Гуль. Харизма +20. Том 1

Кажется, Древние считали эту цифру несчастливой.

И что я имею теперь? Стая отдала себя во имя моего выживания, эта жертва благородна… была бы, окажись у гулей выбор. Но ничего, мобы лишены чувств и личностей, они — алгоритмы, существующие чтобы добровольные узники игры не понимали, как бездарно тратят жизни взаперти.

Впрочем, для расстройства нет причин, вот она, моя новая стая, не такая большая, но зато более сильная.

— Я сторонник свободы воли! — сообщил я мобам. — Терпеть не могу насилие над личностью, предпочитаю убеждать и доказывать… И вот мы все стоим над телом безвременно почившего лидера! Жаль, разумеется, этого добряка. Но пора жить дальше. И поскольку личностей у вас нет, как и свободы, отныне вы будете подчиняться мне!

Я обладал тринадцатым уровнем и Харизмой, а у них не было даже имён, что уж говорить о воле к сопротивлению. Гули присели, опуская головы, не смея смотреть в глаза, — типичное выражение покорности у животных.

Помимо новой стаи я получил и новый дом. Склепы, — вот как назывались эти небольшие мрачные постройки. Фактически, могилы, расположенные над уровнем земли. Не знаю, зачем Древние строили подобное, но, видимо, у них были какие-то особые причины, а Нифтар просто повторил дизайн. Я заглянул в один из склепов, нашёл там каменный футляр на постаменте и холодное запустение. В остальных было то же самое, — футляры величиной с человека, нанесённый ветром мусор, запах сырости и гулей. Кажется, Древние называли их саркофагами, как мы сейчас называем этим словом капсулы для содержания тел внутри СГП.

Поддев ногтями крышку одного из саркофагов, я сдвинул её и в нос ударило затхлым тленом. Внутри лежал сухой костяк, практически несъедобный, но зато сам саркофаг был щедро наполнен монетами, разноцветными камнями и даже не особо ржавым оружием. Сокровища.

Выбравшись из склепа, я обнаружил, что моя новая стая уже набросилась на мою старую стаю и увлечённо пожирала её. Действовать пришлось быстро, ворвался и стал бить гулей, разбрасывая в стороны.

— Никто не ест, пока я не поел! Никто!

Это было важно. Если я правильно понимал психологию животных, на основе которых писались паттерны поведения гулей, то доминантное поведение вожака являлось неотъемлемой частью его статуса. Излишняя доброта пошатнёт мою способность контролировать стаю.

Голод постоянно усиливался, надо было поесть, пока была возможность, а теперь для меня почти ничего не осталось. В склепах и вокруг я не нашёл свежих останков, а значит, по логике вещей, местные гули постоянно голодали. Они не охотились и не стаскивали сюда трупы. Почему? А не потому ли, что паттерны поведения привязывали эту высокоуровневую группу к склепам? Цепные псы, защитники сокровищ, преграда на пути игроков. Ну разумеется! Небольшое приключение с богатой наградой для группы счастливчиков. Будет потом что вспомнить. Добровольным узникам игры нужны развлечения, иначе они заскучают и поймут, что лишены свободы.

Я подобрал бедренную кость альгуля с остатками плоти, скользкую, красную, ещё «живую», сунул её в рот, сжал зубы изо всех сил и услышал хруст. Длинный язык скользнул в полость и нашёл восхитительный костный мозг, а когда он закончился, я стал с усилием пережёвывать костную ткань, удивляясь тому, что не делал этого раньше. Свежие кости оказались весьма своеобразным лакомством.

Оставалось немного отдохнуть и можно было сделать новый шаг.

* * *

Игроки приходили с востока и на восток уходили, я слышал, как они говорили о некоем Улиме. Опять же воздушные трассы, которые изредка удавалось разглядеть, тянулись с востока. Полагаю, там их база, место, где игроки чувствовали себя комфортно.

