Хантер
Шрифт:
То, что девушки на него вдруг молиться стали – оно понятно. Высший, что светлый, что темный, любого человека к себе расположить может, если захочет. Только обычно им это без надобности – для них люди, что мусор, пушечное мясо.
Выходит, наделал йольф делов, а после, чтоб под закон о смесках своим же не попасться, память о себе стер, да проклятье по родам пустил. Чтоб дети с магией йольфов до зрелых ушей не доживали. И сил ведь не пожалел на это.
Впрочем, если прабабка Инейки запомнила его верно, то сил этих у него было почти без границ.
Хан
Нет, черные волосы, острые уши, красные глаза – так выглядели все темные высшие. Только клыков не хватало, но мать наверняка про них умолчала, дабы дочку не пугать.
Под такое описание каждый йольф подходил. Это – то же самое, что и у ведьмаков острые зубы, или у эльфов светлые волосы, белые глаза, да уши – отличительные признаки расы.
А вот живые татуировки… такие только верховные йольфы носили, представители аристократии.
И если Хан правильно помнил геральдику (а он помнил ее правильно) дракон и птица-ворон были символами одного из самых древних и знатных йольфских родов – рода Рантиэль.
Даже слабые йольфы Рантиэль были превосходными малефиками – темная магия этого рода была заточена под всевозможные сглазы и проклятья.
Но татуировки носил лишь глава рода – Рей Рантиэль, более известный, как Темный Малефик. Его магический потенциал был равен силе самого короля йольфов, а кое-кто и поговаривал, что даже превосходил его.
Дело проклятой деревушки пахло самыми темными глубинами нави.
Пытаясь узнать свое происхождение, Хан многое изучил о йольфах, эльфах, вечной войне и пророчестве об обещанном ребенке. И Рей Рантиэль выделялся на фоне всего изученного.
Уже давно возмужавший, Темный Малефик, активно изучал магию йольфов, отставив личную жизнь и женитьбу на второй план, и теперь Хан понимал, почему.
Но кроме шуток, Рей добился больших успехов, как в некромантии, так и в проклятиях, и в создании и управлении нежитью. Благодаря его армии личей, йольфы не так давно смогли отхватить у эльфов несколько людских королевств.
И если всех темных высших, с их магией смерти, можно было бы назвать злом, то Рей, несомненно, был его апофеозом.
И что теперь будет?
Хан снял проклятье, а староста обещал присмотреть за смесками, но если Темный Малефик вдруг решит вернуться в эту деревушку… да и сбежавшая девчонка радости не добавляла – а ну как у нее снова смесок родился? Знал бы Хан о ней, да о Рее раньше…
Хотя, что бы это изменило? И без того догадывался, что проклятье не рядовой йольф накладывал.
Сделанного все равно не воротишь, да и Темный Малефик вряд ли в эту деревню вернется, а сбежавшая девчонка, теперь уже женщина, своих не выдаст, ведь у нее там сын остался.
Хан пришпорил лошадку, размышляя, куда бы направиться ему теперь, как копыта животного зачерпнули воздух, снизу раскрылась пропасть, и Хан полетел туда, не успев ничего сообразить.
Глава 4. И овцы сыты, и волки целы.
Приземление,
вопреки ожиданиям, оказалось мягким – копыта лошади плавно опустились на темную каменную плитку, жалобно звякнув в воцарившейся вдруг тишине.Хан соскочил с кобылы, в мгновение ока обнажив свои кинжалы, оскалился, сорвал повязку с ведьмачьего глаза, и понял, что попался.
Маг.
Да не просто какой-нибудь чародей, способный, разве что, фейерверк цветистый устроить, а настоящий, сильный маг.
И сейчас Хан находился в его башне, где даже камни ему помогали.
Это не с нечистью бороться – против толкового волшебника ни кинжалы, ни зубы не сдюжат. Особенно, когда он готовился к встрече.
Наверно, если бы все маги смогли объединиться, то они отвоевали бы людям независимость. Но, на счастье высших, магам это было неинтересно – ими владела жажда знаний, как ведьмаками владел голод.
Нет, многие маги оказывали помощь людям, например, снимая проклятья, или продавая им свои амулеты, однако, в основном, этим занимались лишь слабые чародеи, либо ученики.
По-настоящему сильных магов мало что интересовало в этом мире, и здесь заключался великий парадокс – люди, могущие практически все, не хотели делать абсолютно ничего.
Правда, как и везде, исключения все же встречались – некоторыми магами, помимо жажды знаний, владела еще и жажда власти. Правда, сил у таких обычно бывало как раз таки совсем немного.
Хан видел магов прежде лишь издалека, и то, даже не самих магов, а их башни, которые они строили, дабы накапливать себе магию, и, желая оказаться ближе к источникам высшей силы.
Этого «издалека» Хантеру вполне хватило. Не волновали его маги – не связывал он отчего-то с ними свое доведьмачье прошлое.
Он больше высшими интересовался.
– Ведьмак?! – в голосе мага, поймавшего его в ловушку, слышалось неприкрытое удивление, будто он ожидал увидеть здесь кого-то совершенно другого.
Впрочем, выяснять кого именно, Хан не стал. Как и не стал дожидаться от мага каких-либо действий – ведьмачий глаз говорил ему, что это не ученик, а полноценный, весьма сильный чародей.
Поэтому-то Хан вскочил обратно на свою лошадь, пришпорил ее что есть мочи, и торопливо зажал в кулаке простой кусочек дерева, который всегда висел у него на шее, скрытый от посторонних глаз.
Ловушка мага была хороша всем – наверно, с нее не смог бы выбраться и сам Темный Малефик. Но, к счастью Хана, выплетая заклятия магией высшей, чародей недооценил магию низшую, какую испокон веков употребляла нечисть. А может, и не знал он нюансов и истинной мощи навьей силы – зачем, если ей только из нави вышедшие пользоваться и могут?
Это сыграло ведьмаку на руку, потому что деревяшка на его шее была непростой, а с секретом. Ее Хану Усур подарил, и открывал этот подарок тропу. Из любой точки двух империй прямиком в лес молодого лешака. Ведьмак им пользовался, когда на путь долгий времени зазря терять не хотел.