Хаджи

– Конечно, я передам Старику ваше послание. Понимаете ли, есть проблема. Та же, что была у нас в Европе. Чтобы эвакуироваться, у нас нет места куда. Или я должен так понимать, что ваше предупреждение поступает вместе с великодушным жестом прави-тельства его величества, раскрывающего свои объятия, чтобы принять к себе сто тысяч евреев или полмиллиона евреев в случае тотальной победы арабов? Нам не следует эмиг-рировать в Англию. А как насчет того, чтобы отправить нас в Уганду, Индию или Вест-Индию? А может быть, вы сможете уговорить американцев или канадцев дать нам убе-жище? Или что-нибудь из других ханжеских христианских демократий? Ах, полковник, наивный вы человек. Мы, евреи, отлично знаем, что ни одна слеза не прольется по поводу нашей гибели.

Гидеон встал и направился к двери.

– Гидеон.

– Да, Бромптон.

– Лично я весьма огорчен всем этим.

– Ничего. Быть евреем всегда означало: мы - народ, который живет в одиночку.

Ответ ишува пришел немедленно. Бен-Гурион приказал открыть Баб-эль-Вад. До сих пор Пальмах действовал только небольшими подразделениями, отрядами, патрулями. Ев-рейское командование привело в действие план операции "Нахшон", названной так по имени первого человека при Моисее, который прыгнул в Красное море, чтобы попробо-вать воду. Бригада Хар-Эль ("Холм Бога") Пальмаха получила выматывающее кишки за-дание открыть Баб-эль-Вад на время, достаточное для проведения нескольких конвоев в Иерусалим. Одновременно ишув начал тайное строительство дорог в обход Латруна, в стороне от Баб-эль-Вад.

Самую стратегически важную позицию на Иерусалимском конце шоссе занимала арабская деревня Кастель, построенная на развалинах фортов римлян и крестоносцев. Расположенная на высоте, она господствовала над дорогой и была главной территорией, где организовывались рейды против еврейских конвоев.

Используя сведения, годами собиравшиеся Гидеоном Ашем в разведке, бригада Хар-Эль разделилась, ночью пересекла предательскую местность и захватила ключевые пункты вдоль дороги, выкинув оттуда арабских нерегуляров.

Одновременно группа из восьмидесяти членов Хар-Эль пробралась незамеченной по длинному и крутому склону холма к Кастелю. Схватка закончилась через несколько ми-нут, и деревенские обратились в бегство.

Кастель оказался в руках евреев, и последовала бешеная операция на круглые сутки. Припасы грузились на машины по всей Палестине. К 30 апреля три больших конвоя доко-выляли до Иерусалима.

Молва о захвате Кастеля докатилась с арабских деревень до Иерусалима вместе с не-доверием. Арабскую общину до Табы сразу же охватила лихорадка. Хотя хаджи Ибрагим не давал своего одобрения и уклонился от участия, десятки его феллахов кинулись отве-тить на призыв вернуть Кастель.

Собравшись у подножия холма, мужчины беспорядочно вооружились - только для того, чтобы быть отброшенными. Без решительного и толкового руководителя арабы не смогли организовать и провести сражение, и после нескольких выстрелов наугад просочи-лись обратно к своим домам.

На Абдул Кадара Хуссейни стали сразу давить, чтобы вернуть Кастель, переданного на попечение подразделения из девяноста резервистов Хаганы старшего возраста из Иеру-салима. За несколько дней после потери Кастеля Абдул Кадар собрал отряд джихадовцев, толково расставил их и стал осторожно двигаться вверх по холму под прикрытием огня. Он занял позиции на безопасных местах, прижимая к земле немногочисленных еврейских защитников.

Оттуда раздался отчаянный призыв о помощи - их боезапас был катастрофически опустошен. Они не смогли бы сдержать арабской атаки. В это самое время грузовой паро-ход пробрался через британскую блокаду. Его груз оружия был быстро выгружен, и грузовик доставил его как можно ближе к Баб-эль-Вад. Когда он был остановлен арабской за-садой, десяток пальмахников взяли пятьдесят тысяч патронов и направились в холмы кружным путем. Они проскочили сквозь линии Абдул Кадара, когда у защитников остава-лись последние патроны.

