Гвардейцы Сталинграда идут на запад
Шрифт:
В директиве предписывалось: 3-му Украинскому фронту преследовать отходящего противника, не допустить его отхода за р. Южный Буг и захватить переправы через р. Южный Буг на участке: Константиновка, Вознесенск, Новая Одесса, дабы не дать возможности противнику организовать на р. Южный Буг оборону.
Города Николаев и Херсон освободить с ходу.
Занять Тирасполь, Одессу и продолжать наступление с целью выхода на р. Прут и северный берег р. Дунай, т. е. на нашу государственную границу.
Я прошу читателя вдуматься в смысл этих слов. Речь шла о выходе на нашу государственную границу. До нее еще было не близко и путь пролегал нелегкий, впереди нам предстояли бои и сражения, но уже в документе, сухим военным языком граница была названа как рубеж для достижения в ходе одной предстоящей операции.
Отвоевание родной земли уже было зримо и ощутимо. Об этой минуте мечтали солдаты, отходя в сорок первом.
Обещали скоро вернуться. Скоро не получилось. Получилось и долго и трудно…
Эти строчки Верховного Главнокомандующего вызывали в тот час огромное волнение. И дело совсем не в том, что эту директиву подписал Сталин,
Ныне, возвращаясь к прошлому, а для человеческой жизни в общем-то к далекому прошлому (со дня окончания войны прошло уже более двадцати пяти лет), невольно сплетаешь его в иных аспектах с настоящим.
Сегодня опять маршируют по улицам городов в Западной Германии солдаты, опять звучат отрывистые слова команды. Генералы не только пишут мемуары, они вновь вооружаются.
Остается только подивиться, сколь коротка человеческая память.
Выше уже упоминалось имя генерал-лейтенанта графа Герхарда фон Шверина. Приводился разгневанный запрос Гитлера о его действиях. Это он, командир 16-й моторизованной дивизии, позорно и трусливо бросил своих солдат на производя судьбы, а сам бежал… В своем отчете он объясняет побег тем, что «попал в состояние шока».
Совсем же недавно граф Шверин, битый генерал-лейтенант, был одной из главных фигур в возрождении германской военщины, одним из первых организаторов бундесвера. Выступал он в роли наставника и «ценного теоретика» для организации вооруженных сил НАТО.
В начале февраля 1944 года немецким командованием была создана группа в составе 16-й моторизованной и 123-й пехотной дивизий. Командование этой группой было вверено генерал-лейтенанту графу Герхарду фон Шверину — типичному представителю прусской военной касты, как любят ныне выражаться на Западе, профессиональному военному.
Семья Шверинов действительно давно и тесно связана с милитаризацией Германии. Так, в списке немецкого историка Гёрлитца, где перечисляются дворянские фамилии, поставившие в 1927 году в немецкую армию наибольшее число своих отпрысков, на первом месте стоят Шверины.
Послужной список этого рода вояк до удивления однообразен.
Место рождения — Остэльбия, провинции к востоку от Эльбы: Померания, Силезия, Западная и Восточная Пруссия. Земельные владения, оставшиеся почти без изменений со времен феодального строя.
С десятилетнего возраста — подготовительное училище. Затем кадетское училище в Гросс-Лихтерфельде. После кадетского училища по традиции служба в полку, в котором служил отец. Служба недолгая и необременительная. Из полка — в военную академию. Из военной академии — в генштаб, с командировками в войска. Психология ландскнехта, наемника и убийцы. Внешне подчеркнутое неучастие в политической жизни страны. Но это только внешне. Именно отсюда вышли душители германской революции, разразившейся после первой мировой войны, отсюда пришел удар и по Веймарской республике, отсюда вышли люди, которые привели к власти Гитлера.
Словом, граф Шверин вполне законченный образец немецкого генерала, немецкого военного профессионала. На что же, спрашивается, годился его профессионализм, за который с жадностью ухватились американские и английские военные круги после второй мировой войны?
