Губительный поцелуй

– Игнорируй.

– Я буду стараться изо всех сил.

Я схватила Бишопа за руку. Он смотрел на меня с беспокойством.

– Так ты собираешься попробовать быть связью между Небесами и Адом сегодня, да?

– Это даже может сработать.

– У тебя есть буквально тридцать секунд прежде, чем я уйду, - сказал Крэйвен, сжав челюсть.
– Тик-так.

Никакого давления. Я посмотрела на Бишопа.

– Попробуй вспомнить, когда все пошло не так. Когда твои воспоминания впервые стали дефектными.

Его лицо напряглось.

– Я постараюсь.

Я кивнула, удерживая его взгляд... это труднее, чем когда-либо прежде, так как я знала, что это так важно. Если это сработает... это было большим вопросом.... может стать по-другому. Это может лишь подтвердить, что Бишопа в голове что-то щелкнуло, и он пошел на убийство. Или что он совершил какие-то сделки, которые требуют жизнь брата отдать в Ад на блюдечке с голубой каемочкой.

То, что я пыталась сделать, могло сделать все только хуже. Сомнение проложило себе путь под моей кожей в рекордное время. Может быть, я не должна этого делать. Может быть, я должна отложить это до другого раза, когда будет меньше вопросов, и будет больше ответов о Натане... Может быть...

Хлоп!

Джеймс был прав. Мое зрение в норме. Черт, это лучше, чем обычно. Гулять без очков с толстыми стеклами и постоянной угрозой, что я ослепну, это удивительное чувство.

Магия. Я никогда бы не подумал, что это сработает.

Человек, который помог мне, которого Джеймс нашел через один из контактов Кары в городе, стоит целое состояние... Джеймс еще не говорил мне сколько именно... но это сработало. Время, чтобы найти моего брата и поблагодарить его за спасение моих глаз.

Я возвращаюсь к Каре, думая, что я найду его здесь. У Джеймса и меня есть наш собственный дом, заброшенный на Восточной стороне города, мы сделали неофициально своим собственным. Мы видели нашу мать достаточно до и после заданий, на которые она нас посылала. В один прекрасный день мы обнаружим работу, которая не потребуют от нас быть благодарными ей больше. Работа, которая не потребует еженедельных посещений кладбища.

– Где Джеймс?
– спрашиваю я мать, когда вижу ее.

Она смотрит на меня с жесткой улыбкой, треплет волосы золотистого оттенка, я знаю, что она по-прежнему использует деньги, чтобы зарабатывать внимательные взгляды многих мужчин.

– Еще не видела его сегодня.

– Дай ему знать, что я ищу его.
– Я разворачиваюсь.

– Адам, милый. Подожди. Я знаю, ты злишься на меня.

Я напрягаюсь.

– Забудь.

– Не могу.

– Не хочу прерывать твое собрание. У тебя оно сейчас, верно?

Она бросает взгляд назад, к двери в подвал, та часть этого дома, куда меня никогда не приглашали. В течение многих лет была таинственная запертая дверь, ведущая к месту, где проходят ее тайные встречи.

Ее секретные магические встречи. Иногда я смеялся за ее спиной над этим.

Теперь, когда мои глаза видят, я больше не смеюсь.

– Ты должна быть осторожна, - предупреждаю я ее.
– Я не знаю, что вы все делаете там... или зачем тебе нужны тела, которые ты не отправляешь в медицинские школы...

– Милый, пожалуйста, забудь об этом.
– Она напряженно улыбается мне, тонкие морщинки собираются у ее глаз.
– Это моя маленькая тайна. Тебе не о чем волноваться.

– Я никогда не говорил, что я переживаю.

Она прижимает руки к моим щекам и вглядывается в мои глаза.

– Ты так же, как твой отец, всегда стараешься сделать все правильно, увести меня от дикого пути.

Тема моего отца - больной вопрос. В основном потому, что она почти ничего мне не рассказывала о нем, кроме того, что он бросил ее. Я даже не был уверен, знал ли он, что я существовал.

– Не как отец Джеймса, - говорит она, ее лицо темнеет.

Она ненавидит Томаса Крэйвена, и уже девятнадцать лет, как она от него забеременела, а он отказался от нее. У него уже была жена и две любовницы, поэтому он не хотел больше никаких обязательств. Когда она пригрозила рассказать общественности о Джеймсе и сказать всем, что он был ребенком Томаса, он ясно дал понять, что и она, и Джеймс умрут, если она выставила его сволочью. Он никогда не признает Джеймса, как сына, и Кара никогда не получит никаких денег от него.

Он был холодный и бессердечный человек... и очень опасный. Кара никогда не сомневалась, он бы выполнил свою угрозу. Моя мать изменилась с тех пор. Теперь она брала деньги за тела других людей... но не за ее собственное. По крайней мере, насколько мне известно, нет.

– Ты должна отпустить свою ненависть к нему.
– Это не первый раз, когда я говорил ей об этом.

– Я не могу.

– Ты даже не пытаешься. Это поглощает тебя все эти годы.

Что-то в ее глазах заискрилось.

– Возможно, наконец, настало время для тех, кто уже поступил со мной плохо, получить то, что они заслуживают.

Дрожь проходит вниз по моей спине, когда она говорит это, потому что я знаю, что она подразумевает под каждым словом.

– Я люблю тебя, Адам.
– Она тянет меня в объятие, которое я пытаюсь возвратить.
– Ты единственный, кому есть дело, буду я жить или умру.

– Джеймсу есть дело.

– Джеймс - как его отец. Высокомерный, эгоистичный, потребитель со дня, когда он родился.

Всегда преувеличения, моя мама.

– Со дня, когда он родился? Высокомерный, эгоистичный ребенок?

– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Она отделяется, глаза ее влажные от слез.
– Ты всегда был моим любимчиком.

– Не говори этого.
– Я ненавижу, когда она отвергает Джеймса, как будто он не нужен ей.

– Но это правда. Твой отец был мой единственной настоящей любовью.

– Человек, который бросил тебя и никогда не оглядывался назад?

– У него были причины. В один прекрасный день ты, может быть, узнаешь, какие они были.

– Да, верно.
– Я должен был выбраться отсюда.
– Если увидишь Джеймса, скажи, что я ищу его.

– Да, мой милый.

Она даже не заметила, что я не ношу очки. Не заметила, что я вижу, не натыкаюсь на вещи впервые за годы. Ее любимчик. Как же.

Когда я добираюсь до входной двери, я застываю, когда слышу какой-то звук. Голоса в подвале. Один я немедленно узнаю, это Джеймс. Но Кара сказала, что его здесь нет.

Вместо того, чтобы уйти, я поворачиваюсь и медленно и незаметно иду в сторону двери, ведущей в подвал. Кара уже спустилась вниз, но она оставила дверь слегка приоткрытой.