Хантер

На этот раз напор был сильнее, вода впивалась в каждый миллиметр, и было такое чувство, как будто резали ножом. На этот раз это продолжалось дольше, и я думала, что вот-вот захлебнусь.

– Кто ты? Кто тебя послал? – Хамзат наклонился ко мне, а я еле-еле откашлялась.

– Я не понимаю, о чём вы говорите! Я туристка! – я пыталась прокашляться, но вода стояла в горле.

Хамзат раз пять ударил меня по лицу, прежде чем повторил вопрос:

– Кто тебя послал? На кого ты работаешь?

Голова кружилась и жутко гудела. Мне казалось, на моём лице уже не осталось ни одного живого места. Правый глаз начал опухать. Стул опять резко наклонили. От страха я закричала:

– Нет, не делайте этого! Я ни в чём не виновата. Пожалуйста!

Но мои крики заглушил пакет и очередная доза ледяной воды. Боль. Жуткая боль, которую невозможно терпеть. Голова была абсолютно пуста. Мысли были только одни. Страшная боль. Ничего кроме неё.

Примерно через час меня, совершенно измученную, закинули в ту же камеру, в которой я очнулась. Я пролежала на полу, боясь пошевелиться, несколько часов. Потом за мной снова пришли и отвели в комнату пыток.

Мне надели наручники с цепями и за руки подвесили к потолку. Вопрос задавали один и тот же: кто я и на кого работаю.

Ответ был один: «Я не понимаю, о чём вы говорите».

Всё то, чего боялся Боб и что предсказывал Хантер, произошло. Я не только не выполнила задание, но и попала в плен. И сейчас, под давлением пыток, главное – не выдать себя! Ни при каких обстоятельствах. В любом случае меня убьют! Лучше умереть достойно, чем как предатель!

Руки затекли, а запястья посинели. Сколько я так уже провисела, я не знаю. Наверное, дня два. Периодически отключалась, теряя сознания, но меня тут же приводили в чувство, окатывая ледяной водой. Пока было терпимо и не так больно. Но думаю, что скоро им надоест, и они начнут издеваться сильнее. Морально к этому пытаюсь подготовиться, но мозг не воспринимает ничего.

На третий день меня сняли. Ноги отказывались стоять и машинально подгибались. Очень хотелось есть и пить. Хамзат подошёл ко мне и схватил за волосы, опрокинув голову назад, отчего я вскрикнула.

– Так и будешь молчать, чёртова сука?!

– Меня зовут София Фрошель. Я просто фотографировала людей и местность и заблудилась. Я ни на кого не работаю. Отпустите меня, я вас умоляю.

Хамзат засмеялся и плюнул мне в лицо, а потом толкнул с такой силой, что я упала на колени.

– Ты лжёшь! София Фрошель! – он изо всей силы ударил меня ногой в живот. Боль была адская.

– София, София! Ты не туристка! Ты это знаешь, я это знаю! Но ты продолжаешь молчать! Зачем тебе это, София? Отвечай!

– Я не понимаю, что вам нужно?

– Кто? Ответь мне, кто тебя нанял? И это всё закончится! Говори!

Он ударил ещё, и ещё, и ещё. А потом взял длинную толстую палку и изо всей своей мужской силы ударил меня по спине, отчего у меня залетали звёздочки и закружилась голова. Он ударил опять. Я медленно погрузилась в темноту…

Темно. Холодно. Сыро. Я бегу. За мной гонится стая собак. Злые. Грязные. Голодные. Я стараюсь бежать сильнее, но ноги не слушаются меня. Я чувствую, как звери нагоняют меня. Я падаю. Вокруг грязь. Я пытаюсь встать, но не могу. Всё скользко. Я слышу, что они уже близко. Ещё секунда и ….

Я резко вскрикнула и вскочила. Острая боль пронзила спину, это заставило меня присесть. Глаза не сразу привыкли к темноте. Сердце бешено колотилось. Стук отдавал глухими ударами где-то в мозгу. Я осторожно дотронулась до спины. Ощупав, я убедилась, что ничего не сломано. Голова, казалось, была квадратной. Я, тяжело дыша, прислонилась к земле. Очень хотелось пить. Очень. Свернувшись в калачик, я прислушалась. Вдалеке были слышны приближающиеся шаги.

