Грустная история Васи Собакина

И заржал довольно. Помощник заискивающе захихикал и подсказал:

— Сюда бы еще, Петр Федорович, Венеру поставить — для полноты интерьера.

— Точно, — кивнул заказчик, — и чтоб Венера была!

— Вам какую Венеру надо? — решил я слегка постебаться.

— А что, они разные бывают? — удивился Петр Федорович.

— Да, — с серьезным видом кивнул я, — известны такие скульптурные изображения богини Венеры, как Милосская, Антиохская, Кипрская…

— Давай тогда Милосскую! Я что-то слышал про нее… Или в Италии видел, когда с Танькой ездил… Я по скульптурам этим не особенно, больше по живым бабам!

И снова заржал.

— Вам с руками или без? — продолжил я с абсолютно серьезным лицом.

— Не понял…

— Видите ли, — терпеливо начал объяснять я, — точная копия Венеры Милосской предполагает изображение без рук — как в оригинале.

— А где же руки-то ее? — не въехал заказчик.

— Так ведь вандалы еще в пятом веке нашей эры отрубили, когда Древний Рим брали, — горестно вздохнул я. — А когда в восемнадцатом столетии Венеру нашли, так она уже без рук была…

— И на фига мне баба без рук, — пожал плечами Петр Федорович, — нет, ты, мил человек, давай мне нормальную, со всеми конечностями. И, кстати, почему копия? Я тебе что, лох какой-нибудь, чтобы копии собирать? У меня все вещи в оригинале: и Рембрант, и Рафаэль, и этот, как его? Который еще себе ухо отрезал…

— Ван Гог, — подсказал услужливый помощник.

— Точно, — кивнул Петр Федорович, — он самый. Так что тащи оригинал, и смотри у меня — проверю! Если какую-нибудь туфту впаришь — вмиг узнаю… И в асфальт закатаю!

И снова довольно заржал.

В общем, промучился я над этим заказом еще два дня, а потом плюнул и решительно отказался — такая работа не по мне. Нет, лучше уж я буду делать свои рекламные эскизы…

Жена была очень недовольна, дулась почти неделю, но потом все же поняла, что этот бизнес действительно не для меня. Простила и даже к телу своему, нежному и мягкому, допустила. Хотя до сих пор не оставляет надежды уговорить меня бросить любимую контору и затащить в свою фирму. Я сопротивляюсь, как могу, отбиваюсь всеми четырьмя конечностями. Вот так мы и живем.

Дети, надо сказать, полностью поддерживают мать. Они считают, что я мог бы зарабатывать хорошие бабки, если бы оставил свои дурацкие принципы и занялся настоящим делом.

Понять их можно: И Машка, и Степан получают карманные (и не только) деньги из рук матери, а потому рассматривают ее как главу нашего семейства. Все главные вопросы они решают только с ней, мне же отводится роль «парадного папы». И приходится играть ее почти каждое воскресенье.

Дело в том, Ленуля очень любит приглашать в гости знакомых (как правило, коллег), и тогда мы дружно изображаем счастливую, благополучную семью. Я играю роль главы семейства, жена — соответственно, заботливой, домовитой хозяйки-хлопотуньи, а отпрыски — хороших и воспитанных детей. Ленуля чрезвычайно старается, чтобы в глазах ее сослуживцев и подруг мы выглядели очень достойно. Мнение друзей для нее свято.

В отличие от меня, которому, в общем-то, глубоко начихать на то, что думают о нем окружающие. Я, само собой, не нарушаю общепринятых норм и правил поведения, но предпочитаю оставаться самим собой, а не подстраиваться под чье-либо мнение. В особенности тех людей, которые мне по большому счету глубоко фиолетовы — как любит выражаться моя Ленуля.

В самом деле, ну какое мне дело, что думает обо мне тот же Пал Палыч или его Людочка? Пусть шеф считает меня законченным неудачником, а его секретарша — просто отстоем, но я, разумеется, другого о себе мнения. У меня есть немного таланта (ну, хорошо — пусть всего лишь способностей!), я умею неплохо рисовать и даже сносно делаю дизайн-проекты — когда, разумеется, приходит вдохновение. В последнее время, к сожалению, это случается все реже и реже.

