Грязная любовь

— Не мучайся. Плевать на машину. Мы достаточно далеко уехали, остановись.

Я нажала на педаль тормоза.

— Что дальше?

— Ты прикуёшь меня к дереву в лесу и проедешь ещё около десяти километров. Дождись, когда бензин закончится, и иди назад по лесу. Они должны думать, что вы движетесь на юг, а без транспорта остались, потому что за бензином не уследили.

— Путаем следы? У чувака бак был полупустой. Машина экономная. Мне нужно будет пройти около пятидесяти километров.

— Ты справишься. Только на трассу не вздумай выходить. И больше не воруй, ладно?

Его ироничный тон меня бесил, но и возбуждал одновременно.

— Мы с тобой ещё увидимся? – спросила я, привязывая Алека к дереву.

— Надеюсь.

— Я хочу запомнить тебя. На всю жизнь.

Отпустила путы и прильнула губами к его губам.

— Мне нужно, чтобы ты был моим первым, - прерывисто бормочу, пытаясь расстегнуть молнию на его брюках. – Я не хочу, чтобы со мной произошло то, что произошло с Юлькой. Пожалуйста, не говори нет.

Его руки скользили по моей обнажённой спине. Я чувствовала, как учащается его дыхание. Как его возбуждённый член мешает мне раздеть его.

— Алиса, у нас нет времени, - он попробовал посмотреть на часы, не переставая ласкать меня.

— Сейчас время не имеет значения. Жизнь может закончиться в мгновенье.

Он оттолкнул меня. Так сильно, что я от неожиданности разрыдалась.

— Ты не хочешь меня?

— Я не хочу присутствовать на твоих похоронах. Твоя невинность – твоя защита. Езжай.

Он сам оплёл руками дерево и нетерпеливо приказал приковать.

Пусть будет так. Слёзы застилают глаза. Я слишком много плачу. Сильные девочки не плачут. Это последние слёзы в моей жизни. Последние и самые сладкие. Они текут по моим щекам не потому, что я обижена отказом, а потому, что новый мир сломал нас всех.

Машину мотает из стороны в сторону. Я не могу держать руль в руках, но и остановиться тоже не могу. Никто сейчас не имеет права вестись на поводу у чувств и эмоций. Только разум и выживание! Даже Юлька смогла забыть о том, что с ней произошло. Стереть кровь со своих бёдер и даже виду не подавать, как ей больно. Надеюсь, сейчас она уже доползла до фермы дяди Алека. Надеюсь, у неё всё хорошо.

Пятьдесят километров с картой, криво нарисованной на моей руке – это ничто. Шесть километров в час. Около десяти часов в пути. Без еды и воды. Но разве такие мелочи имеют значение? Жалеть нужно лишь об одном – о том, что я не могу проехать дальше.

Пусть ищут нас, прочёсывают лес. Они все деграданты, даже те, кто считают себя разумными! В нормальном мире нас бы наверняка нашли, но эти убогие будут ползать по бурелому вокруг брошенной машины. Юродивым даже в голову не придёт повернуть назад, ведь назад никто не бежит. Бездушные тупые роботы, созданные для защиты действующей власти. Ищите и не найдите...

Я быстрым шагом потопала на ферму, как только машина заглохла. Но почти сразу подвернула ногу. Идти придётся пару дней, не меньше. Ровный асфальт буквально в ста метрах от меня, но... Я не могу туда вернуться. Это слишком опасно. Торчащие из земли корни, кочки и овраги, ветки, бьющие меня по лицу. Идти по лесу оказалось сложнее, чем я думала. Приходилось контролировать каждый шаг. И погода – хуже не придумаешь. Жара днём, около нуля ночью. Я изнываю от жажды и голода, но всё равно иду вперёд, останавливаясь на привал только тогда, когда ноги окончательно перестают меня слушаться. Надеюсь, Юлька добралась. И на ферме никого не было. А если кто-то был? Нужно было сказать ей, чтобы она дождалась меня. Какая же я дура! Сестра наверняка захочет очистить ферму к моему приходу! Но что может сделать одна слабая девочка против толпы деградантов?

Я шла и шла, отказывая себе во сне. Глаза слипались, ноги почти не поднимались... И карта. Самая глупая карта в моей жизни. Так думала я до тех пор, пока не поняла, что потеряла ориентиры. Казалось бы, куда уж проще – иди вдоль трассы до тропы, которую уже видела. Но я не знаю, сколько я уже прошла. Совсем запуталась и сильно устала. Смотрю в отчаяние на руку – две сращенных сосны. Под ними большой куст волчьих ягод. Рябина в метрах ста. Ручей. Всё правильно! Я почти пришла.

Ни радости, ни облегченья. В конце пути я просто поползла. По той тропинке, по которой моя сестра вчера прошла. Или позавчера... Не помню. Схожу с ума, ничего не понимаю. Теряю сознание... И погружаюсь в темноту.

ГЛАВА 17

— Ты голодна?
– чувствую, как мои пересохшие губы протирают влажной тряпкой. – Я из-за тебя свою любимую бандану испортила.

Узнаю голос Юльки и улыбаюсь. Она, видимо, не заметила, что я уже... не знаю, сколько времени, в одном бюстгальтере хожу.

— А я из-за тебя любимую майку порвала. Ты где еду достала?

— Твой дружок был прав – про ферму никто не знал. Деда прямо на поле закопали, крест сверху водрузили и забыли. Зато курей из загона выпустили. Я уже трёх поймала. Они одичали малость, но вполне себе прижились. Им бы мужика поймать...

— Юль, - с укоризной попробовала её остановиться.

— Не надо мной трястись. Ты яйца любишь? А как яйца без петуха добыть? Эх, мне бы ещё корову... Беременную!

Я хлопала глазами, глядя на неё, и очень надеялась, что она в норме. Но расспрашивать её о самочувствии не осмелилась.

— Сколько дней я шла?

— П-ф-ф! Да недолго. Не помнишь, когда дядька твоего хахаля скончался? Он не говорил, кого из зверушек ещё в местном лесу поискать можно? Кстати, не поверишь, урожай поспел! Дедок, видать, скончался летом. Зажравшиеся родственнички картофан капать не стали, вот он год из года и растёт. Хочешь пюрешку?

— Подожди. Ты хочешь сказать, что здесь еда есть?

— В яблочко! Кстати, яблони тоже плодородят исправно. Коровы только беременной нету. Ты взяла рацию?

— Нет...

Только сейчас я поняла, что забыла забрать из украденной машины пресловутую рацию, которую Алек просил держать при себе. Вот же ж!

— Да не дёргайся ты. Не нужна нам ихняя рация. И твой дружбан нам больше не нужен.

— О чём ты? Мы же не можем вечно жить на этом хуторе. Нас не перестанут искать и рано или поздно найдут.

— Не найдут. Твой хахаль говорил, что военные покидают Ковчег до наступления холодов?

— Он не мой хахаль! Да.

— А кто? Трахаль?

Не узнаю свою младшую сестрёнку. Откуда столько злости и нездорового цинизма?

— Не паясничай. Ферма неплохо спрятана от посторонних глаз, но в любом случае её обнаружение – вопрос времени. А без рации мы...

— Я уже сказала – нам не нужна рация. Когда Ковчег опустеет, мы вернёмся домой.

— Юль, я понимаю, ты скучаешь по привычной жизни, - после такого стресса она окончательно разучилась мыслить разумно. – Но нам нельзя возвращаться. Да и дом наш слишком далеко отсюда.