Гунны

Так, Иероним сообщал в 403 году в частном письме: «…Отложил колчаны армений, гунны изучают Псалтырь, холода Скифии кипят жаром веры, рыжее и белокурое войско гетов возит с собой палатки церквей…» 556 Павел Орозий писал в «Истории против язычников»: «…Если только ради того варвары были впущены в римские земли, чтобы повсюду от востока до запада церкви Христа пополнились в качестве верующих гуннами, свевами, вандалами, бургундионами и другими бесчисленными народами, милосердие Божье оказывается достойным похвалы и прославления, так как, пусть даже с потрясением для нас, эти племена получили знание об истине…» 557 Книга Орозия была завершена, вероятно, между 416 и 417 годом. Следовательно, к этому времени кто-то из гуннов успел поменять религию, но подробности их обращения неизвестны. Возможно, некоторых из них сумел наставить святитель Феотим, с 390 года епископ города Томы (современная Констанца в Румынии), – известно, что он путешествовал по Дунаю с евангельской проповедью 558 . Феотим умер в 412 году, и, значит, он был одним из первых христиан, которые проповедовали среди гуннов. Об этой стороне деятельности св. Феотима рассказывает Эрмий Созомен. Согласно Созомену, христианами гунны не стали, но святой «по природе звероподобных людей приучил к кротости». Правда, достичь этого он сумел не столько проповедью, сколько угощением и подарками. Впрочем, предоставим слово самому Созомену: «…Церковью Томиса и прочей Скифии управлял Феотим, родом Скиф, человек, воспитанный в любомудрии, которого придунайские Варвары Гунны, дивясь его добродетели, называли римским Богом, потому что и в самом деле видели от него опыты дел божественных. Рассказывают, например, что однажды он путешествовал по тамошней стране Варваров и встретил несколько туземцев, шедших в Томис. Бывшие с ним стали плакать, полагая, что они будут убиты; но он, сошедши с лошади, начал молиться, – и Варвары миновали их, не заметив ни его самого, ни спутников его, ни лошадей, с которых они сошли. Так как жители той страны своими частыми набегами разоряли Скифов, то Феотим этих, по природе звероподобных людей приучил к кротости, угощая их и по-дружески предлагая им подарки. От того один Варвар, предполагая, что он богат, вознамерился коварно пленить его. С этою целью приготовил он аркан и стоял, опершись на щит, как обыкновенно делывал, разговаривая с неприятелями, потом, подняв правую руку, хотел забросить на него веревку, чтобы увлечь его к себе и к своим единоплеменникам; но во время этого самого действия рука его осталась протянутою в воздухе и не прежде освободилась от невидимых уз, как когда Феотим, по ходатайству других, помолился за Варвара Богу» 559 .

556

Hieron., Ep. 107. Цит. и нумерация по изданию: Латышев В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // Вестник древней истории. 1949, № 4. С. 229.

557

Oros., VII. 41. 8.

558

ЭСБЕ, том XLIa, СПб., 1904, ст. «Феотим».

559

Sozom., VII. 26.

К рубежу веков (не ранее 397-го и не позже 403 года) относится рассказ Феодорита Кирского о том, как Иоанн Златоуст (в те дни – константинопольский архиепископ) посылал проповедников к неким «кочующим скифам» – вероятно, к гуннам. Вообще говоря, скифами Феодорит называл готов, но «кочующими скифами», видимо, гуннов 560 . Вот что он пишет: «Узнав, что некоторые кочующие скифы стоявшие тогда лагерем при Истре, жаждут спасения, но не имеют никого, кто принес бы им воды, Иоанн отыскал мужей, с ревностью к апостольским трудам, и отправил их к скифам. Я читал и послание, написанное им к анкирскому епископу Леонтию, в котором он извещает его об обращении скифов и просит послать людей, способных руководить их» 561 .

560

Theod. Cyr., V. 30 и 32, но V. 37.

561

Theod. Cyr., V. 31.

