в прямом предательстве, - сказал Киров.
– Георг их даст вам потом… Из того большого количества обмундирования, вооружения, боеприпасов, которые Москва непрерывно присылала для армии, часть прямо с вокзала или с пароходов расхищалась служащими интендантства, часть увозилась со складов по квартирам. Мы в этом деле разобрались еще в дни мартовского мятежа, расстреляли человек пятьдесят преступников.

–  Молодцы, ей-богу, молодцы! Но дайте мне эти документы, я их покажу Ильичу!

–  У нас будет достаточно времени, Серго, разберемся во всех этих делах, - успокоил Атарбеков.

–  Хорошо. Только учтите: с первым же поездом мы с Камо уедем!

Киров стал уговаривать Серго остаться хотя бы на несколько дней в Астрахани и отдохнуть после тяжелой поездки. Но все эти уговоры ни к чему не привели. На все он отвечал:

–  Мы уедем с первым поездом! Завтра!

–  Но завтра, да и послезавтра, кажется, нет поезда?
– подмигнул Киров Атарбекову.

–  Серго, наверное, не знает, - поддержал Сергея Мироновича Атарбеков, - что мы находимся в осажденном городе и поезда у нас ходят раз в неделю, да и то с большим трудом.

–  Тогда на волах поедем, на верблюдах! Пешком пойдем! Мы не можем стоять в стороне от битвы с контрреволюцией! Вы это должны понять, друзья мои… - Серго устало опустился на диван.

Атарбеков подошел к нему:

–  Давай, Серго, пойдем на компромисс. Двадцать восьмого июня на Саратов пойдет небольшой пассажирский состав. С ним мы вас и отправим.

Серго отрицательно покачал головой, закрыл лицо руками.

–  Ну что же, - сказал Киров, - раз так, тогда отправим вас с воинским эшелоном. Послезавтра уходит последний состав с тылами тридцать третьей дивизии.