Грязные деньги

Обвинитель Рей Джан заставлял свидетеля сообщать суду одну уличающую подробность за другой. Так, Джо Чагра сказал, что его брат впервые предложил убить Вуда, когда во время перерыва они остались вдвоем в практически пустом зале суда в Мидленде. Судья Вуд к тому времени отклонил более двадцати ходатайств защиты, включая ходатайство о том, чтобы он дал себе отвод в процессе по делу Джимми. "Джимми сказал мне, что справедливого суда ему не видать, и предложил попробовать убить судью, — продолжал Джо. — Я не возражал". Через несколько недель Джимми вновь заговорил об убийстве судьи. Братья гуляли тогда по саду в доме Джимми в Лас-Вегасе. "Он спросил, считаю ли я по-прежнему, что он должен это сделать. На что я ответил вопросом: "Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы это сделать?" Он сказал, что знает. Тогда я произнес: "Делай". Он сказал, что не будет говорить мне больше ничего об этом деле, потому что не хочет, чтобы я был в нем замешан".

— Но вы все-таки оказались в нем замешаны? — спросил Джан.

— Да, — ответил Джо. — Примерно через три месяца после убийства я просматривал список лиц, вызванных в суд для дачи показаний большому жюри, и Джимми, ткнув пальцем в фамилию мистера Харрелсона, сказал, что это его он нанял для убийства судьи Вуда.

Затем обвинение представило для прослушивания куски магнитофонных записей. Присяжные, подсудимые, обвинители, защитники и судья надели наушники и стали следить за ходом разговоров, сверяя услышанное с напечатанным текстом. Впервые за все это время присяжные услышали, как Джимми обсуждал план побега, расспрашивая о карте и орудии убийства, как он не раз говорил, что нужно "убрать" кое-кого, включая Харрелсона, Генри Уоллеса, а несколько позже и бывшего федерального прокурора Джеми Бойда. "Что значит "убрать"?" — спросил Джан.

"Убить", — прямо ответил Джо. Он сказал, что Харрелсон рассказывал, что отправил свою жену Джо-Энн купить ему орудие убийства.

К великому удивлению Джо Чагры, ни один из адвокатов защиты не подверг его серьезному перекрестному допросу в связи с теми двумя случаями, когда он подстрекал брата к убийству судьи. "Я думал, они хотя бы попросят меня рассказать более подробно о нашем разговоре в саду. Спросят, кто еще был тогда в доме, с кем еще мы тогда разговаривали. Что-то в этом роде", — говорил потом Джо. Не менее любопытной была и их беседа в зале суда в Мидленде. Ведь Оскар Гудмен и другие юристы, находившиеся там в то время, не могли припомнить, чтобы братья хотя бы ненадолго оставались одни за столом защиты. Но это обстоятельство на суде в Сан-Антонио осталось без внимания.

Перед началом перекрестного допроса обвинение прокрутило отрывок записи, сделанной 21 ноября, когда братья говорили о Харрелсоне и о том, что обвинению необходимо будет еще подтвердить его показания.

Джимми: Его дочь получила деньги от Лиз.

Джо: Ну и что? Это еще не подтверждение.

Джимми: Да, конечно. Она ведь часто передавала деньги в счет моих долгов. Она даже не знала, для кого они предназначались.

Здесь Рей Джан заставил Джо Чагру признать, что слово "долги" Джимми использовал лишь в качестве своеобразного кода, обозначавшего откупные деньги. Адвокат Уоррен Бернетт через какое-то время вновь вернулся к этому пункту, когда стал доказывать, что Джимми Чагра постоянно манипулировал и женой, и братом, заставляя их делать ложные признания. Он прибегал ко всевозможным уловкам и вынуждал их говорить то, что отвечало его собственным интересам. Бернетт прокрутил отрывок, записанный 5 ноября, когда Джимми пытался вынудить Джо признаться в том, что ему было известно, что судью убил Харрелсон.

Джимми: В этой вонючей тюряге сейчас тридцать тысяч душ. И все они ничего не сделали.

Джо: Они-то как раз кое-что сделали. И теперь сидят за это.

Джимми: Ты тоже кое-что сделал, Джо.

Джо: Что я сделал?

Джимми: Например, ты знаешь, что судью прихлопнул Харрелсон.

Джо[смеется]: Не знаю я этого.

— Это так, Джо? — спросил Бернетт тихо, но твердо.

— Я действительно этого не знаю, — ответил Джо и опустил глаза.

Бернетт продолжал читать по тексту.

Джимми: Ну ладно. Ты этого не знаешь…

Джо: Я действительно не знаю, кто это сделал. Может быть, он [Харрелсон], а может, и Малыш Лэрри.

Джимми: Послушай, ФБР знает, что это я нанял его для этого.

Джо: Нет, они об этом не знают. Они не могут это доказать.

Адвокат сконцентрировал теперь все внимание на предыдущих показаниях Джо, заявившего, что Джимми ткнул пальцем в фамилию Харрелсон в списке свидетелей, вызванных для дачи показаний большому жюри, и признался, что Вуда убил этот человек. Видимо, Бернетт сам был не уверен, что Джо Чагра говорит правду. "И вы еще спросили, откуда это известно Джимми", — напомнил Бернетт свидетелю.