Я обязан был расширять свои горизонты, лучше понимать устройство тюрьмы, иначе никогда не выберусь из неё. Следующий шаг — близкое знакомство с целевой аудиторией «Нового Мира», с теми, ради заточения кого Аврориан Анкрец тратил несметную прорву ресурсов.

Ночью того же дня я оставил склепы, стаю, чтобы отправиться на восток. Наверное, полученные уровни придавали мне смелости, раз ночь больше не казалась такой опасной. Двигаться сквозь туман пришлось долго, но в конце концов я наткнулся на первый признак цивилизации, — дорогу. Она рассекала Великий Погост широкой и ровной лентой; допотопная, сложенная из каменных плит, но явно не заброшенная.

Когда я приблизился — ощутил неясную тревогу. Внутри проснулся разум моего молчаливого попутчика. Это примитивное существо заволновалось, стало дёргаться, изо всех сил стараясь оттянуть меня назад. Не сразу, но я понял, что источник тревоги — растение, оплетавшее деревянную ограду по обочинам дороги. Это был какой-то вьюн с тонкими стебельками и красивыми жёлтыми бутонами, которые испускали свечение. Цветы были раскрыты даже посреди ночи, от них шёл запах… страха? А ещё казалось, будто они издавали тоненький звон где-то на грани слуха. Всё это отпугивало гуля во мне, хотя человеческая сущность оставалась вполне спокойной.

Решив пока не соваться прямо на дорогу, я побежал вдоль неё и к утру, когда голод окреп, а конечности устали, я был вознаграждён. Там, где заканчивался лес, севернее его опушки, на равнине, из которой торчали медово-белые скалы, раскинулся город.

Небо просветлело, туман стал реже, и я увидел десятки летающих кораблей разной конструкции: больших дирижаблей-тихоходов, изящных парусников с боковыми крыльями, и юрких букашек на реактивной тяге. Вот он, Улим.

Глава 7. Улим

Он стоял севернее опушки леса, на равнине, из которой вздымались медово-белые скалы. Роса брильянтами сверкала на зелёной траве, а туман словно не желал соваться к городу, отчего воздух был свеж и прозрачен. Птицы порхали над красно-зелёными крышами вместе с летающим транспортом, и только одна каменная башня выделялась на фоне архаичных, невысоких построек. Вероятно, это был воздушный порт.

Что ж, вынужден признать, выглядело красиво. Либо же я так давно отвык от голубого неба и ярких цветов, что при виде Улима немного опьянел. Но, всё же, хоть этот странный город и казался мне очень привлекательным, спешить туда я не мог, что-то подсказывало, — население не обрадуется гулю. Поэтому я залёг на краю леса в тени, среди жиденьких туманов и стал наблюдать.

Улим был очень даже населён, над ним постоянно сновали корабли, а по дороге к городу часто прокатывался транспорт: от древних телег, запряжённых животными, и одиночных всадников на странных существах, до самоходных машин, изрыгавших из труб цветной дым. Небольшие группы то и дело выходили за границу города, либо, наоборот, спешили к нему с Великого Погоста.

Сбоку от дороги, там, где начинался пригород, располагалось высокое серое здание с колоннами, разноцветными стёклами в окнах и посеребрённым куполом. В него входили и выходили игроки, причём выходило их больше. Вероятно, начищенный металлический знак, встроенный в стену над входом и торчащий на нескольких башенках, имел какое-то значение… А вот этих игроков я узнал.

Из большого здания вышли трое: эльф, человек и полурослик, — копейщик, дебоширка и целительница, мои старые друзья. Они направились к дороге и в сторону городских построек. Я не смог устоять и побежал следом, держась поодаль, стараясь не попасть никому на глаза. Мне удавалось, вероятно помогала Ловкость, дававшая надбавку Скрытности.

Стараясь не терять троицу из виду, я добрался до широкой канавы, опоясывавшей город. Игроки пересекли её по мосту и вошли прямо на мощённые камнем улицы, а мне пришлось перейти по колено в пахучей воде, и вскарабкаться на кирпичный фундамент.