Гвардия тревоги

Отец и сын молча глядели друг на друга.

Под стулом деликатно хрустела уворованным печеньем престарелая болонка.

На свой день рождения тетя Зина решила пригласить сестру и племянницу в ресторан с концертной программой.

— Ну зачем это, Зиночка? — пыталась увещевать старшую сестру Марина. — Прекрасно посидели бы дома, и приготовили бы не хуже, чем в твоих ресторанах. А концерт можно и по телевизору посмотреть…

— А то я не знаю! — саркастически усмехалась Зина. — Конечно, приготовили бы. Только скажи точнее: ты приготовила! Провозилась бы два дня на кухне: мясо, тесто, начинки, салатики — туда, сюда. А потом нас с Таиской угощала бы да бегала от стола в нашу коммунальную кухню: поглядеть, не пригорело ли, не перекипело ли, не перестоялось. Да где-то подмазать, да где-то приправки в последнюю очередь добавить, где-то помешать, где-то пенку снять… И весь концерт! Нет уж, Мариша, я все решила: идем в ресторан. Там ты будешь смирно нарядная сидеть за столом и кушать, что подадут.

— Но ведь, Зиночка, это же бешеные деньги тратить…

— Деньги — мои, — отрезала Зина. — На что хочу, на то и трачу.

После этого Марина смирилась и переключилась на другие проблемы: что надеть в ресторан, как причесаться, какие выбрать украшения. Устроившись с помощью сестры на работу по специальности, Марина вот уже четыре месяца трудилась бухгалтером в маленьком коллективе, состоящем из пяти женщин в возрасте от тридцати до шестидесяти лет. Поэтому предстоящий ресторанный выход «в люди» в столичном городе Санкт-Петербурге ее радостно нервировал. Тая принимала в обсуждении материных проблем самое деятельное участие.

Когда наконец наряд, украшения и прическа были выбраны, Тая радостно заверила Марину: «Мамочка, ты у меня самая красивая!»

— В день своего рождения самая красивая у нас будет Зиночка, — тут же возразила дочери польщенная, но справедливая Марина.

В ресторане Тае нравилось абсолютно все, кроме размеров порций. «Я и распробовать-то не успеваю, а оно уже кончилось!» — шепотом пожаловалась она матери. «У нас дома целая латка баранины с зеленой фасолью и запеканка с изюмом, — также шепотом ответила Марина. — Придем домой — и наешься от пуза. А здесь тебе ресторан — культурное место. Знаешь, сколько каждая такая крошечная порция стоит? Лучше тебе и не знать!» — «Да, конечно, мамочка!» — послушно ответила Тая и съела украшение — веточку петрушки из тети-Зининой тарелки.

Потом, поскольку есть было пока решительно нечего, девочка огляделась по сторонам. На всех занятых людьми столах очень красиво горели свечи и стояли цветы. На небольшой сцене негромко играл скрипичный квартет. Две пары танцевали перед сценой, на специальной площадке, окаймленной по углам керамическими вазами с живыми растениями, вьющимися вокруг бамбуковых подставок. На стенах висели картины — по большей части абстрактные, которые никаких чувств у Таи не вызывали.

Внезапно небольшого роста, но очень упитанный мужчина с усами приблизился к их столику и вежливо поклонился.

— Позвольте пригласить вас на танец? — обратился он к Марине. Марина зарделась и отрицательно замотала головой.

— Мариша, в чем дело?! — строго прошипела Зина.

— То есть, да, конечно, спасибо… — тут же согласилась женщина.

Маленький толстячок восточного вида церемонно подал Марине руку, вывел ее к площадке перед сценой и коротко переговорил о чем-то с музыкантами. Квартет заиграл легкий и прозрачный вальс.

— Слушай, племянница, а Маришка вальс умеет? — с некоторой тревогой спросила девочку тетя Зина.

— Конечно, умеет! — уверенно кивнула Тая. — У нас в гарнизоне часто танцы были, на каждый праздник. Мама со всеми танцевала, даже с сержантами, а папа потом ругался.

Действительно, Марина и толстячок кружились весьма грациозно для их совместной комплекции.

— Вот и хорошо, — с облегчением вздохнула тетя Зина. — Пусть развлечется немного.

