Групповой секс, МЖМ оргия скромниц. Дикари

Я сидел абсолютно безмозглый с двадцатисантиметровым вставшим членом между ног перед своей наглой мачехой, которая устанавливала свои правила пока моей сестры и отца не было дома.

– …Без разрешения, – улыбнулась она.

Я не понял сначала, а потом до меня дошло. Что дрочить будет можно, получив разрешение.

– Убирай, убирай.

– Я, эээ…

– Без разрешения я буду обламывать тебя. Ну как сейчас… Ясно?

Я кивнул, натягивая штаны на все еще твердый отросток.

– Это неправильно, что такой взрослый мальчик дрочит. Дрочка это для маленьких мальчиков, которым не дают. А ты разве маленький мальчик? Или ты мужчина? А вот если ты попросишь… То я тебе сама… подрочу…

Она снова приветливо улыбнулась.

– Окей? И конечно мы ничего не скажем папе, верно?

– Ну…

– Не слышу, блядь!!!

У меня мурашки пробежали по спине от того, как строго она держала меня в узде.

– Да, мы ничего не скажем папе, «мамочка».

Она подошла на своих высоких шпильках и взяла меня за подбородок.

– Вот и умничка. Делай уроки, а если захочешь…– второй рукой она показала жест дрочки вверх вниз кулачком,– подойдешь к «Мамочке» и попросишь, все ясно?

Абсолютно ошалевший от этих эмоциональных американских горок я вернулся к урокам, обещая себе, что никогда не попрошу у нее об этом.

Но вот не задача. И это причина, по которой я здесь. В кабинете психолога. С тех пор я не мог больше подрочить. Я словно зачарованный думал только о том, чтобы подойти к своей мачехе, которая полностью делала вид, что ничего не произошло. Все так же улыбалась и смеялась, и была милой приемной мамочкой.

Она подмигивала, когда уходила, а я вновь и вновь прокручивал в голове сцену, когда мы останемся наедине, и я войду в ее комнату и дрожащим скорее всего голосом скажу.

– Можно?

– Можно «что», милый?

– Можно ну это?

– Говори понятней, малыш.

– Можно подрочить?

Я совершенно не знал: наорет она на меня или будет сладкой мамочкой, которая дрочит ствол своему пасынку…

К тому же она словно нарочно не оставалась со мной наедине дома последнее время. Изводила меня. Я терпел две недели, пока это стало совершенно невозможно.

Я уже не спал нормально. Перед сном я терся о кровать. А просыпался среди ночи от того, что трахаю подушку и не спал до утра из-за мощнейшей эрекции.

Я дошел до изнеможения. В полудреме я проспал первые пары в институте в надежде, что сестра уйдёт раньше и у меня будет пусть и унизительная, но возможность «попросить» Валентину разрешить мне кончить.

Я набрался смелости и вошел в ее комнату.

– Да, да милый?

– Можно мне кончить? – выпалил миллион раз прокрученную и отполированную в голове фразу я.

– Ахахаха, – во весь голос засмеялась она, – Долго репетировал?

– Я просто…

Она повернулась на своем вращающемся стуле, и я увидел ее крепкие спортивные бедра, уходящие в мини-юбку.

– Ты реально поверил? Ты реально не дрочил эти, – она взглянул на часы, – эти две недели? Уффф…

Я развернулся, чтобы уйти.

– Не смей отворачиваться, когда с тобой мать разговаривает! – добавила металла она, – Покажи мне свои… яички.

Она подкатилась ко мне, прямо не вставая со стула, и облапала меня через штаны. Член стал твердеть на глазах.

А она, словно медсестра, просунула руку мне между бедер и «взвесила» мошонку.

– Оооо. Тяжёленькие.

Ее глаза заблестели, и она стала двигаться плавно, как змея.

– Давай сделаем это, малыш, – прошептала она на ушко и от одного ее шепота мой стручок выпрямился и стал подергиваться.

Ее изящная рука по запястье нырнула мне под ремень.

– Ууууу, какой ты у меня большой…

Ее прохладные пальцы умело и плотно обвили мой ствол, а пальцы второй руки расстегнули ширинку.

– Давай проверим, знаешь ли ты, что делать…– ее пальцы потянули крайнюю плоть к основанию и моя большая перевозбужденная залупа освободилась.

Мои щеки горели от стыда.

Мачеха наклонилась к уху и прошептала:

– Я знаю, что ты ебаный девственник. У тебя на лбу написано.

Я потел, но боялся шелохнуться. Ее кулак туго оплетал мой пенис и двигался медленно.

– Сейчас я тебя научу. Я буду показывать темп, а ты повторяй. Ясно?

Она стала плавно гладить ствол по всей длине.

– Повтори!

Ее рука остановилась, но вторая погладила меня сзади по ягодицам.

– Давай, малыш, трахни ладошку…

Я стал неуверенно двигаться… Её голос действовал на меня как гипноз, и я погружался в него.

– Воооот так… – я двигал бедрами проталкивая твердый ствол в тугую ладошку именно в том темпе, как она только что показала.

– Умница… Теперь, повтори вот это.

Валентина стала двигать рукой ритмично и монотонно, однообразно, но уже быстрее. Затем она остановилась.

– Ну! – ударила меня по попе ладошкой недовольная она тем, что мне все надо напоминать.

Я сгорал со стыда и едва сдерживался от того, чтобы не кончить прямо в ладонь своей приёмной матери.

– Делай, делай! – подгоняла она.

Полное подчинение

Я сгорал со стыда и едва сдерживался от того, чтобы не кончить прямо в ладонь своей приёмной матери.

– Делай, делай! – подгоняла она.

Я стал двигать. Так же однообразно. Получалось весьма неуклюже. Но я закатил глаза и застонал в голос от кайфа.

Валентина тоже закатила свои глаза, но не от удовольствия, а от отвращения. Я увидел её идеально белые белки. Ее губы недовольно раскрылись и издав разочарованный вздох она проронила:

– Боже, ты никчемный любовник… Такой же, как твой отец…

Я зажмурился от стыда и унижения. Сердце сжалось от оскорбления моего отца. Я никогда не думал о его сексуальной жизни и слышать такое от сексуальной красивой женщины… Это разбивало мне сердце… Она даже не смотрела на меня, хоть я и старался выполнять все ее команды.

Я поверить не мог происходящему: я продолжал сношать ладошку своей приёмной матери, которая безучастно поглядывала на часы.

– Давай, давай, не останавливайся. Засыпаешь на ходу, как твой папочка?