Гуль. Харизма +20. Том 2

— Очень, вот здесь, да…

— И что нам с ним делать?

— Понять, простить, и поделиться сокровищами!

— Тебя не спрашивали, Ангус… м-м-м… к тому же, ты и так успел многое спереть.

— Кто, я?! Никогда! — жадные руки начали быстро сгребать лут обратно в сумки.

— Сбросить его с халка?

— Не надо, Антон.

— О, ты так великодушна, Мэдлин! Старая дружба для тебя что-то значит, я знал…

— Заткнись, Ангус… я просто… да, вот так, благодарю. Я просто даю себе время придумать, какую пользу ты мог бы нам принести. Если не придумаю, то Антон сразу же отправит тебя в частный рейс до Нижнего мира.

— Жестоко!

— Но справедливо. Елизавета, благодарю, хватит.

— Уверена? Я хотела тебя ещё и кремом натереть.

— Может быть, позже. — Мэдлин села, прикрылась чёрным шёлковым халатом, взятым из инвентаря, закинула ногу на ногу и прикурила. — Я проверила Инкарнам, Антон. Он гудит.

— Поскольку я никогда там не был, не могу понять, хорошо это или плохо?

— В твоём случае — не слишком хорошо. Теперь не только Ордос и фанатики правосудия хотят пощупать нас за все выступающие части и вытянуть кишки; к ним присоединилась Срединная империя и даже Нагатор, что особенно плохо.

— Потому что Кутрум находится под сильным влиянием Нагатора?

— Соображаешь, — ведьма выпустила дымное колечко, поймала ртом трубочку, торчавшую из фиолетового коктейля. — Нам на руку играет то, что Галефрат огромен, и по нем носятся миллиарды игроков, на каждом перекрёстке по доносчику не поставишь, новые события постоянно оттесняют и перекрывают старые. К тому же ты выступил инкогнито, под личиной…

— Моего мужа! — пропела Лиззи, прижимая к груди запотевший стакан оранжевого напитка с дольками фруктов и зонтиком. — Это, разумеется, условности Древних, но ты мой муж, Антон, ты мой муж…

— Муж он твой, а еду ему на стол ставит другая, — противным голосом протянул Гринботтом.

Стакан с недопитым коктейлем врезался в пробковый шлем, и гоблин противно захохотал. — Ладно, ладно! Мне пора.

— Куда собрался, Ангус?

— Недалеко! Видел внизу жёлтого гоблина, пойду, начищу ему хлебало, чтобы не выпендривался, подлец!

Насвистывая, археолог удалился.

— Что ж, — продолжила Мэдлин, — кхм, о чём я говорила? Ах, да, было осмотрительно воспользоваться маской, Антон. Остаётся лишь понять, за какой надобностью ты вообще устроил этот грандиозный тарарам?

— Потому что мы бунтари, Мэдлин, у нас была акция неповиновения! Я правильно сказала?

— Вполне, — кивнул я.

— И дело не в том, что ты, Антон, являешься сепаратистом с планеты Ферокс-Солум?

Прозвучало как удар под дых, я удержал хладнокровие, продолжая смотреть ведьме в глаза. Лиззи, тем временем, задумчиво морщила лоб, переводила взгляд с меня на Мэдлин, обратно на меня.

— В смысле? То есть… В смысле?

Ведьма стряхнула пепел.

— Антон не уроженец системы Солар, Елизавета. Я уверена, что он родился и вырос в системе Ферокс, на той самой планете.

— Да не может быть! Он же милый пупс, а фероксиане, они… они же… ну…

— Какие? — спросил я. — Свирепые, кровожадные, жестокие варвары?

— Ага, — кивнула она белобрысой головой, — а ещё едят сырое мясо и производят детей из себя!

— Вообще-то, это всё правда, — голосом усмехнулся я, — всё до последнего слова. На Фероксе нет ресурсов для поддержания репопуляционного комплекса, так что размножаться приходится по старинке, как Древние завещали. Сыроядение — тоже вынужденная мера в экстремальных обстоятельствах. Если есть топливо, мясо, всё же, лучше готовить.

— Ой-ёй-ёй! — Лиззи вскочила и запрыгала, прижимая ладони ко рту. — Фероксианин! Ты фероксианин! Настоящий!