Абдул Кадар отдал приказ об атаке и сам возглавил войска. Они были встречены внезапным огнем, и поле покрылось трупами нерегуляров. Они отступили, и Хагана вы-слала патруль, чтобы осмотреть поле. Среди мертвых арабов они обнаружили тело Абдул Кадара Хуссейни.

Из всех арабских деревень от Хеврона до Наблуса мужчины кинулись в Кастель на такси, автобусах, автомобилях и грузовиках. Половина крестьян Табы - кроме хаджи Иб-рагима - оказалась среди массы, пробиравшейся вверх по холму в нахлынувшей человече-ской волне.

Командир евреев растолкал своих усталых людей, бросил им ящики с боеприпасами, выстрелил из своей винтовки, выругался, выкрикнул команды. Они просто не могли дос-таточно быстро стрелять, чтобы остановить арабов, и отступили.

Чувства, вызвавшие ярость арабов, теперь вылились в чистое горе, когда они нашли тело своего павшего вождя. Стреляя в воздух, рыдая и выкрикивая клятвы, они отнесли мертвеца вниз и отправили в Иерусалим. В этом одном из самых странных эпизодов вой-ны арабы оставили лишь горстку людей для защиты Кастеля, ведь они на самом деле пришли сюда только для того, чтобы разыскать Абдул Кадара. Хагана быстро вернулась и на этот раз осталась.

Похороны Абдул Кадара, чей сосновый гроб плыл над головами десятков тысяч впавших в истерику арабов, стали крайним проявлением мусульманской ярости и горя. Они шли через Дамасские ворота, заполняя каждый дюйм узких улиц, и принесли ему са-мые высокие почести, похоронив на Гарам-эш-Шариф вблизи Наскального Купола.

Когда вспышка боли и гнева перешла в тихое кипение, жителей Табы постигло от-резвляющее потрясение. Они втянулись в драку, отказавшись от долгого мирного сосуще-ствования. Их внезапный боевой порыв сменился темным страхом.

Теперь Кастель надежно оказался в еврейских руках, а Таба, некогда нейтральная, стала враждебной деревней. Они больше не были неприкосновенными. То, что происхо-дило по всей Палестине, случилось и с ними. Они страшились и подумать о том, что анг-личане уйдут из Латруна. Они останутся голыми, с сильным еврейским поселением на расстоянии брошенного камня. Каждый день шли разговоры об оставленных арабских де-ревнях, городках и даже городах. В Табе семьи начали поддаваться панике и бежать.

Хаджи Ибрагим не мог больше просто размышлять. Люди уезжали; а нерегуляры да-вили на него, чтобы установить наблюдательные и снайперские точки. И никаких денег от Фавзи Кабира. Вот-вот наступит момент, когда он получит приказ оставить Табу. Тяжесть этого давила на него. Была ли возможность, хоть какая-нибудь возможность, что они пе-ренесут это, не будучи уничтожены одной или другой стороной?

Он нарядился в лучшее, спустился с холма, перешел шоссе, остановился перед сто-рожевым постом киббуца Шемеш и попросил разрешения повидаться с Гидеоном Ашем.

Глава одиннадцатая

Апрель 1948 года

Домик Гидеона Аша отличался от других. Как один из немногих оставшихся основа-телей киббуца, он был удостоен привилегии иметь собственный водонагреватель на кры-ше. Домик представлял собой двухкомнатную спартанскую штучку: маленькая спальня и чуть большая комната, служившая гостиной, столовой, кабинетом. Его отлучки из киббуца не позволяли ему пользоваться общей столовой, и киббуцники проголосовали за пре-доставление ему маленькой кухни. Пара личных телефонов на столе выглядела как заклю-чительный аккорд его особого положения.