Гвиневера. Дитя северной весны

Я не могла понять, чем занималась жрица, и, подождав немного, решила, что лучше всего вернуться обратно к источнику, пока она меня не заметила. Я осторожно вышла из-за дерева, надеясь потихоньку вернуться на тропу.

Когда она бесшумно проходила по тропе, мы почти столкнулись с ней, и фея моментально замерла, как и я. Минуту мы смотрели в глаза друг другу, И неуловимый, странный взгляд напомнил мне взгляд лисенка: удивление, оценка случившегося и негодование. Ее зеленые глаза превратились в щелочки, и взгляд проник в самую мою душу.

– Ты? – шепотом спросила она. – Что ты здесь делаешь?

Не в состоянии сказать ни слова, я быстро сглотнула, а она стала всматриваться в лесную чащу за моей спиной. Скованная страхом, я не в силах была оглянуться и посмотреть, где Кевин. В ее лице была такая первобытная сила, что я не осмеливалась отвести глаза.

– Ты не можешь находиться здесь, девочка, – сказала она жестко, удовлетворенная тем, что я не приехала с многочисленным сопровождением. – За тайнами богини не должны подглядывать те, кто не учился приобщаться к ним. – Полностью овладев собой, верховная жрица оглядела меня с головы до ног и резким презрительным движением руки разрешила идти.

– Еще не время, – прошипела она. – Иди, если сможешь найти дорогу. – И неожиданно нас окутал густой туман, полностью скрыв ее. Я повернулась и пошла, спотыкаясь, по направлению к Кевину, а в моих ушах звучали раскаты ее зловещего смеха.

Лошади беспокойно переступали с ноги на ногу, И Кевин одним махом подсадил меня на спину Быстроногой. Пока он садился на Галлдансера, я держала ее на коротком поводу, хотя больше всего мне хотелось вырваться из темноты, наполнявшей лес.

– Ты видел ее глаза? – спросила я дрожащим голосом, когда он подъехал ко мне и мы повернули на шум реки.

– Чьи глаза?

– Владычицы. Разве ты не видел Владычицу? – полушепотом спросила я. Горло у меня пересохло, как будто туда насыпали песку.

– Нет, я ничего не видел, кроме тебя, прячущейся за деревом.

– Но она стояла там, на тропе, а потом напустила на нас волшебный туман, – сказала я, начиная дрожать, хотя все уже кончилось.

Кевин покачал головой, настороженно оглядываясь.

– Разве ты не слышал ее пения? И ее слов, обращенных ко мне?

Он снова покачал головой.

– Только хохот дятла, пролетевшего между деревьями, – ответил он, пристально глядя на меня. – Что она тебе сказала?

– Что я не должна была приезжать и подсматривать и что-то еще насчет времени… – Мои зубы выбивали дрожь, и казалось, что темнота ночи неожиданно спустилась на нас.

– Ну, она была права в обоих случаях, – заметил мой приятель, направляя лошадь к берегу реки, где деревья были чуть пореже. – Солнце село, и даже сумерки уже сгустились.

Я огляделась по сторонам, придя в ужас от того, что на небе уже появилась луна и слабое свечение догорающего летнего неба уступало место ночи и звездам.

– Думаю, дома сейчас настоящий переполох. – Голос Кевина был полон тревоги, и я простонала про себя при мысли о предстоящей взбучке. – Надо поскорее найти тропинку, – добавил он, понукая Галлдансера.

Итак, мы уехали от Черного озера, Кевин впереди, а я сзади, прижимаясь к Быстроногой. Мною все больше овладевал страх. В любой момент я ожидала появления жрицы, преграждающей нам путь и осмеивающей нашу неудачу. Ненависть и подозрение, исказившие ее лицо при нашей встрече, были самым страшным из всего, что я видела раньше, словно я каким-то образом погрузилась в кромешную тьму и в ужасе выскочила оттуда.

Пока мы ехали от святилища, ночные духи кружили над нами, скользя мимо в образе совы и громко треща в деревьях, как козодои. Кевин пустил лошадей умеренным шагом, но казалось, что мы передвигаемся невыносимо медленно, потому что хотелось как можно быстрее вернуться домой.

Когда мы обогнули гору и лес расступился, я догнала Кевина и пустила Быстроногую галопом. Сделав несколько крупных шагов, она споткнулась, меня бросило вперед, и я с грохотом свалилась на землю.

Кевин тут же оказался рядом со мной, встал на колени, бормоча ужасные проклятия богам и умоляя меня сказать хоть слово.

– Как Быстроногая? – Ничего лучшего я сейчас не могла придумать, потому что меня тошнило и было трудно дышать.

– Она не упала, – ответил он, просовывая руку под мои плечи и слегка приподнимая меня.

– О-й-й-й-й! – взвыла я, когда вспышка боли обожгла плечо. Кевин осторожно ощупал кости руки, потом плечо и задержался у ключицы.

– Больше никаких гонок сегодня ночью, – угрюмо сказал он, а я послала проклятье паутине неудач, преследующих нас.

– Мы влипли, – выдохнула я, в ярости от того, что сама затеяла эту поездку.

Кевин пошел осматривать Быстроногую, и, когда он подвел ее ко мне, я даже при свете звезд увидела, что она хромает. От сознания того, что лошадь пострадала из-за меня, я почувствовала себя еще хуже, чем от боли в плече или предстоящей выволочки.

– Мы оба поедем на Галлдансере, – объявил Кевин, подводя мерина. – Быстроногая может идти, но медленно. Нам придется вести ее в поводу.

Он подсадил меня на холку мерина и вручил поводья Быстроногой. Ему пришлось немного попыхтеть, чтобы сесть сзади меня, но наконец мы устроились и медленно поехали домой.

«Это все проделки Владычицы», – думала я, размышляя, какие еще неприятности она может навлечь на нас. Я сидела неподвижно, несчастная, перепуганная, видя блестящие глаза волков в каждой тени и вздрагивая при малейшем звуке.

– Ну успокойся, – тихо сказал Кевин, обхватив меня рукой за талию. – Не стоит еще больше пугать лошадей.

Он заговорил ласково и уверенно, успокаивая и наших лошадей, и меня.

– Небо усеяно бриллиантами, моя девочка, и сейчас мы выехали из густого леса. Посмотри, вон сияет Большая Медведица, и туманы рассеялись. Думаю, что по крайней мере в этом боги на нашей стороне. Послушай, – добавил он, притягивая меня к себе, – просто расслабься, и мы быстро окажемся дома. Я доставлю тебя назад целой и невредимой, и больше не будет страшных минут и пугающих встреч.

Он что-то напевал вполголоса, пытаясь унять мое колотящееся сердце и боль в плече. Я примостилась у него на руке и не заметила, как заплакала. Было невыразимо приятно чувствовать, что о тебе заботятся и тебя оберегают, и я постепенно пришла в себя и выплакала наконец слезы боли и гнева.

Щека Кевина прижалась к моим волосам, и его убаюкивающая речь зазвучала в такт ритмичной поступью лошадей.

– И, если бы это было в моей власти, милая девочка, я бы отвез тебя прямо во дворец в Таре, где большой зал, резные столбы и богатые великолепные украшения. И там я посадил бы тебя на трон и увенчал бы золотой короной королевы, и мы стали бы править Ирландией вместе.