Но как бы ни радовались проповедники своим первым успехам, ни о каком массовом обращении гуннов речь тогда не шла. И сведения об их якобы состоявшейся христианизации в основном относятся к самому началу V века. Потом дело, судя по всему, застопорилось. И Аттила, и его приближенные, безусловно, христианами не были. Приск во время своих долгих путешествий по гуннским землям, вероятно, не видел ни одного храма и не встречал ни одного проповедника – иначе он не преминул бы сообщить об этом. У Приска есть единственный намек на некие религиозные действа гуннов – рассказывая о пире у Аттилы, он пишет: «Виночерпцы, по обычаю страны своей, подали чашу, дабы и мы помолились, прежде нежели сесть. Сделав это и вкусив из чаши, мы пошли к седалищам». Христианам, безусловно, не возбраняется, войдя в дом, помолиться с чашей вина в руках, прежде чем идти к столу, но обычая такого у них, насколько известно авторам настоящей книги, никогда не было. Вероятно, Приск сообщает о каком-то возлиянии языческим богам, в котором послы, чтобы не раздражать своих хозяев, формально приняли участие, сопроводив его христианской молитвой. А может быть, и не христианской. Религиозные взгляды Приска нам неизвестны, во всяком случае, особо ревностным христианином он не был – в противном случае он обязательно упомянул бы, как обстоят у гуннов дела с распространением его религии. Массовой христианизации гуннов так никогда и не произошло – гунны попросту не успели поменять веру. Забегая вперед, скажем, что после смерти Аттилы его держава распалась в одночасье. Сыновья вождя не сумели удержать его завоевания, и гунны, отступив на восток, прекратили существовать как народ. Те племена, которые входили в гуннскую державу, откололись от нее – их совместное бытование с гуннами было слишком недолгим и не успело повлиять на их этническую принадлежность. А сами гунны растворились среди других народов – с начала VI века археологи не находят никаких следов гуннов ни в одном уголке Европы, кроме Поволжья.

Что же касается писателей и хронистов – тех, кто раньше называл гуннов скифами и массагетами, – они, напротив, теперь в любом кочевнике видели гунна. Именно в VI – VII веках в исторических хрониках появляется множество «гуннских» племен и вождей. Очень часто они бывают христианами или же принимают христианство на страницах хроники. Историки, как церковные, так и светские (вплоть до XX века), охотно пересказывали эти сообщения, и христианизация гуннов у многих из них не вызывала никаких сомнений. Но археологи считают, что ни гуннами, ни даже потомками и наследниками гуннской культуры эти новоявленные христиане не были.

Авторы настоящей книги рискнули в качестве примера привести рассказ хрониста VI века Иоанна Малалы о том, как в его время происходила христианизация «гуннов» на Боспоре. Иоанн пишет, что в царствование Юстиниана «находящийся близ Боспора предводитель гуннов по имени Грод» пришел в Константинополь и там принял крещение. «Сам василевс стал его восприемником и, богато одарив, отпустил его домой с тем, чтобы он охранял области римлян и Боспор». Грод обратил в христианство и своих подданных.

«Эти гунны раньше поклонялись идолам. [Теперь же] они взяли, переплавили их, поскольку они были из серебра и электра, и обменяли в Боспоре, получив вместо них милиарисии (серебряные монеты. – Авт.). Жрецы гуннов пришли в ярость, зарубили вождя и поставили вместо него его брата Мугела. Испугавшись римлян, они явились в Боспор и убили охраняющих город».

Узнав о мятеже, Юстиниан отправил на Боспор войско, состоявшее из готов. «Услышав об этом, варвары бежали, и мир установился на Боспоре, населенном римлянами» 562 .

Вопреки сообщению Малалы, мир на Боспоре если и установился, то далеко не столь быстро и бескровно. Именно с этими событиями археологи связывают слой разрушений и пожарищ второй четверти VI века. Когда-то эти разрушения приписывали началу гуннского нашествия в 70-х годах IV века. Потом, как мы уже говорили, датировка слоя была пересмотрена. Возможно, война на Боспоре и была связана с насильственной христианизацией местного населения 563 . Но к гуннам это уже не имело никакого отношения.

562

Ioan. Mal., XVIII. Пер.: А. А. Чекалова, по изданию: Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история. СПб., 1998. С. 470.

563

Сазанов, Иващенко. К вопросу о датировках. С. 100.