И этого мне вполне довольно. А что думают обо мне или и моем образе жизни коллеги и друзья Ленули — мне абсолютно по фигу. Славка, например, меня уважает и прямо говорит: «Старик, ты гений!» Правда, только тогда, когда хочет стрельнуть немного денег до получки… И пусть его слова — некоторое преувеличение (ну, хорошо — большое преувеличение!), но мне очень приятно. Ведь недаром великий Пушкин написал: «Тьмы низких истин мне дороже нас возвышающий обман». И я с ним полностью согласен.

* * *

Наш воскресный день проходил, как обычно: Ленуля сидела у телевизора, наблюдая за игрой любимого «Спартака», я возился с эскизами — доделывал то, что не закончил на работе. Машка умотала с друзьями на тусовку, Степан проводил время за компьютером. Тихая семейная идиллия, благодать божия!

…Которую неожиданно прервал требовательный звонок в дверь. Бобик тут же подал голос — лай у него громкий, отчетливый, как у папы-ротвейлера. Значит, это кто-то чужой. На знакомых Бобик реагирует по-другому — тихим, радостным повизгиванием. Знает, подлец, что ему достанется что-нибудь вкусненькое. Наши друзья (точнее, друзья Ленули, поскольку мой единственный друг Славка у нас почти не бывает) в курсе того, что любит Бобик, и часто его угощают. Пес платит им благодарностью — лижет руки и преданно заглядывает в глаза. Понимает, хитрец, что получит еще и добавку со стола.

Ленуля, глядя на него, не раз мне говорила: «Собакин, бери пример с Бобика — лижет руки, кому надо, потому и ходит всегда сытый и довольный». Я так, к сожалению, не умею — ну не способен я изображать преданность и любовь к тому, кого не уважаю. А уж тем более лизать ему руки (или другое место), и в особенности — нашему начальству. Вот и сижу столько лет на одной должности — обычного, рядового сотрудника конторы. Другие легко делают карьеру, уходят на повышение, а я день за днем прихожу на службу и делаю одну и ту же работу. Правда, она мне нравится, а это уже большой плюс.

В дверь продолжали настойчиво звонить.

— Собакин, иди, открой! — подала голос Ленуля.

— Это, наверное, к тебе…

— Все равно — открой!

Я поплелся в прихожую. За дверью оказалась соседка Ира — одна из многочисленных подружек жены. Бобик ее не жалует — она кошатница, в квартире — три мурлыки, а наш пес искренне ненавидит кисок. Как выйдем во двор, так первым делом проверяет, не затаилась ли где противная мурка? Если обнаружит (а кошки часто прячутся под машинами — там теплее от мотора, особенно зимой), так сразу начинает громко лаять. Охотничий инстинкт, понимаешь… К тому же показывает, кто во дворе хозяин. Приходится брать его на короткий поводок и оттаскивать от машины, а то наши дворовые бабки разорутся — они кошек защищают и очень даже балуют. Так вот, Ирка у нашего Бобика четко ассоциируется с усатыми-полосатыми, потому он ее всегда громко облаивает — за компанию, так сказать.

Я загнал пса на кухню и открыл входную дверь.

— Привет, Вася! — мило улыбнулась Ирка. — Я на минуточку, можно?

Конечно, можно, хотя эта минуточка обычно растягивается на два с лишним часа, подумал я, но вслух сказал:

— Проходи, разумеется! Ленуля в гостиной.

А сам вернулся на кухню, где до этого сидел над эскизами. Почему я работаю на кухне? По двум причинам: во-первых, это самое спокойное место в нашей квартире — Ленуля заглядывает сюда крайне редко, не чаще двух-трех раз в сутки, а во-вторых, все ближе к холодильнику. Можно, не отрываясь от творческого процесса, сварганить себе пару бутербродов и тут же, запивая чаем, проглотить. И сигареты всегда под рукой — на кухне мне разрешается курить. А больше для спокойной работы по большому счету мне ничего и не нужно.

Впрочем, была еще одна причина: Ленуля не любит, когда я слушаю ее болтовню с подругами, поэтому всегда выгоняет меня прочь из комнаты. Она обычно заявляет:

— Иди, Собакин, посиди где-нибудь, а мы тут пока пошушукаемся немножко, посекретничаем!

Собственно, никаких страшных тайн в этой болтовне нет и быть не может — обычные женские сплетни, перемывание косточек ближним и дальним знакомым, но тем не менее Ленуля всегда выпроваживает меня на кухню. Я не особенно сопротивляюсь — самому, честно признаюсь, не интересно слушать, как бабы языки чешут.