Гулаг для эльфа

– Как туда добраться?

Хэлдир посмотрел на Грина, как смотрят родители на упрямого ребёнка.

– Я сам с тобой поеду. Без меня с тобой не то, что разговаривать — даже в селение не впустят.
– сказал он наконец.

Ехать пришлось верхом. Иначе, как сказал Хэлдир, до селения не добраться. Идти пешком, как вариант даже не рассматривался, а Грин ездить верхом не умел. Поэтому когда им подвели двух коренастых косматых лошадок, следователь загрустил.

– Ты что, лошадь впервые видишь?
– изумился Хэлдир, - У вас там что, лошадей нет?

Сам он сидел в седле так же естественно, как до этого дома на стуле.

– Лошади есть.
– признался Грин, - Но ездить на них мне не приходилось.

Дорога оказалась даже живописной. Горы чем-то напоминали однажды в детстве виденные Альпы в его, Грина, мире. Но в тот момент Грину было не до красот природы — он боялся сверзиться.

Селение они увидели издалека — высокие, похожие на башни, постройки, обнесённые где крепким частоколом, а где каменной кладкой.

– У нас печаль.
– поведал им через небольшое окошко, прорубленное в воротах привратник.

– Мы пришли разделить её.
– смиренно ответил Хэлдир.

Окошко захлопнулось и там, внутри, послышалось неразборчивое бормотание. Очевидно, привратники совещались — впускать их, или нет. Наконец створка заскрипела и отворилась.

– Входите!

Хэлдир спешился, знаком приказав Грину сделать то же самое. Тот с облегчением повиновался. Ведя лошадей в поводу, они прошли в открывшуюся створку ворот. Там, за воротами стояли двое: мужчина и совсем молодой парень. Оба в кожаных доспехах с железными наклёпками поверх рубах, вооружённые луками и мечами. Волосы мужчины были заплетены в две длинные, ниже пояса, косы, концы которых были заткнуты за широкий, богато отделанный серебристыми накладками пояс, у парня волосы были собраны во внушительных размеров узел на затылке, который поддерживала матерчатая повязка. Хэлдира оба привратника, похоже, знали, а на Грина воззрились с мрачным любопытством.

Тризны, как любезно объяснил ему Хэлдир, орки справляют в день похорон, которые совершают на следующий день после смерти, а так же на третий, девятый и пятнадцатый день после похорон. Они приехали на третий день после похорон.

Как и предупреждал Хэлдир — с Грином вовсе не горели желанием общаться. Единственная, кто снизошёл до общения со следователем оказалась матушка Телума, которая, однако, была одной из Матерей Клана.

Но и матушка Телума повторила то же самое, что ранее сказал Грину Хэлдир — орки сами разберутся и найдут убийцу. Единственное, что выяснил Грин, что убитый — некто Шаграт из Лугбурза, был мужем некой Ахэнн. С безутешной вдовой пообщаться тоже не удалось — сразу после похорон та ушла в лес — готовить вдовью месть и где она срывается — не знает никто, кроме одного-двух ближайших родственников, но те, разумеется, ничего не скажут. Месть вдов за смерть мужа была обычной практикой у орков, придерживающихся обычая вендетты. Но их пригласили разделить трапезу и позволили переночевать в селении.

Возвращались обратно на следующий день «не солоно хлебавши». Им вежливо, но настойчиво дали понять, что делать им там нечего.

– Говорил я тебе.
– сказал Хэлдир, когда селениескрылось за поворотом. Грин с облегчением спешился и повёл своего коня в поводу.

– И что теперь делать будешь?
– продолжал дроу.

– Но я обязан расследовать это дело. Есть закон...

