Гвиневера. Дитя северной весны

Чародей проницательно взглянул на меня, когда я уселась напротив него, буркнул что-то в ответ на мое приветствие и снова приступил к еде. Некоторое время он сосредоточенно жевал, казалось, не обращая внимания на то, что я не сводила глаз с его лица. Я молилась, чтобы он поскорее вспомнил о моем присутствии, потому что чем дольше я вглядывалась в его суровое лицо, тем быстрее улетучивалась моя решительность.

Доев последний кусок хлеба, он нарочито глубоко вздохнул и исподлобья посмотрел на меня. Обнаружив, что я по-прежнему наблюдаю за ним, он торопливо опустил глаза к тарелке и что-то рассеянно замурлыкал себе под нос.

«Ах ты, старый плут, – неожиданно подумала я. – Ты напуган не меньше меня».

Эта мысль так ошеломила меня, что я улыбнулась, удивившись тому, что обладатель такого могущественного дара думает, что я, юная женщина, тоже владею некой силой. А я-то сдерживалась, чтобы не сказать лишнего, не говоря уже о том, что облик свой изменять не умела. Тем не менее можно было поклясться: он отчаянно хотел, чтобы я ушла и оставила его в покое, и понятия не имел, как от меня избавиться.

– Ну, гмм… – начал он, ставя пустую тарелку на землю и упираясь руками в колени, готовясь встать. – До сих пор путешествие протекало нормально, а?

Я кивнула в знак согласия, потом собрала в кулак всю свою решимость и выпалила:

– Почему ты считаешь необходимым держать меня под охраной, господин?

– Под охраной, дитя? О чем ты? – Он опустил руки, неохотно подчиняясь необходимости говорить со мной.

– Судя по всему мне не разрешается куда-либо ходить без сопровождения.

Мерлин растерянно помолчал, потом медленно кивнул.

– Ну да, на дороге, или когда мы стоим на открытом месте вроде этого. Такие меры диктует обычный здравый смысл. Ты невеста верховного короля, и мы обязаны доставить тебя к нему целой и невредимой. Это совсем не означает, что ты взята под стражу или что-нибудь подобное. Но охранять тебя нужно, не знаю, понимаешь ли ты это или нет. Кое-кто из кумбрийцев, не колеблясь, использовал бы тебя, чтобы оскорбить нового короля. Послушай, – добавил он торопливо, увидев негодование на моем лице, – я не хотел бросить тень ни на тебя, ни на твой народ. Регед всегда был верен Артуру, и большинство других королей усвоили, что Артур справедлив и честен и не из тех, кто таит злобу. Возьми хотя бы Уриена! Он открыто выступал против Артура, и, тем не менее, когда сражение закончилось и договоры были подписаны, Артур не стал мстить противнику. Он даже помог жене Уриена стать новой верховной жрицей после гибели Вивиан. Подлый и мелочный правитель не рискнул бы дать столько власти королю Нортумерленда и фее Моргане одновременно. Но всегда есть люди настолько фанатичные в своих убеждениях, что ставят себя выше закона. Именно от них мы и хотим уберечь тебя.

Я кивнула, допуская, что моих сопровождающих он считает защитниками, а не тюремщиками.

– Ты давно знаешь Владычицу? – Внезапно спросила я.

– Дорогая девочка, человек моего возраста знаком почти со всеми с тех пор, когда они были детьми, – задумчиво ответил он, а потом стал рассказывать о прошлом. Голос его, совсем не властный, стал глубоким, звучным, как у молодого. Он подходил ему больше, чем пронзительные интонации старика, которого он изображал, и я подозревала, что сейчас он говорит искренне.

– Когда я был ребенком, у Владычицы была школа для тех, кто хотел учиться, только тогда она находилась около Тора. Сегодня христиане называют это место Гластонбери и считают его священным, а Владычица и ее жрецы, как тебе известно, переехали на север. – Меня послали в Тор обучаться искусству друида, а потом тогдашняя Владычица стала учить некоторых из нас тайнам духов. Она выбрала меня и Вивиан, поэтому можно считать, что мы росли вместе. Тогда она была озорной и красивой девушкой.