О расовой принадлежности гуннов сегодня почти никто не спорит – они были монголоидами 564 . Это достаточно однозначно вытекает и из того, как описывают их внешность античные авторы, и из анализа гуннских погребений антропологами 565 . Отдельные высказывания в пользу европеоидности гуннов (например, на основании того, что они, согласно Аммиану Марцеллину, были похожи на алан 566 ) можно рассматривать скорее как курьез. Кроме того, большинство ученых сегодня считают гуннов потомками сюнну, монголоидность которых особых сомнений не вызывает.

564

Кляшторный. Степные империи. С. 19, со ссылкой на: Миняев С. К проблеме происхождения сюнну // Информационный бюллетень Международной ассоциации по изучению культур Центральной Азии. Вып. 9. М., 1985.

565

Засецкая. Культура кочевников. С. 155.

566

Боровкова. Народы Средней Азии. С. 61.

Гораздо менее однозначно решается вопрос о языке гуннов. Его обычно относят к тюркским, но надо признать, что известно об этом языке очень немногое. Г. Дёрфер, германский лингвист, исследователь алтайских языков пишет: «От языка гуннов до нас дошли три нарицательных существительных и материал, состоящий из приблизительно 100 названий племен и личных имен» 567 . Ситуация осложняется тем парадоксальным фактом, что все три нарицательных существительных, которые оставили после себя гунны, предположительно имеют славянское происхождение.

567

Дёрфер. О языке гуннов. С. 82.

Одно из них – слово «strava», которым у Иордана названа тризна по Аттиле. По мнению большинства исследователей, слово это безусловно славянское.

Два других слова – это обозначения напитков, которыми в землях гуннов угощали Приска и его спутников. Один из них – «так называемый у туземцев медос ». Дёрфер пишет об этом слове: «Почти все исследователи сходятся в том, что его следует рассматривать, как славянское…» Самым проблемным для филологов оказалось слово, обозначающее «добываемое из ячменя питье, которое варвары называют камос (µ – им. пад. )». По поводу его происхождения существует множество точек зрения, ни одна из них не безупречна. И все же Дёрфер склоняется к славянской версии 568 .

568

Дёрфер. О языке гуннов. С. 83 – 86.

Однако тот факт, что на территории гуннской державы были в обиходе три славянских слова, еще ничего не говорит о языке самих гуннов. И «медосом», и «камосом» послов угощали жители земледельческих селений, которые, скорее всего, не были этническими гуннами. Возможно, сами гунны «позаимствовали» у славян эти названия вместе с самими напитками. Для кочевников напитки на основе как меда, так и ячменя (чем бы они ни являлись), конечно же, не были характерны.

Что касается славян, то вопрос о том, могли ли они проживать на Венгерской равнине (а именно в тех местах путешествовало посольство Приска), – остается спорным. Археологи не находили следов славян гуннского времени (по крайней мере, явных) ни в Паннонии, ни на Венгерской равнине 569 . Но это еще не значит, что их там совсем не было. Кроме того, славянские напитки и славянские слова могли принести к гуннам готы – те, кого археологи относят к черняховской культуре. Они долгое время жили рядом с антами и могли позаимствовать у своих соседей полюбившиеся им напитки. Остается только гадать, почему они позаимствовали еще и слово «тризна». Возможно, погребальные пиры, на которых славяне пили «медос» и «камос», произвели на готов сильное впечатление.

569

Эрдели. Археология Венгрии. С. 310.

Но каким бы путем ни попали славянские слова в самое сердце гуннской державы, к собственно гуннскому языку они отношения не имели. И в Паннонии, и на Венгерской равнине (не говоря уже об окраинах) многонациональные подданные Аттилы говорили на множестве языков. Приск пишет: «Скифы, будучи сборищем разных народов, сверх собственного своего языка варварского, охотно употребляют язык Уннов, или Готфов, или же Авсониев (так называли жителей Италии. – Авт.) в сношениях с Римлянами…» 570 Обычно Приск обобщенно называет скифами всех жителей гуннской державы, в том числе и самих гуннов. Здесь же он проводит различие между теми, кто говорит на «собственном варварском языке» (вероятно, он имеет в виду множество «малых народов»), готами и самими гуннами.

570

Prisc., 8.