– Который оркам не писан. Знаешь, Грин, ты мне сразу понравился. Но скажу честно — то, что ты затеял, да и те, кто тебя сюда прислал — глупость. Я хорошо знаю орков и, признаюсь, уважаю их куда больше, чем своих соплеменников. Мы погрязли в разврате и праздности, а орки целомудренны, строги и честны. Мы, эльфы, как светлые, так и дроу, возомнили себя Любимыми Детьми Единого и впали в гордыню. Решили, что нам всё позволено и в итоге стали кошмаром Среднеземья. Мы, а не орки, которых мы обвиняем во всех смертных грехах. И поэтому мы с Олейдой сделали так, чтобы наших детей воспитывала оркнейка. Нас, дроу, разложение коснулось меньше, чем Светлых, но и у нас всё больше тех, кто предпочитает жизнь в праздности и разврате.

– А что ты думаешь?
– спросил его Грин, - Кто может быть убийцей? Кому нужна смерть этого Шаграта? И я бы хотел взглянуть на место убийства ещё раз.

Глава 4. Бог из машины.

Оркестр гремел. Трубачи, багровея, выдували медь, маленький тщедушный барабанщик изо всех сил ухал мягкой колотушкой в огромный барабан, висевший у него на животе, тамбурмажор лихо подкидывал свой жезл. Солдаты с грохотом впечатывали каблуки в булыжник мостовой. В виду отсутствия в городе достаточных размеров площади для проведения парада (площадь была, но маленькая и её целиком занимал рынок, выкурить который оттуда было нереально), шли по главной улице.

Я

Так давно тебя искал!

Там, где много моря,

Много скал!

А, когда нашёл тебя, то ты

Была так похожа на мечты!

Пели солдаты, старательно впечатывая подошвы в булыжники.

Но ты,

Ты обманула меня!

Ты,

Ты ко мне не пришла!

Ты

Ты залезла в мой карман,

Но я не нашёл тебя там!

Песня состояла только из одного куплета и припева и потому солдаты, пройдя несколько шагов, добросовестно грохая сапогами, начинали её заново. Смысл сего опуса, сводился к тому, что мужчинам, вобщем-то, романтические чувства тоже не чужды и что их тоже иногда обманывают.

Окна, карнизы и крыши домов густо облепили зеваки. Не каждый день такое увидишь, а такое многие видели вообще впервые. Настю толпа затёрла сначала в самый угол, откуда почти ничего видно не было, но потом, усиленно работая локтями, девушка сумела протолкаться к крыльцу какого-то дома и даже взобраться на самую верхнюю ступеньку.

Сразу за пешими колоннами зацокала копытами конница, сплошь состоящая из урук-хайев, восседавших на невысоких косматых лошадках, за ними те же лошадки тащили баллисты, катапульты и прочую осадную технику, следом, скрежеща коваными колёсами по камням, катились пушки.

Солдаты впереди опять запели про неудачные поиски среди моря и скал, но теперь их слова заглушал скрежет колёс и цоканье подков. Последними над городом пролетели боевые драконы. Зрители, поняв, что всё закончилось и больше уже ничего не будет, медленно расходились, громко обсуждая увиденное.

У Карацупы парад пробудил ностальгические воспоминания о покинутом мире, о стране, которой больше не было нигде и которой, по большому счёту, не существовало вообще в том виде, в каком она сейчас ему представлялась. Она была таким же вымышленным миром, каким из того, покинутого мира, было Среднеземье. Его кто-то окликнул по имени. Карацупа оглянулся. Через толпу к нему пробивался Грин.

– Ты откуда?
– удивился Карацупа.

– А ты?
– ответил вопросом на вопрос Грин.

– Да я тут по служебным делам!
– ответил Карацупа, - В Управление Лагерей заезжал. А ты каким ветром тут?

– А я в Следственном Управлении. Так что работаем в одном ведомстве. Я тебе «контингент» поставляю, ты их охраняешь.
– засмеялся Грин.

Встречу было решено отметить. Только местные едальни даже на непритязательных советских людей производили удручающее впечатление, так что отправились к Грину домой.

Грин шёл и думал о своём. О Раисе, оставшейся в том, покинутом мире, о том, что Раиса никогда его не любила на самом деле и, в конце-концов, предпочла другого... А он, Грин, в конечном итоге оказался неведомо где и что Раису он, скорее всего, больше никогда не увидит...