Гувернантка

И вот сейчас мои настройки выкрутились до максимума!

– Яна, Маша, я хочу сделать заявление, - загадочным тоном произнес Руслан.

Мы с Машулей переглянулись.

– Звучит, как фрагмент предвыборной кампании, - озвучила я свою заинтригованность.

– Почти. Яна, я хочу, чтоб ты выбрала меня в мужья. Чтоб в горе и в радости, в болезни и здравии и бла-бла-бла…, - Руслан скопировал интонацию, с какой священники в голливудских фильмах, узаконивают брак.

Я хмыкнула.

– И ничего смешного. Вы же знаете, я собственник и иногда занудный педант. Я вас люблю обеих. И хочу на каждую иметь соответствующий документ. На Машу есть. Вот теперь на Яну должен иметь.

– Если это предложение, то его точно надо занести в книгу рекордов Гиннеса как самое оригинальное, - все еще пытаясь переварить услышанное, я высказала свое недоумение.

Но как всегда, Руслан просто решил очередной раз меня озадачить. Потом с его лица исчезла маска официальности и он притянул меня к себе.

– Янтарик, выходи за меня замуж! Я не хочу терпеть до завтра, пока там кольцо, цветы. Если нужно, я завтра при полном параде повторю. Пока вот. Я знаю, как он тебе дорог. Дай руку.

Я протянула ему ладошку, и Руслан в нее вложил тот самый кусочек янтаря, с которого у нас все началось.

От волнения у меня перехватило горло, и я едва не расплакалась от нахлынувших эмоций.

– Ты его сохранил?! Руслан!

– Не мог не сохранить.

– Ну целуйтесь уже! – скомандовала Машуля, с юных лет научившаяся трезво оценивать ситуацию и отслеживать логику событий.

Мы с Русланом засмеялись.

– Только у нас может быть такая дочь! – почти слово в слово мы снова повторили мысли друг друга.

Машуля состроила хитрую моську и развела руками.

– Ну что воспитали…Кстати, Ян. Помнишь, ты говорила, что рисование – это волшебство? Пап, я давно его нарисовала, если что.

Жестом фокусника она достала из рюкзачка тот самый рисунок, на котором она изобразила нас троих. Причем это было тогда, когда я даже мечтать не смела о любви и о семье.

– Так значит, вот кто нам устроил счастье? – Руслан, который верил в чудеса намного меньше нас, был обескуражен.

– Ага. А еще я на нем нарисую маленького. Или двух.

Конец