Грушенька и сын шейха

— Тебе Аня уже сказала, что я утвердил ее зама?

— Да, я уже в курсе! Смехова согласилась на увольнение по соглашению сторон с выплатой компенсации. Здесь проблем не будет.

— Хорошо. Аграфена к вам уже заходила?

— Да, договор мы ей отдали. Аня повела ее на обед, как я поняла.

— Спасибо, Нин!

Жму на отбой и потягиваюсь. На обед пошли, значит? Не очень долго борюсь с искушением и все-таки направляюсь в столовую. Хочу еще одним глазком взглянуть на краснеющую Аграфену.

Сразу выцепляю наметанным взглядом искомых девушек у столика рядом с окном. Столовая забита под завязку. Какая удача. Не хочу, чтобы Макарова сразу просекла мой интерес к ее подружке. А тут не придерешься — свободных мест нет.

— Ань, можно будет к вам присоединиться?

— Да, конечно, Глеб, без проблем.

Девушки передвигаются ближе к окну, освобождая стулья с края стола.

— Спасибо! Сейчас подойду.

Встаю в конец очереди. Благо, основной поток уже прошел и передо мной пара человек. Не люблю обедать в официальный перерыв. Даже в ресторане на первом этаже нашего бизнес-центра в это время не протолкнуться. Обычно спускаюсь позже, когда все возвращаются на рабочие места.

Постоянно кошусь в сторону окна. Будет обидно, если меня не дождутся. Наконец-то расплачиваюсь и быстрым шагом прохожу к столику.

— Приятного аппетита, девушки! — произношу, усаживаясь рядом с Анной. Отсюда удобнее наблюдать за Аграфеной.

Сразу же бросаю взгляд на объект моего наблюдения. Глаза у девушки испуганные, как и тогда в лесу, когда спалил ее за подглядыванием. Сдерживаю усмешку.

— Мы обсуждаем дурацкий график работы газеты, — вводит меня Аня в курс разговора. — Сегодня, например, у них работает только бухгалтерия и кадры, а у редакции выходной, некому визировать заявление на увольнение. А в воскресенье, когда будет редакция, будет выходной у бухгалтерии и кадров.

— И почему все так сложно? — подключаюсь к обсуждению проблемы.

— Как понимаю, кадры и бухгалтерия завязаны на разные государственные структуры, поэтому и работают с ними в одном режиме, — отвечает Аграфена, изучая содержимое тарелки. — А редакция работает в воскресенье, потому что у нас ежедневка. Понедельничный выпуск пишется в воскресенье.

— Понятно, — комментирую услышанное, — удобно, наверное. Получается, что вы не зависите от московского трафика. В четверг свободно выезжаете на дачу, в субботу свободно возвращаетесь. Не надо в пробках стоять.

— Мне не актуально, — жмет плечом Аграфена, — у меня нет дачи. Да и машины тоже нет.

Подмывает спросить, что она тогда делала у подмосковного озера так далеко от города, но прикусываю язык. Выбираю нейтральную тему.

— Вам нравится ваша текущая работа? — изучающе рассматриваю девушку, которая под моим взглядом снова скукоживается, будто снова оказалась на собеседовании.

— Да, нравится, — кивает своим словам, — все равно, что читаешь газету целый день, только попутно исправляешь ошибки. Но корректор — вымирающая профессия. Нас вытесняет интернет. Любое правило можно найти за десять секунд. Полки с энциклопедиями теперь тоже никому не нужны, любой факт можно в интернете проверить.

Девушка слегка пожимает плечом, как бы извиняясь за то, что является представителем такой ненужной профессии. Не нужно много ума, чтобы понять, что с самооценкой здесь все очень плохо. Всем своим поведением Аграфена влияет на мои инстинкты защитника. Раньше они срабатывали только по отношению к матери и сестре.

Чувствую потребность как-то подбодрить девушку, вопрос вылетает сам собой.

— А все корректоры такие интеллигентные или только вы? — за вопрос тотчас же получаю награду, Аграфена поднимает на меня свои большие ошеломленные глаза.

— Спасибо за комплимент, я не знаю, — снова пожимает плечом, — один из моих любимых фильмов «Зеркало» Тарковского. Там героиня очень интеллигентная литературный редактор.

— Простите, Аграфена, не могу согласиться, — немного морщусь я, — героиня Тереховой просто истеричная женщина. Вероятно, по причине сексуальной неудовлетворенности. Для меня важный компонент интеллигентности — чувство меры и сдержанность. В вас я это вижу, в ней нет.

Моя визави снова краснеет и опускает глаза в тарелку.

— Глеб, ты совсем засмущал Грушеньку, — вклинивается Аня в наш тет-а-тет, — расскажи лучше, что интересного было на совещании.

Грушенька. Смакую на языке эту форму имени. Очень вкусно ложится.

— Нас касается только решение о сворачивании рекламной активности на время Олимпиады в Лондоне и перенос рекламного бюджета ближе к осени.

Отворачиваюсь от Ани и возвращаю взгляд на Грушеньку, которая, очевидно, пялилась на меня все время, пока я говорил с Макаровой. Снова пойманная на горячем, девушка заливается красным и опускает глаза. О, Аллах, и как же мне удержаться от этого искушения?

— Глеб, а про сокращения ничего не говорили? — опять отвлекает мое внимание Анна.

— Нет, Ань, у нас пока этот вопрос ни разу не поднимался.

— Тьфу, тьфу, тьфу, — Макарова стучит по столешнице, — у тебя какие планы, Груш?

— Раз ты меня покормила, пойду гулять. Погода чудесная, не жарко. Может зайду куда-нибудь на авторское кино. Не догадалась афишу изучить заранее, — с сожалением добавляет девушка.

— Вы ходите в кино одна, Аграфена? — не могу скрыть удивления в голосе.

— На авторское, как правило, одна. Неудобно для свиданий предлагать артхаус, не всем нравится.

Морщусь от упоминания факта, что мой личный соблазн ходит с кем-то на свидания. На краю сознания пролетает мысль, что отчиму бы понравилась Грушенька. Он тоже большой любитель артхауса. Весь пубертат заставлял меня смотреть кино не для всех. Вызвав тогда обратный эффект и абсолютное неприятие. С возрастом, правда, негатив рассосался. Теперь могу себя тоже причислить к апологетам этого жанра.

— Жаль, что мы не познакомились месяц назад. Пригласил бы вас на Московский кинофестиваль.

— Глеб, мы с тобой не первый год знакомы. Почему ты меня не пригласил? — возмущается Макарова.

— Прости, Аня, ты никогда не говорила, что любишь авторское кино, — пожимаю я плечами.

— Потому что я его не люблю, — невозмутимо парирует Анна, — но на ММКФ сходила бы.

— Хорошо. Через два года приглашу вас обеих, — покорно соглашаюсь и кладу приборы на стол.

— Договорились, Князев, я злопамятная. Даже не надейся, что забуду, — хищно скалится Аня.