Дверь открылась, от резкого света я зажмурила глаза. Меня подняли, надели знакомый чёрный мешок и волоком потащили. Я извивалась, сопротивлялась и брыкалась, за что получила тупым предметом по голове и потеряла сознание.

Ведро холодной воды обрушилось мне на голову. Я стала жадно глотать капли воды, приходя в себя. Меня трясло от холода и голода. Правым глазом я почти не видела. Он заплыл пару дней назад.

– Отпустите меня! Я ничего не знаю! – я почти рыдала. – Пожалуйста!

Сильный удар по лицу. Опять разбита губа. Я сплюнула кровь и посмотрела на боевика. Бьёт, как девчонка! Я засмеялась. У меня началась истерика.

– Эта сука ещё и смеется, – по-арабски сказал боевик.

– Может, немного подпортим ей улыбочку? – засмеялся второй.

– Хамзат велел просто избить.

– Какая разница, что велел Хамзат! Эта сука меня уже достала!

Давайте, чёртовы ублюдки! Думаете, я вас не понимаю! Горите вы все в аду! Я вам ничего не скажу.

Один из боевиков подошёл ко мне и запрокинул мне голову.

– Ты будешь говорить? – на очень ломаном английском спросил сомалиец.

– Я ничего не скажу! – плюнув ему в лицо, сказала я, за что получила очередную пощечину. Он снова запрокинул мне голову и стал своими грязными пальцами обводить вокруг моего рта, улыбаясь.

– Какой милый ротик, – говорит по-арабски.

Я долго не раздумывала и вцепилась своими зубами в его палец изо всей силы. Сомалиец вскрикнул и ударил меня. Я сплюнула его грязную кровь.

– Ну, сука, ты сама напросилась! – взревел он, продолжая говорить на арабском языке.

Двое боевиков зажали мою голову и опрокинули назад, а третий взял щипцы и открыл мне рот. От страха я зажмурила глаза. Он зажал мой зуб щипцами и резко дёрнул. Весь рот наполнился кровью, а я вскрикнула от боли. Боль была невыносима. Они снова зажали голову и вырвали ещё один зуб. Слёзы непроизвольно лились из глаз. Я плюнула кровью прямо в лицо боевику. Я пыталась вырваться, но меня ударили по лицу. Во рту чувствовался вкус железа. Рот был полон крови. Я кричала.

Сомалиец бросил в сторону щипцы, взял ружье и прикладом ударил меня по голове, в область виска. Голова закружилась. В глазах задвоилось.

Очередной приём холодной воды. Живительная влага! Я тряхнула головой, воспринимая реальность.

– Ты будешь говорить?

Я лишь покачала головой и улыбнулась. Не дождётесь, ублюдки!

Они опрокинули меня со стула на пол и стали бить ногами. Били везде: в живот, по спине, по ногам… Боль! И ничего больше. Так продолжалось, примерно, минут двадцать. Мне казалось, что я сейчас потеряю сознание. Всё тело было в синяках, кровоподтёках и ссадинах. Они резко прекратили. Я открыла глаза, посмотрела на одного из них и улыбнулась.

Вам меня не сломать, чёртовы ублюдки! В одну секунду сомалиец озверел от моей улыбки. Он замахнулся своим тяжелым ботинком и ударил прямо в лицо, выбив мне ещё пару зубов и разбив нос. Больше я не помнила ничего!

Полумрак. Тошнота комом застряла в горле. Трудно дышать. Лицо в непонятном бесформенном, посиневшем, опухшем состоянии. Боюсь даже прикасаться к нему. Любое движение доставляет боль. Лежу, свернувшись калачиком, на холодной земле, в моей уже ставшей мне родной камере. Меня несколько раз выводили и избивали. Дни еле ползут. Я потеряла счет времени, оно остановилось.