Группа фон Шверина, поддержанная резервными 9-й и 24-й танковыми дивизиями и 3-м артиллерийским дивизионом, противостояла 8-й гвардейской армии в обороне на участке Николаевка, Лошкаревка на правом берегу Днепра. Попав под удар 8-й гвардейской и 46-й армий в начале февраля, эта группа была отброшена с большими потерями на рубеж Каменка — Шолохово, затем на рубеж реки Ингулец, в район Широкое, где ей и наступил конец. Начало этого конца, как говорилось выше, положили младшие офицеры и младшие командиры Красной Армии, переиграв профессионала в генеральском звании. Парадоксально, но факт.
Теперь посмотрим, как это отображено в ряде документов, которые нами были захвачены после панического бегства Шверина и его штаба с реки Ингулец.
Перед нами письмо командующего 6-й немецкой армией генерала Холлидта от 13 февраля 1944 года.
Командиру 16-й мотодивизии
Господину генерал-лейтенанту графу фон Шверин
Против Вас возбуждены обвинения, что Вы:
а) наперекор известному Вам точно сформулированному приказу корпуса не боролись до последних сил за доверенный Вам участок Каменка, а преждевременно покинули его, оставив слабый арьергард, и приказали дивизии сосредоточиться в Широкое. Этим Вы вывели свою часть в критический момент с поля боя и открыли противнику выход на оперативный простор;
б) не сочли возможным сообщить об этом корпусу, несмотря на то, что имели все возможности сделать это незамедлительно;
в) в критический момент, несмотря на повторный приказ, не использовали все возможности связаться с корпусом и не информировали корпус о положении на Вашем участке.
В целях предварительного уяснения, я поручил армейскому судье — старшему судейскому советнику доктору Коварцик выслушать Вас по существу дела.
Это поручение не рассматривается, как военно-судебное дознание. Вас выслушают от моего имени.
В силу этого прошу Вас после передачи дивизии полковнику фон Мантойфель явиться на главную квартиру армии, захватив с собой материал по существу дела.
Что же случилось? Почему вдруг заслуженного боевого генерала, человека, отличившегося еще в первую мировую войну, ставят под подозрение в профессиональной несостоятельности и предпринимают разбирательство судебного характера? Может быть, здесь чувствуется рука неумного диктатора, который пытается свалить на своих генералов неудачи на восточном
фронте? Оставшиеся в живых гитлеровские генералы теперь только так и не иначе трактуют подобные казусы Во всем, дескать, виноват Гитлер…Я просто хочу подчеркнуть, что бит был не только Гитлер, а и генералы хваленой прусской военной школы.
Так что же случилось с генерал-лейтенантом Шверином? Может быть, его группа отступила под ударами численно превосходящего противника?
Обратимся к следующему документу, положившему начало расследованию, предпринятому командующим 6-й полевой армией генерал-полковником Холлидтом. 11 февраля 1944 года командир 30-го корпуса генерал-лейтенант Фреттер-Пико посылает докладную командующему 6-й армией.
К делу о расследовании военным судом действий командира 16 мд генерал-лейтенанта графа фон Шверина 4.2.44 г.
1. На 3.02 группа Шверина имела приказ занять оборону на правом участке фронта — Каменка. Этот приказ был получен командиром дивизии, что подтверждается его телефонным запросом и телефонным разговором начальника оперативного отдела дивизии с начальником штаба корпуса.
Начальник оперативного отдела 16 мд доложил по телефону начальнику штаба корпуса, что части дивизии оставили Михайловку и Благодатное, отступив перед численно меньшими силами противника, и что оперотдел принимает срочные меры, чтобы продвинуть части на старый рубеж. При этом начальник штаба корпуса дал указание — непременно закрыть обнажившийся участок севернее Благодатное — Сорочино.
4. 02 группа Шверина доложила коротко по телефону, что противник занял высоту севернее Михайловка и наступает на Михайловку, а в 5.45 4.02 — что Михайловка предположительно оставлена частями дивизии.
