Гвиневера. Дитя северной весны

Нимю говорила со мной так же тихо и серьезно, как недавно с Пеллинором, и я, не глядя на нее, поняла, что богиня в тот момент была с ней.

– Отбрось сомнения – ты выдержала обряд благословения. И неважно, сейчас ли состоится твоя свадьба или через неделю. Ты признана достойной, и я буду с тобой.

Я подняла взгляд, и девушка лучезарно улыбнулась. Она легко положила мне на голову руку, и на мгновение я увидела перед собой мать, смотревшую на меня так же, как в детстве, и слезы затуманили мне глаза.

– Думаю, скоро я снова увижу тебя, – сказала Нимю, и в голосе ее вновь зазвучала юношеская легкость, – поэтому иди с радостью и помни, что на днях мы встретимся.

Вперед выступил жрец, готовый вместе с другими служителями святилища проводить меня в лагерь. Но, когда мы спустились с холма, около тропы, идущей вдоль берега реки, нас ждал Бедивер с небольшим отрядом сопровождающих.

– Артур и его рыцари уехали в Сарум, – объяснил первый рыцарь, тщательно привязывая узел с моими утренними одеяниями к седлу. – Остальная часть процессии старается ехать как можно быстрее и завтра станет лагерем у подножия Сарума. Мы договорились, что ты проведешь ночь в монастыре в Эймсбери, – добавил он.

Я кивнула и оглянулась на всадников. Среди крепких и здоровых ездовых и боевых лошадей воинов стояла белая красавица кобыла, которую мы видели в Честере. Ее темные сверкающие глаза спокойно рассматривали меня, в длинную гриву были вплетены ленты, а чистые копыта блестели, как раковины на морском берегу. Поводья были украшены колокольчиками, и бронзовые шишечки скрепляли ремни сбруи. Я ахнула, и Бедивер ухмыльнулся, скривив рот.

– Ее зовут Тень, и Артур надеялся, что ты будешь довольна, – сказал он. – Этим подарком верховный король хочет показать людям, как он чтит тебя, госпожа.

Я позволила лошади потыкаться носом в мою руку и волосы и полюбовалась богатой расшитой попоной, свисающей по обе стороны седла. Кисточки и яркая бахрома блестели под полуденным солнцем, и, когда Бедивер подсадил меня в седло, я почувствовала себя величественной, как Этейна Прекрасная.

Мы помахали на прощание жрецу и его людям и двинулись к монастырю.

– Что скажут монахини, когда увидят, что я приехала из святилища, разодетая во все это языческое великолепие? – спросила я, и Бедивер рассмеялся.

– Если у них есть разум, скорее всего, промолчат. В некоторые вещи вмешиваться нельзя, и свадьба короля и королевы одно из таких дел! Они должны понимать, что Артур – правитель страны, а ты – живое олицетворение народа. Кроме того, Бригит считает, что не все христиане против того, что произошло сегодня.

– Ты с ней говорил?

– С Бригит? Да, большую часть пути до монастыря мы проехали вместе.

– Так, значит, она рассталась с паланкином из-за тебя! – Я порадовалась: похоже, их отношения крепли.

– Это была просто небольшая утренняя прогулка, но нам представился случай поболтать. Как ты и говорила, она замечательная.

Я прочитала про себя короткую молитву, чтобы богиня помогла им, но тут же сообразила, в какой ужас пришла бы Бригит. Однако если она считала святой мою мать, то я вполне могла попросить старых богов присмотреть за своей подругой.

Эймсбери – крошечное селение, названное в честь Амброзия Аврелия. Аббатство выросло на берегу реки Эйвон, там, где ивы свешиваются над водой. Церковный хор, не умолкающий в его стенах, считался лучшим в стране. Меня забавляло, что столь незыблемый центр христианства связан с королем, который был отцом Мерлина, величайшего друида всех времен.

В монастырской постройке сочеталось искусство римских и кельтских мастеров. Прямоугольное здание было разделено на отдельные кельи, но из-за тростниковой крыши и деревянной внутренней отделки казалось очень уютным. Бедивер предположил, что таких домов здесь много потому, что они объединяли лучшее из обоих стилей.

Обитатели монастыря вели себя сдержанно и в то же время по-кельтски непринужденно. Похоже, они не склонны были осуждать меня. Во всяком случае, Винни с большим недоверием отнеслась к моему пребыванию в святилище, чем монахини. Но даже она не могла сдержать восхищения кобылой, попоной и сбруей, присланными Артуром, и не возражала, когда я выразила желание завтра ехать в Сарум в белых одеяниях святилища.

Мы провели спокойный вечер в моей комнате, обсуждая путешествие, которое почти закончилось, и вспоминая прежние времена.

– Как прекрасно мы жили вместе, – тихо сказала Бригит, – и я хочу, чтобы ты знала, как я этим дорожу.

– О небо, да ведь мы вовсе не собираемся расставаться, – зевая, ответила я. – Ты мне будешь нужна точно так же, как в детстве.

– Да, – медленно произнесла она, взбивая подушки. – Но сейчас все будет иначе, госпожа. До свадьбы еще, наверное, неделя, но завтра ты въедешь верхом в Сарум и будешь принадлежать Артуру и народу, и по этому поводу не надо заблуждаться.

– Верхом? – вмешалась Винни, неожиданно выхватив это слово из разговора. Я давно забыла об обещании въехать в город в паланкине, и сейчас мне стало неловко.

– Я забыла предупредить об этом Артура, и он подарил мне прекрасную кобылу. Что же делать? – воскликнула я, видя, как огорчена моя наставница.

– Можешь позволить одному из мужчин ехать на ней, госпожа, – предложила она, – а ты въедешь в ворота в паланкине, как и подобает девушке твоего положения.

– Нет, Винни, так не пойдет, – рассердилась Бригит. – Ты же знаешь, как людям хочется посмотреть на свою новую королеву, а даже при раздернутых занавесках они увидят ее только мельком.

Лавиния протянула руку и разгладила покрывало в ногах моей кровати, а я с раскаянием подумала обо всех ее усилиях, предпринятых ради того, чтобы подготовить паланкин специально для этой поездки.

– Я думаю, что паланкин пригодится, когда госпожа будет беременной, – ласково добавила Бригит. – Вспомни, как красиво она выглядела сегодня вечером верхом на лошади. Длинные волосы Гвен развевались по ветру, и кобыла гарцевала с законной гордостью, неся на себе воистину бесценное сокровище. Люди, конечно, должны впервые увидеть свою королеву именно такой.

– Наверное, ты права, – в конце концов согласилась Винни и умоляюще обратилась ко мне. – Но ты обещаешь мне надеть платье и не натянешь тунику и штаны в последнюю минуту?

– Вот это я обещаю точно. – Я улыбнулась, чувствуя облегчение от того, что она больше не обижается. – И с завтрашнего дня я буду почти всегда носить платья, – ты ведь часто просила меня об этом.

Взгляд моей наставницы был полон обожания, и на мгновение мне показалось, что она сейчас наклонится и поцелует меня перед сном, как когда-то Нонни.