Он помолчал, погрузившись в какие-то дорогие его сердцу воспоминания, а я попыталась представить себе верховную жрицу богини молодой и шаловливой. Это было трудно, и я терпеливо ждала, пока он очнется от воспоминаний и вернется в настоящее.

– А что ты знаешь о сегодняшней Владычице? – наконец спросила я.

– Думаю, что Моргана справится с властью, хотя досталась она ей поздно. Когда Утер женился на Игрейне, Моргану отослали в христианский монастырь, и я полагал, что она останется там, когда вырастет. Но она ушла из монастыря и вышла замуж за Уриена. Уриен не слишком большой домосед и предпочитает вести жизнь воина, поэтому Моргана получила возможность изучить все обычаи, включая и старые.

– Господин, – спросила я, от любопытства становясь дерзкой, – будет ли неприличным спросить, что прислала тебе Владычица в свертке, и почему ты так смеялся?

– Что? – голос его снова стал старческим. Мой вопрос, видимо, был для него болезненным, поскольку он очень пристально посмотрел на меня.

– Ты была там, девочка? Что ты видела?

– Ничего.

– Прекрасно. Добрая Владычица подарила мне редкое семя папоротника, необходимое тому, кто хочет стать невидимым.

Он выжидательно смотрел на меня, а я, не зная, как вести себя дальше, кивнула головой и пробормотала что-то невнятное.

Чародей встал, и на этом наша беседа закончилась.

Подошел Грифлет с Цезарем на поводке. Оба были веселы, и мы отправились искать Бригит, чтобы и она поиграла со щенком.

Щенок повел себя с ирландкой так, будто она была его старым другом, и всех нас заразила неиссякаемая энергия. Мы вывели щенка на луг, подальше от искушений кухонного костра, и сняли с него поводок. Со свирепым рычанием и радостным победным тявканьем он носился вокруг нас, неуклюже гоняясь за бабочкой, и тут же останавливался, чтобы рассмотреть наклонившийся цветок желтого мака.

Мы возились с ним, радуясь возможности побегать и посмеяться, а когда он свалился без сил, вывалив язык, мы плюхнулись на траву рядом с ним.

Отдышавшись, я спросила Бригит, как она поладила с Лавинией в паланкине. Она широко ухмыльнулась и призналась, что, похоже, Винни считает всех кельтов варварами, даже если они всю свою жизнь были христианами.

– Ты всегда можешь вернуться и поехать со мной, если она тебе сильно надоест, – напомнила я, но она покачала головой.

– Благодарю, но я останусь в паланкине. И очень надеюсь, что в следующий раз, когда нам будет нужно ехать так далеко, мы поплывем на лодке.

Грифлет оглянулся по сторонам, когда Бригит упомянула свою религию, и, поддавшись порыву, я спросила его, исповедует ли его семья христианство.

– Да, госпожа. То есть, христиане моя мать и я. Мой отец с детства был последователем Митры.

– Как же разные боги уживаются под одной крышей? – спросила я с любопытством, отгоняя Цезаря, вцепившегося в рукав моего платья.

– Вполне нормально. В основном по этому поводу суетятся епископы. Люди при дворе исповедуют самые разные религии.

Король Утер и его воины поклоняются богу воинов Митре, но есть и такие, кто верен старым обрядам, а кельтские и римские христиане собираются вместе на богослужение.

Это успокаивало – при таком разнообразии я, возможно, не буду ощущать неловкости.

Наступили сумерки, и я понимала, что Бригит захочет найти укромное место, чтобы прочитать вечерние молитвы. Думая, что Грифлет пожелает присоединиться к ней, я предложила им пойти помолиться вместе, а мы с Цезарем подождали бы их возвращения.