Грязная любовь

Я руками солдата закинула в большую сумку парочку своих детских рисунков, фотографии и немного одежды. Юлька же собрала чуть ли не всё, что можно было унести.

— Ты видела, что они сделали с нашим домом?

— Зачем тебе столько вещей?

— Пригодится, - хмыкнула она и, не оборачиваясь, направилась к выходу.

А я долго не могла уйти. Годы жизни в этом доме не были простыми. Боль, слёзы, горечь утраты родителей. Потом отчаянные попытки выжить, голод, страх, одиночество. Как часто мне хотелось выть, глядя на солнечные лучи, пробивающиеся в мою комнату через зашторенные занавески. Я ненавидела этот дом. И Юлька тоже. Вот только в отличие от неё я не могу просто взять и отпустить прошлое. Уйти не оглядываясь.

— Алиса, нам пора, - Алек положил руку на моё плечо.

— Что будет с домом? – мне было не всё равно, я не хотела, чтобы соседи вынесли отсюда всё без остатка, а потом отдали оставшееся на растерзание бездомным.

— Его заколотят и запрут. Если ваши соседи раньше не смогли перелезть через забор, то и сейчас не смогут. Пойдём.

Я медленно вышла во двор, последний раз взглянула на отчий дом и собралась возвращаться к машине, но Алек остановил меня:

— Твою сестру заберут завтра.

— Так быстро?

— Нужно рассказать ей об этом. И о том, что ты не полетишь с ней. Нельзя, чтобы она устроила сцену перед перевозчиками.

— Хорошо. Но что если она не послушает меня и откажется лететь?

Алек посмотрел мне прямо в глаза и начал говорить очень быстро.

— Ты помнишь, наверное, как раньше разводили собак? Строптивых и непослушных самок не допускали к размножению. Характер передаётся по наследству и властям не нужны темпераментные люди в следующих поколениях. Я не знаю, что с ней сделают. Может быть, стерилизуют и отправят в Шахты, если она окажется пригодной для тяжёлых работ. А если нет...

— Я поняла.

Перевоспитанием в Гнезде не занимаются. Оно и к лучшему – уж лучше на Шахты, чем лишиться рассудка. После ужина мне нужно поговорить с Юлькой. Очень серьёзно поговорить. Вот только правду я не могу ей рассказать...

ГЛАВА 12

На удивление Юлька восприняла специфику жизни в Гнезде нормально.

— И правильно делают. Не нужно допускать истеричных женщин к детям. Помнишь, нашу соседку. Как там её звали? Екатерина? Она же круглыми сутками орала на своих пацанов, а перед мужем лебезила как тварь последняя.

— Юль, нельзя так. Ты ещё маленькая была и много не понимала. Ей муж изменял и ноги об неё вытирал.

— А дети то здесь причём? Представь, если бы нас мать бранила как она?

Мама была очень спокойной и доброй женщиной. За всю жизнь она всего несколько раз подняла на меня голос. Здесь Юлька права. Вот только разве справедливо было бы лишить тёть Катю возможности иметь детей, только из-за её эмоциональности? Парнишки у неё получились избалованные и жестокие. Но умные не по годам. Интересно, что с ними сейчас?

— Хорошо, что тебе нравится позиция новых властей, - решила не спорить с ней и ничего не доказывать. – Тебе понравится в Гнезде.

— Уверена на сто процентов, вот только без тебя будет тоскливо. Когда они тебя отпустят?

Я наврала ей, что мне необходимо остаться на Ковчеге на некоторое время. Что я присоединюсь к ней, но чуть позднее. Рано или поздно она узнает, что я не приеду, но к тому времени у неё уже будет муж, а, может быть, и ребёнок...

— Не знаю. Может быть, через неделю. Может быть, через год, - выжидающе посмотрела на неё.

— Через год? Очуметь! Ладно, сестрёнка. Зато у меня появится время стать самостоятельной.

Она крепко обняла меня и, хихикая, поцеловала в щёку.

— Хорошо, что я вещи из дома не успела разобрать? Как думаешь, мне позволят забрать всё?

Я посмотрела на три огромных баула, валяющиеся по центру комнаты.

— Вряд ли. Переложи самое ценное в одну сумку.

— Ага.

Юлька начала рыться в вещах и в какой-то момент на пол вывалился бабушкин золотой кулон на цепочке. Кулон при падении раскрылся, и на меня посмотрела мама... Вернее, девочка лет пяти, сидящая на руках у родителей.

— Ты где это взяла? – я трясущимися руками подняла кулон и протянула его сестре.

— Спрятала, когда папа всё уничтожал. Он, видимо, перед смертью головой заболел. Я не могла позволить ему уничтожить все воспоминания о маме.

— Ты... ты хоть понимаешь, что ты наделала? – я начала когтями соскребать приклеенную к кулону фотографию.

— Что ты творишь? Отдай! – Юлька вырвала у меня цепочку из рук. – Ну вот, порвалась...

— Юль, включи мозги, - зашипела на неё, охрана за дверью не могла не услышать нашу ссору. – Если папа не хотел, чтобы власти знали, кто он значит, так надо было. Мы ничего толком не знаем о новой реальности. Если этот кулон кто-то видел, они могут вычислить нас.

Она испуганно смотрела на меня и была готова расплакаться в любой момент.

— Я зашила его в мягкую игрушку. Когда мне отдали сумки с вещами, шов был на месте, - протараторила она извиняющимся тоном.

— Ладно. Нам нужно достать из кулона фотографию и уничтожить её.

Плотная глянцевая бумага наконец-то поддалась, в тот же момент раздался стук в дверь. Мне не оставалось ничего другого как съесть последнее изображение мамы и бабушки...

— Вы обе, на выход! – приказал один из охранников. – У меня приказ.

Я до последнего надеялась, что нас хотят просто проинструктировать о жизни в Гнезде. Но нет... Как только мы вошли в кабинет, полковник приказал снять с нас всю одежду:

— И нижнее бельё тоже.

Юлька начала сопротивляться. Она извивалась и царапалась, крича изо всех сил:

— Вы не имеете права! Я прошла тест!

— Чисто, - беспристрастный офицер осмотрел нас обеих.

— Где фотография? – полковник, не позволив нам одеться, сразу приступил к допросу.

— Какая фотография? – я неумело изобразила удивление, прикрываясь руками. – Можно хоть трусы надеть?

— Можно, - полковник заметил потенцию у держащих нас с Юлькой офицеров. – А вы что возбудились? Баб голых никогда не видели? Вон из кабинета.

— Золотой кулон, который эта, - он кивнул в сторону Юльки, – прятала в зайце. Куда вы дели фотографию.

— А... фотографию. Мы кулон в доме нашли, когда заехали. Он завалился за комод, - невозмутимо ответила я. – Мы фотку только сегодня заметили и выкинули её. Там семья незнакомая с ребёнком.

— Куда вы её выкинули? Вашу комнату обыскали – её нигде нет.