Тая закрутила головой, запоздало пытаясь сообразить, откуда появился мужчина с усами. Наконец она заметила два сдвинутых столика у самого входа на кухню. За столиками сидели такие же усатые брюнеты, пили вино и мирно что-то обсуждали.

— Вон, теть Зина, смотрите, наверное, это его друзья! — громко сказала Тая и указала пальцем. — Того, который маму пригласил.

— Возможно, — глядя в сторону, чуть поморщилась Зина. — И что с того?

Марина и толстячок с видимым удовольствием протанцевали три танца. Последний носил явно восточный характер, и, исполняя его, низенький мужчина забавно, но вместе с тем весьма ловко кружил вокруг женщины, привставал на носки и даже лихо подкручивал усы. По окончании танца танцорам хлопали не только Тая, Зина и друзья восточного человека, но и многие сидящие за ближайшими к сцене столиками. Проводив Марину к ее столику, толстячок церемонно поцеловал своей даме руку и, еще раз поклонившись, поблагодарил за доставленное удовольствие.

— Сейчас бутылку вина пришлет, — сказала Зина, когда толстячок снова присоединился к своим друзьям.

— Зачем? — удивилась Тая.

— Такой у них обычай, — объяснила Зина.

— А может, наоборот, цветы? — предположила романтичная Марина и добавила: — Вон у того, который самый старший, во главе стола сидит, на родине сегодня утром внук родился. Сын сына. Вот они и отмечают.

— Хорошее дело — внук, — согласилась Зина.

Возле столика с улыбкой возник официант, держащий на подносе бутылку белого вина и большую вазочку на ножке с фруктами в желе, сливками и шоколадом.

— Вино для дам, фрукты для девочки, — объяснил он. — От мужчин мирного Кавказа.

Тая предвкушающее облизнулась и с искренней благодарностью взглянула на толстячка. Тот шевельнул усами в улыбке и помахал ей рукой.

К вечеру в ресторане стало более шумно и многолюдно. Свободных столиков почти не осталось. Компания кавказцев как-то незаметно увеличилась в числе, присоединив к себе еще один столик. Тая наконец-то наелась и захотела спать. Сестры же, напротив, выпив почти две бутылки вина (от Зины и от мужчин мирного Кавказа), оживились, раскраснелись, со смехом вспоминали какие-то истории из детства, рассказывали, перебивая друг друга, и еще несколько раз выходили танцевать. Звали и Таю, но она застеснялась. Высокая тонкая Зина замечательно танцевала быстрые танцы. Ее партнером на площадке оказался молодой человек в блестящем пиджаке со стразами, тоже весьма высокий и похожий на экзотического угря. Вместе они зажигательно исполнили несколько танцев. Марина, глядя на веселящуюся сестру, даже всплакнула от умиления.

В девять часов вечера началось что-то вроде варьете. Длинноногие, похожие друг на друга девушки в исчезающе коротких юбочках танцевали, еще одна девушка пела мяукающим, время от времени куда-то пропадающим голосом, не слишком молодой человек в голубом смокинге вел программу и веселил публику своими шутками. Марина, подперев ладонью румяную щеку, печально смотрела на ноги девушек-танцорок. По приблизительным прикидкам, каждая нога ресторанных артисток была высотой ровно с ее дочь Таю. Тая зевала украдкой и без всякого удовольствия ковырялась ложкой в растаявшем мороженом.

— А теперь со своим зажигательным танцем перед вами выступит несравненная Анастасия! — совершенно киношным, из прошлого века голосом возгласил ведущий в голубом смокинге. — Встречайте!

Кавказцы и прочие гости послушно и приветливо захлопали. Тетя Зина, которая в юности занималась бальными танцами, скривила тонкие губы.

Несравненная Анастасия вынеслась на сцену в вихре сложной, почти концертной музыки. Ее движения так не походили на ритмичное подрагивание недавнего кордебалета, что в первый момент многим в зале стало просто неловко. Казалось, что девушка не видит и не слышит ничего, кроме музыки. Да и с музыкой было непросто… танец то нагонял, то опережал ее, словно в каком-то страстном, почти мучительном соревновании. Марина округлила глаза. Зина выпрямилась и приподнялась на стуле. Кавказцы перестали есть мясо. Дед новорожденного внука блестел глазами-маслинами и напряженно шевелил усами.