— Как ты поняла? — спросил я у Мэдлин, потому что нам обоим этого хотелось.

— Постепенно, — она довольно кивнула, — по мелочам. Началось с того дня, когда нас впервые попытался схватить Ордос.

— И чем же я себя выдал?

— Помнишь, что ты сказал, когда проучил эльфа? Что-то там про отеческое воспитание?

— Не припомню…

— Как бы то ни было, в системе Солар уже несколько тысяч лет естественное размножение практикует лишь платиновая прослойка населения, и я решила было, что ты мог происходить из высших сфер власти, но, со временем, разочаровалась в этой гипотезе. Слишком быстрый на расправу, слишком привычный к крови, слишком жестокий и умелый боец. Ты легко преодолел человеческое отвращение к насилию в игре, тогда как нормальные солариане подолгу цепляются за гуманизм. Большинство известных мне игроков по месяцу тренируются убивать в Инкарнаме, прежде чем погружаются в основной мир. Это, и то, как ты переносишь боль, так же наводило на мысли. Ну а то, как ты расправился с Барвулом Нещадным почти не оставило сомнений. Итак, близко знаком с архаичным институтом семьи, легко применяешь насилие, умеешь сражаться с многократно более крупными противниками. Вывод: фероксианин.

Я приятно удивился.

— Изучала фауну Ферокса?

— Разумеется. Немного во вселенной есть высших хищников, опасных для человека, и фероксианский снежный примат — самый смертоносный.

— Вас и вправду учат сражаться с гигантскими хищными обезьянами голыми руками?! — Лиззи прыгнула на меня, глядя с неподдельным восторгом.

— Нет. Это существо голыми руками убить невозможно. Мы используем боевые экзоскафандры серии «Фронтир», они на много поколений отстали от современных образцов Единства, но это лучшее, что у нас есть. И, хотя взрослый самец может разорвать человека в скафандре пополам, есть храбрецы, которые прошли испытание боем один на один, чтобы вступить в ряды бригады «Стальной Лёд».

— Бригада «Стальной Лёд», — завороженно повторила Лиззи, — ты слышала, Мэдлин? Как звучит!

— Слышала, и не раз. Самое эффективное соединение времён войны. Они проникли на борт дредноута «Галифакс» на захваченном челноке, прорвались к реактору и подорвали его, уничтожив целую флотилию на орбите Ферокс-Солум. Тысячи людей погибли. Единство было потрясено… Тогда все думали, что это совершил отряд дронов-камикадзе

Её лицо явственно исказилось при мысли о том, что люди совершили суицид ради военно-стратегического преимущества. Пожалуй, Мэдлин впервые проявила настоящие чувства, ей было нестерпимо больно сейчас, но ведьма держалась. А вот Лиззи разрыдалась в голос:

— Это была ошибка! Безумная, кошмарная ошибка!

Мэдлин ласково прижала подругу к груди, погладила по светлым волосам, очень нежно, искренне.

— Да, непростительная ошибка.

Ряд ошибок, я сказал бы. Первая произошла в работе гиппердрайва ковчега «Николай Миклухо-Маклай», когда он, в составе Триста тринадцатого колонизационного флота совершил прыжок в систему Жертвенник. Флот успешно прибыл на место, а «Николай Миклухо-Маклай» — нет.

Ковчег выбросило в пустоту, и двести пятьдесят тысяч переселенцев на его борту остро ощутили себя одинокими среди бескрайних просторов Космоса. В бортовом журнале указано, что после прыжка гиппердрайв заглох и его не удалось оживить.

«Николай Миклухо-Маклай» плыл в пустоте на световой скорости более трёхсот лет, постепенно исчерпывая свои огромные ресурсы. К чести переселенцев нужно признать, что они не скатились в хаос анархии, и не устроили битву на смерть за ограниченные ресурсы. Люди просто жили и работали на общее благо, восполняя естественную убыль с помощью инкубаторов по принципу «один новый человек на место двух умерших», но сохраняя в генетических банках семя и яйцеклетки сограждан, которым не выпал жребий поучаствовать в поддержании уровня популяции. Таким образом, в будущем их генетическая информация не была бы утрачена для Человечества. Когда ковчег достиг ближайшей планетарной системы, переселенцев было уже не четверть миллиона, а в разы меньше.