Грустный день смеха(Повести и рассказы)

Все смеются и смотрят, конечно, на Вышку. Рыжая девчонка хватает портфель (вернее, полевую сумку, тогда портфелей не было, а были долевые офицерские сумки и сумки от противогазов) и кидается на Зайца. Заяц скачет по партам. И пошло-поехало! Прямо настоящая охота!

Или в другой раз, допустим, на контрольной по русскому при всеобщей тишине раздается голос Зайца:

— Марь Иванна, как пишется «вышка»? Через «и»?

Взрыв хохота. Красная как рак Вышка бросается через весь класс и вцепляется в волосы своего обидчика. Визг, свалка, нервные выкрики учительницы.

Ободранного, всклоченного, но торжествующего Зайца выдворяют за дверь.

И вот неожиданность: оказывается, Зайцу нравится Вышка…

— А за что она тебе нравится? — спросил Юрик, опомнившись от удивления.

— Она очень хорошая, — ответил Заяц убежденно. — Честная, добрая. Она будет отличной женой, матерью.

Юрик онемел. Что такое Заяц мелет? Какая жена, какая мать? Никто в классе никогда не вел подобных разговоров.

— Неужели… неужели ты уже сейчас думаешь об этом? — прошептал Юрик.

— Сейчас самое и думать, — назидательно сказал Заяц. — Сейчас время есть, а потом закрутишься на работе. Кроме того, выбирать лучше всего жену, когда она еще маленькая, не научилась притворяться. Потом, когда ей замуж приспичит, начнет строить глазки, улыбаться, то, се… До нутра ни за что не докопаешься.

Ну, Заяц! Ну, хитер! С виду совсем еще зеленый, а вон о чем думает!

— А если она за тебя не пойдет? — спросил Юрик.

— Пойдет, — убежденно ответил Заяц.

— Она же тебя ненавидит.

— Если бы, — вздохнул Заяц. — Именно ненависти я и добиваюсь. Как только я увижу, что это дело произошло, я тут же ей признаюсь в любви. И дело в шляпе. От ненависти до любви один шаг. Видал в кино?

— Видал.

— Вот так я и сделаю. Думаешь, зря я ее дразню?

Ну, Заяц! Ну до чего же хитер! Просто сил нет!

— По-моему, ты уже добился своего.

— Не-е… Она пока еще не сказала. Как только скажет… Тогда я ей и признаюсь… Дня два попсихует, а потом тоже полюбит. Я про такие дела много слышал. А ты?

— Я тоже.

— До свадьбы дружить будем. Я ей помогать по хозяйству стану, а то у них крыша совсем худая и забор повалился. Без мужика плохо. А она моей матери постирушку делать поможет. Одна она совсем зашивается. Мешков натаскается, а потом засыпает у корыта. Ну а потом, когда вырастем, конечно, поженимся. Я сына хочу. Чтобы после смерти в него переселиться. Как отец в меня.

Ну, Заяц! Сам еще пацан, а уже о сыне думает!

Много еще о чем говорили Юрик и Заяц той ночью, и Юрик окончательно убедился, что его друг — человек необыкновенный и что мир еще услышит о Зайце.

— Мир еще услышит обо мне, — так и сказал Заяц, уже засыпая. — Я очень сильный и люблю работать. Я стану или инженером, или агрономом. Я изобрету или сталь, которая не истачивается, чтобы лемехи у плугов вечными были, или выращу такой сорт пшеницы, чтобы каждый колос по полкило весил.

— Ну? Полкило? — не поверил Юрик.

— Полкило. А может быть, и больше, — убежденно сказал Заяц. — А потом и стану известным ученым и начну путешествовать. Поеду по всему свету. Я хочу увидеть всех диких зверей мира. Представляешь? Всех до одного! Я страшно хочу увидеть этих зверей. Они мне просто не дают покоя. Снятся по ночам.

— Мне тоже хочется увидеть диких зверей мира, — сказал Юрик.

Заяц заскрипел кроватью.

— Нет, тебе не так хочется. Может, и хочется, но не так, как мне. Я бы с ними разговаривать научился. Я бы узнал, что думают слон, рысь, удав, какой-нибудь там лемур. Я бы стал их другом.

— Они тебя бы съели.

— Я невкусный, одни жилы и кости, — пробормотал Заяц и заснул.

VI

— Левей, еще левей, — говорит Архип Пантелеевич. — И они наши!

Но в это время Заяц приседает, делает отчаянный прыжок, и вот он уже на заборе и протягивает руку товарищу.

Скорей. Скорей! Ну и Заяц! Настоящий, настоящий друг! Чего ему-то бежать? Он сундука не крал, ему трепки достанется совсем мало, а может, и совсем не достанется, но Заяц все равно бежит рядом из чувства солидарности.

Они бегут по улицам еще спящего поселка. Впереди Заяц, за ним Юрик, за Юриком Архип Пантелеевич, за Архипом Пантелеевичем тетка. Идущие на базар люди смотрят с любопытством за этим живым кинофильмом, но не особенно уж с большим любопытством, поскольку такие «живые кинофильмы» довольно обычное дело.

Они бегут не спеша, экономя силы, зная, что путь предстоит длинный: Заяц впереди, за Зайцем Юрик, за Юриком Архип Пантелеевич, за Архипом Пантелеевичем тетка. Архип Пантелеевич бежит уверенно. Он знает, что догонит. Мальчишки бегают быстро, но они совершенно невыносливы, взрослые бегут медленно, но зато на длинные дистанции. Сейчас они все бегут на длинную дистанцию, и взрослые, конечно, победят.

Впрочем, расстояние между ними было еще приличное, и, возможно, какая-нибудь случайность помешала бы взрослым настичь мальчишек, но тут прямо посередине дороги оказалась Вышка. Она шла, наверно, на базар, с кошелкой, в косынке, мокрая, нескладная, большая.

Увидев друзей, Вышка уставилась на них.

— Куда бежите? — спросила она.

— Прочь с дороги, рыжая крыса! — крикнул Заяц.

Но Вышка и не думала убираться. Наоборот, увидев, что за мальчишками погоня, она вся растопырилась, явно намереваясь помочь задержать беглецов.

Заяц со всего маху налетел на Вышку. Та поскользнулась и упала. Враги забарахтались в траве, на обочине дороги.

— Пусти руку! — кричал Заяц.

— Берите его! Я держу! — вопила рыжая.

Архип Пантелеевич приближался с торжествующим топотом.

— Пусти, крыса!

— Сам ты хорек!

— На вот тебе! Получай!

— Бери сдачи!

Наконец Зайцу удалось освободиться. Архип Пантелеевич был совсем близко.

— Удирай! Я его задержу! — крикнул Заяц другу.

— Бесполезно, не успею… — сказал Юрик упавшим голосом.

— Тогда за мной! Я кое-что придумал! — Заяц рванулся в сторону, оттолкнув протянутую с целью захвата руку Вышки. Рука ударилась о бедро с обидным шлепком. Заяц засмеялся.

— Я тебя ненавижу! — сказала Вышка.