Гувернантка для капризного принца
Шрифт:
— Мерзавец! — выпалила девушка, яростно сжав кулаки. Она всеми силами хотела достучаться до его души, но он оставался слеп и глух к ее пылу, отстранен и холоден.
Далек и не доступен.
Словно магия, ярость и боль выжги все человеческое в его сердце.
— Вот и продолжай так думать, — цинично произнес принц, глядя на разъяренную девушку свысока. — И привыкайте к мысли, что нужно кротко мне подчиняться.
Пожалуй, на это я вам дам немного времени. Это сложно. И долго.
— По своему опыту знаете?! — ядовито выкрикнула
В душе девушки все кипело.
Тот, кого она пожалела, к кому ее душа потянулась, подчинившись внезапному порыву, словно нарочно старался ее уязвить, ранить как можно больнее и унизить. оттолкнуть.
И от этого стало нестерпимо стыдно.
«Дура! — ругала она себя. — Кому я тут слова о жалости говорила! Он готов ногами меня избить, а я расстелилась, распустила слюни! Ах, мне вас так жаль. Ах, вы такой бедный!
Какая же я жалкая, тупая дура!
И она в ответ захотела сделать то же самое, куснуть высокомерного мерзавца как можно сильнее.
Так сильно, чтоб у него на глазах выступили слезы!
Точно такие же, какие готовы были скатиться с ее ресниц!
Но принца ее ярость как будто забавляла.
Он, казалось, даже рад был тому, что ей неприятен.
Будто отталкивал нарочно.
— Строптивая кобыла! — огрызнулся принц в ответ на оскорбление и вышел, яростно хлопнув дверью.
«Вот и поговорили», — подумала обреченно Эвита, бессильно опускаясь на постель.
Она осталась одна, растрепанная, растерзанная, растерянная.
И паника накаталась на нее удушливой волной.
Все события, произошедшие с ней, завертелись перед глазами, как в калейдоскопе.
«Как меня угораздило сюда попасть?» — прижав к пылающим щекам ладони, подумала она.
Из глаз ее таки брызнули слезы, она хотела бы остановить их.
Но не могла. Рыдания разрывали ее грудь.
«Какая магия меня сюда закинула?! И почему именно я?! Чем я провинилась?! Это что, мой персональный ад?! И как теперь вернуться обратно?! Как выкрутиться? С одной стороны эта ненормальная королева, которая запросто велит меня замучить. С другой стороны этот принц, который хочет сделать меня просто инкубатором..»
От воспоминаний о нем стало только хуже.
Девушка закрывала лицо руками, словно стараясь отгородиться от видений и воспоминаний.
Но прекрасный взгляд бархатно-карих глаз венценосного мерзавца преследовал ее как наваждение.
А то, что они вытворяли вдвоем, заставляло кровь вскипать, и сердце сходило с ума в бешеном ритме.
И хуже всего было то, что для него она была никто.
Он был страстен, но лишь потому, что секс доставлял ему удовольствие.
Сама девушка не потревожила его воображения.
Он остался к ней равнодушен и холоден.
От того, что с ним сотворила его собственная мать, единственный родной человек на всем свете, ему было больно, нестерпимо больно.
Но ласку и помощь Эвиты-Марии он отвергал брезгливо и легко, как что-то недостойное его и абсолютно ему не нужное.
Ну, все правильно, шлюхи
принцев не жалеют.«Я никогда такого себе не позволяла! Никогда! — девушка мысленно клялась кому-то, будто отвергая обвинения в развратности в свой адрес. — Я не распутница какая-нибудь.
И не легкомысленная особа! Но он... ему все равно. Наверное, он одичал так, что и полюбить не сможет... никогда».
От этой мысли девушка вскрикнула, будто боль острой иглой пронзила ее сердце насквозь, и зарыдала еще горше, зажимая рот руками, чтобы никто не услышал ее всхлипываний.
«Он не примет моих оправданий. И не поверит, что я не потаскуха, после того, как я не смогла его остановить. После того, как позволила ему взять меня. Да я для него вообще не человек! Для него я всего лишь кусок мяса! — с отчаянием думала она.
— Он хочет меня использовать. И использует... А то, что у меня внутри, моя душа, мои мысли, ему не интересно. Да и не нужно... никому я тут не нужна. эй, Маша, Маша! Ты всегда хотела быть красоткой. Ну вот, стала. Стоило оно того?»
Из зеркала на нее смотрела заплаканная красивая девушка.
Побледневшая, с покрасневшими от слез губами. Но это почему-то совсем не портило ее.
Наоборот, так она выглядела трогательнее и еще красивее.
«Ну, и кому теперь эта красота? Поможет она тебе? Утешит? Даже симпатичной мордашкой не растопить его ледяного жестокого сердца. А кроме принца мне вообще некому помочь»
Внезапно для себя самой девушка вдруг поняла, что где-то в глубине души, очень-очень глубоко, принц ей был симпатичен.
«Он красивый, — думала она. — Он суровый и притягательный. И, наверное, он что-то сказал... или сделал... А я поверила, что он поможет мне разобраться с тем, что происходит Поверила, что он защитит. Но это была иллюзия. Нет, разумеется, не защитит
Я разменная монета в его игре.
«И кто я теперь? Маша? Эвита? — думала девушка, сжимая разрывающиеся от боли виски. — О, еще наследство от Эвиты, ее сестренка. Маленькая герцогиня. Тоже бедняжка... заложница. Но ей проще; она еще не понимает, что происходит. И у нее есть я. Я хоть немного могу защитить ее, — губы Эвиты задрожали, она снова заплакала слезы рекой покатились по щекам. — Я должна это сделать. Если я не соглашусь на его гадкие притязания, он примется за малышку... мерзавец! Подлец!
У меня просто нет выхода, нет! Не могу ж я ему позволить издеваться над ней!
— Хоть бы был честен, — рыдала Эвита, размазывая слезы по лицу. — Ну, женился бы, ну, хотя б симпатизировал! Так ведь нет. Разве можно вот так, как с куском мяса?. Как с бездушной тушей, как с животным? Делать все, что в голову взбредет.
«А скоро сестренка вернется, — в панике подумала Эвита, услыхав какие-то голоса за дверями и тщетно пытаясь закрыть грудь порванной одеждой. — И что я скажу ей по поводу своего внешнего вида?! Черт, последнее платье было! Еще пара визитов этого принца, и скрывать его домогательства будет невозможно! Я буду ходить, завернувшись в коврик, как неандерталец — в шкуру мамонта! Вон тот ковер вроде ничего, крепкий.