До первой половины дня донесений не было. Начальник штаба корпуса поехал на КП дивизии, расположенный в поселке Память Ильича, для выяснения обстановки, но никого там не нашел. В поселке горели подожженные машины и стояли взорванные орудия. У станции южнее Память Ильича вели огонь артиллеристы, от которых он узнал, что это арьергард группы Шверина и что дивизия по приказу командира передислоцируется в Широкое. Начальнику штаба корпуса сообщили, что арьергардом командует майор Ценгер. Силы арьергарда: 30 человек пехоты, две легкие полевые гаубицы (с недостаточным количеством снарядов), две тяжелые полевые гаубицы и четыре штурмовых орудия.
Командир дивизиона доложил, что тяжелые гаубицы расстреливают последние снаряды по Михайловке и предполагаемым: путям подхода противника, что, расстреляв снаряды, он имеет задачу уйти в Широкое.
Начальник штаба корпуса установил, что начальник арьергарда находится со штурмовым орудием в предполье, что ему приказано держаться с арьергардом до подхода противника, после чего также уйти в Широкое. Артиллеристы показали, что командир дивизии был недавно здесь и очевидно уехал в Александровку.
После этого начальник штаба корпуса выехал в Александровку и с КП запросил командира 16 мд, действительно ли он приказал дивизии сосредоточиться в Широкое. Командир дивизии генерал-лейтенант граф фон Шверин подтвердил, что им отдан такой приказ.
Начальник штаба корпуса поинтересовался, согласован ли этот приказ с командованием армии, действовал ли командир дивизии по своей инициативе или выполнял установки штаба армии. Генерал-лейтенант граф фон Шверин ответил, что действовал исключительно по своему усмотрению. Начальник штаба корпуса поставил вопрос, есть ли возможность остановить дивизию, ввести ее в бой и приостановить наступление противника. Генерал-лейтенант граф фон Шверин ответил, что дивизию в пути остановить уже поздно, что она дислоцировалась в Широком, что туда же следует штаб полка, которым командует Грольман, что он намерен назавтра туда же перевести оперативный отдел дивизии.
На вопрос командира дивизии, должен ли арьергард держаться до приказа на отступление, начальник штаба корпуса ответил, что при всех обстоятельствах штурмовые орудия и прочие бронесилы должны остаться на занимаемых позициях, поддерживая связь со штабом корпуса. При этом начальник штаба корпуса указал на последствия, которые могут иметь самостоятельные действия группы Шверина для положения корпуса в целом.
По данным начальника штаба корпуса, корпус только в 5.45 4 февраля получил известие о положении группы Шверина и об отходе группы вопреки приказу корпуса. Корпус до этого мог судить об обстановке из предположения, что группа Шверина все еще находится на своем прежнем рубеже, что Михайловка взята обратно или, по меньшей мере, противник там остановлен.
Своими действиями генерал-лейтенант граф фон Шверин в критический момент вывел свои части с поля боя и предоставил возможность противнику выйти на оперативный простор.
2. Генерал-лейтенант граф фон Шверин 4.02 имел разговор со штабом армии, однако о своих далеко идущих решениях не донес.
Он также не донес об этом корпусу, несмотря на наличие следующих возможностей:
а) переговорный пункт на ок. д. станции Память Ильича;
б) использование офицера связи или связных Путем посылки на КП корпуса на вездеходе;
в) при сомнении, что вездеход может не пройти, он мог использовать конных посыльных на отдаление 6–7 км КП корпуса.
3. В период предшествующих больших боев информация и ориентирование со стороны группы Шверина была в высшей степени недостаточной. Например, в течение нескольких часов ни его, ни начальника оперотдела не было на КН. Корпус пытался своими силами через офицеров связи и повторно через начальника оперотдела дивизии устранить эти недостатки и, наконец, в первой половине 3 февраля в самой острой форме возбудил этот вопрос.
Вначале причину этих недостатков усматривали в несоответствии своей должности начальника оперотдела, но, сопоставляя все факты, мы должны были сделать вывод, что просчеты в ориентировке корпуса не случайны, что этим маскируется попытка вести самостоятельно действия, дабы поставить корпус перед совершившимся фактом.