Последовала длинная пауза, после чего адвокат сам ответил на собственный вопрос: "И он сказал: "Я его нанял", не так ли?"

— Да, так, — тихо сказал Джо и опустил голову, словно для молитвы.

В течение первых четырех дней дачи свидетельских показаний Джо Чагра не сказал почти ничего, что бросило бы тень на невестку. Он большей частью соглашался с адвокатом Бернеттом, заявившим, что Джимми — "хвастун и фантастический лжец", постоянно несущий всякую чушь и назначающий выкупы за головы своих врагов. На пятый день, однако, Джо удивил Бернетта ответом на один из ключевых вопросов. Адвокат спросил: "Не намекал ли ваш брат Джимми до или после своего ареста на то, что его жена заранее знала о смерти Джона Вуда?" Джо посмотрел в сторону Лиз, которая внимательно следила за ходом перекрестного допроса, и сказал после небольшой паузы: "Да, намекал. В камере для обвиняемых в этом здании. Он сказал: "Мы [Джимми и Лиз] договорились по поводу всех этих записей". Лиз кричала ему, что не говорила, чтобы он это делал, а он считал, что говорила".

На следующий день обвинители прокрутили отрывок магнитофонной записи, сделанной 26 января 1981 года. Когда послышался голос трехлетней Джеки Чагра, которая смеялась и говорила: "Я люблю вас, ребята", Лиз разрыдалась. Несколько женщин-присяжных тоже готовы были вот-вот заплакать. С тех пор как полгода назад ее арестовали, Лиз видела своих детей лишь однажды, да и то через разделяющее их стекло тюремной комнаты для свиданий.

44

Прежде чем заслушать показания самого Чарлза Харрелсона, адвокат Том Шарп попытался подготовить почву, которая, как он надеялся, поможет ему установить, что у Джимми Чагры не было мотивов для убийства судьи Вуда. Бывший помощник федерального прокурора Рон Гайер — один из тех, кто предъявлял Чагре обвинение на основании "закона о главаре банды", — признал, что судебные власти предлагали Джимми снять с него обвинение по этой статье в обмен на признание себя виновным по одному пункту в хранении кокаина, что влекло за собой 15-летнее тюремное заключение. Но адвокаты Джимми сделали тогда контрпредложение, заявив, что их клиент согласен признать себя виновным по двум пунктам обвинения: в нелегальном ввозе и хранении марихуаны, — каждый из которых влек за собой пятилетний срок тюремного заключения. "Разница составляла каких-то пять лет, — сказал Том Шари, обращаясь к присяжным. — А за пять лет тюрьмы судей не убивают".

Шарп также напомнил суду, что в своей вступительной речи он обещал найти свидетелей, которые подтвердят, что через час после убийства Вуда Харрелсон находился более чем за 400 километров от места преступления, рядом с родным домом в Далласе. Обвинение объяснило, каким образом Харрелсон добрался из Сан-Антонио в Даллас, основываясь исключительно на показаниях Джо Чагры. Шарп же намеревался доказать, что его клиент не мог проехать такое большое расстояние за столь короткое время. Ранее в ходе судебного разбирательства обвинению удалось заставить присяжных усомниться в способности защиты доказать, как она обещала, наличие у него алиби. Билли Дайер, владелец ночного клуба и игрок из Далласа, признался, что вскоре после убийства Вуда подписал фальшивый аффидевит, в котором утверждалось, что он якобы видел Харрелсона в Далласе в то утро, когда был убит судья. Дайер заявил теперь, что солгал по просьбе Харрелсона, потому что не верил, что тот в чем-то виновен. Но затем, поняв, что его могут судить за дачу ложных показаний, Дайер изменил свое решение.

Но Шарпу удалось разыскать еще четырех свидетелей, подтверждавших алиби Харрелсона, и их показания выглядели весьма убедительно. Шерил Мендоса, работавшая в то время кассиром в "Бэнк энд траст" на Гринвилл-авеню в Далласе, повторила то, что уже рассказывала агентам ФБР. Утром 29 мая 1979 года до половины двенадцатого она выдала Харрелсону 600 долларов. Шерил еще обратила внимание на то, что клиент предъявил к оплате сразу несколько чеков, один из которых, как она потом выяснила, был выписан на уже закрытый счет. Она тут же позвонила Харрелсону, и тот быстро приехал в банк еще до обеда и вернул ошибочно выданную сумму.

Старший служитель жилого комплекса "Престон-тауэрс" Пайпер очень хорошо помнил Чарлза Харрелсона, потому что тот всегда давал ему "на чай" от трех до пяти долларов. Он помнил, что в то утро еще до одиннадцати часов ставил на стоянку "линкольн" Харрелсона. Парикмахер Ралф Митчелл, партнер Харрелсона по азартным играм, признался, что поставлял ему "простаков", и вспомнил, что в то утро где-то между 9.15 и 10.15 обвиняемый зашел к нему в парикмахерскую, чтобы вернуть игорный долг. Митчелл хорошо помнил время, так как знал, что Харрелсон так рано обычно не вставал.