ГРУППА СОПРОВОЖДЕНИЯ. Роман
Шрифт:
Он вцепился в разворошенную могилу неизвестного бедолаги, как пес в кость, еще не замусоленную собратьями по помойке. В глубине души Уфимцев не верил, что сможет откопать здесь нечто интересное. Но он мечтал просто о каком–то свежем впечатлении. Разве он многое просит? Стоило переводиться из университета, чтобы копаться в мерзком, грязном белье бытовых преступлений…
Тут, совсем некстати, Уфимцев вспомнил про дурацкие кресла в кабинете главного редактора и раздраженно плюнул в банку из–под бразильского кофе, заменявшую в коридорчике — курилке пепельницу. «Чувствуешь там себя как в гинекологическом
Игорь затушил сигарету и пошел к себе в кабинет. Впрочем, «своим» он мог назвать лишь с большой натяжкой. В бывшей комнате коммуналки кроме Игоря располагалось еще пять человек, работающих аж в двух отделах: информации и экономики. Уфимцев числился в первом, Бунин — во втором, сидя за соседним столом с Игорем.
Шурик уже был на месте. Он оторвался от листа бумаги, на котором размашистым почерком сочинял очередной материал (пишущая машинка «Эрика» была одна на весь отдел) и сказал Уфимцеву:
-Игорек, перекурить со мной не желаешь? Разговор есть.
-Только что курил, Бунчич, — ответил Игорь, — Но поговорить не откажусь. Пойдем, я рядом с тобой просто так постою.
-Болван ты, Игореха, — заметил Бунин, — Ну какой я тебе Бунчич? Это ж еврейская фамилия, а я наполовину мордвин.
-Не расстраивайся, — хмыкнул Уфимцев, подмигивая симпатичной студенточке Анечке, стажирующейся в газете. Она с любопытством прислушивалась к пикировке. — И среди мордвы тоже евреи случаются. Ты — один из них.
-Так ты что, антисемит? — не сдавался Александр, — Я вот твоему начальнику отдела скажу, Шведу. Он терпеть не может антисемитов. Он сам семит.
-Семит. Еще как семит, — подтвердил Уфимцев, — Только ничего не говори ему, Бунин. Очень прошу. А то, когда у нас все окончательно развалится, меня в Израиль не пустят…
-…И какую же ты себе фамилию выберешь? — ехидно спросил возникший в проеме дверей Швед, услышавший окончание разговора.
-Уфман, Яков Михайлович, — ответил Игорь, увлекая Бунина в коридор, — Уфкац или Уфштейн. На ваше усмотрение, Яков Михайлович. Я в этом вопросе вам полностью доверяю.
Швед иронично щелкнул языком, добродушно бросил в спину Игоря словечко «холера» и уселся за стол сочинять заметку о местной футбольной команде, которой прочили большое будущее. Но она об этом не подозревала, иначе бы не продулась в пух и прах на своем поле.
… — Ну, что хотел? — спросил Игорь минуту спустя, устроившись на скамейке курилки.
-Я тут вечером очень любопытную картинку увидел, — криво усмехнулся Бунин, — Еду в трамвае, смотрю: знакомая девушка на задней площадке стоит. И не просто стоит, но еще целуется с каким–то субъектом. Присмотрелся я к субъекту и вовсе обалдел: субъект–то тоже знакомый…
-Какой ты, однако, наблюдательный… — мрачно заметил Уфимцев. (Ну, что за день такой — все к одному!), — Ну и что с того? Она твоя жена?
-Меня интересует вопрос: когда ты успел? — с какой–то болезненной улыбкой на губах продолжал Бунин, — Неделю назад я привел ее в редакцию показать, как газета делается. И, насколько я помню, вы вообще не были знакомы. А тут…
«Черт, — подумал Уфимцев, — а я–то ломал голову — где ее раньше видел?»
-Шурик, я не понял… Я тебе перешел дорогу? — произнес он вслух.
-Вообще–то нет, — снова криво улыбнулся
Бунин и вытащил еще одну сигарету из пачки. — Просто я тебя предупреждаю, Уфимцев: у тебя ничего не получится. Ей не то нужно, не такие парни, как ты…-Такие, как ты? — исподлобья глянул на Бунина Уфимцев.
«Та–ак, — думал он, — Начинается любовная мелодрама под условным названием «Зачем ты, гад, мою девушку увел. Ведь ты ее погубишь!»
-Нет, Игорь, — жадно затянулся сигаретой Бунин, — Такие, как я, ей тоже не нужны.
-Успокойся, Сашка… — Уфимцев попытался положить руку на плечо Бунину, но тот отшатнулся.
-Успокойся, — повторил он, — Я тоже пока не понял, что ей нужно. И вообще… («Чего это перед ним распинаюсь», — подумал он внезапно) - Иди ты к черту! Я свои любовные дела даже с друзьями не обсуждаю.
-А я тебе не друг, — тихо ответил Шурик.
-Тем более… — все так же зло произнес Уфимцев, — Коллега, однокабинетник и…
Он сделал паузу.
-Что «и»? — с вызовом повторил Бунин.
Злые и несправедливые слова «бывший в употреблении любовник» так и не были произнесены Уфимцевым. Он почувствовал, что даже не дружба, а просто приятельские отношения между ними, поставлены на кон. Они уже раскачиваются на лезвии ножа, готовые сорваться вниз… И даже не на лезвии ножа, а на волосе восемнадцатилетней высокой брюнетки, которая еще сама не определилась, что и кого она хочет.
-Иди ты в баню! — буркнул Игорь и, толкнув плечом Бунина, вышел на улицу.
«Вот тебе и профессиональная память на лица! — думал Уфимцев, прогуливаясь с сигаретой в руке в дворике редакции, — Эх, я лопух… Действительно, месяц назад ее приводил сюда Бунин. Не, Ярославль — не город с семисоттысячным населением, а большая деревня».
Тогда Игорь не обратил особого внимания на эту девушку, несмотря на ее яркую красоту. Высокая брюнетка с отличной фигурой, темно–синие глаза… Южно–русская красавица, каких много на Украине, и какие редко залетают в широты севернее Москвы. Тогда, занятый длинным и нудным телефонным разговором с читателем, Уфимцев лишь отметил эти качества и — все.
Он старался игнорировать красавиц, в глубине души не доверяя им. Слишком яркая раскраска в животном мире служит для приманки потенциальных жертв. В том, что в вопросах пола человек подчиняется не разуму, а эмоциям, и тем самым достаточно близко стоит к представителям фауны, Игорь уяснил для себя уже давно. Ко всему прочему, он считал себя достаточно воспитанным, чтобы в открытую не глазеть на красивых девушек, словно дикарь из племени «Отдай — мою — буханку» на глянцевую обертку шоколадки «Аленушка».
Неделю назад Уфимцев ехал после работы на трамвае. Проехав пару остановок, он почувствовал прямо–таки магнетическое влечение: его так и тянуло посмотреть на заднюю площадку. Уфимцев глянул раз, другой, третий… С четвертого он уже не спускал глаз с нее, со скромным «хвостом» черных волос на голове и простеньком летнем сарафане.
В итоге Уфимцев проехал свою остановку, вышел вслед за незнакомкой. Покорно, как теленок, зашел за ней во двор. Он действительно не вспомнил в ней ту, что приходила с Буниным в «контору». Но она наверняка его запомнила. Да и робость взрослого парня льстила…