Хантер

То, что девушки на него вдруг молиться стали – оно понятно. Высший, что светлый, что темный, любого человека к себе расположить может, если захочет. Только обычно им это без надобности – для них люди, что мусор, пушечное мясо.

Выходит, наделал йольф делов, а после, чтоб под закон о смесках своим же не попасться, память о себе стер, да проклятье по родам пустил. Чтоб дети с магией йольфов до зрелых ушей не доживали. И сил ведь не пожалел на это.

Впрочем, если прабабка Инейки запомнила его верно, то сил этих у него было почти без границ.

Хан узнал йольфа, посетившего эту забытую деревушку.

Нет, черные волосы, острые уши, красные глаза – так выглядели все темные высшие. Только клыков не хватало, но мать наверняка про них умолчала, дабы дочку не пугать.

Под такое описание каждый йольф подходил. Это – то же самое, что и у ведьмаков острые зубы, или у эльфов светлые волосы, белые глаза, да уши – отличительные признаки расы.

А вот живые татуировки… такие только верховные йольфы носили, представители аристократии.

И если Хан правильно помнил геральдику (а он помнил ее правильно) дракон и птица-ворон были символами одного из самых древних и знатных йольфских родов – рода Рантиэль.

Даже слабые йольфы Рантиэль были превосходными малефиками – темная магия этого рода была заточена под всевозможные сглазы и проклятья.

Но татуировки носил лишь глава рода – Рей Рантиэль, более известный, как Темный Малефик. Его магический потенциал был равен силе самого короля йольфов, а кое-кто и поговаривал, что даже превосходил его.

Дело проклятой деревушки пахло самыми темными глубинами нави.

Пытаясь узнать свое происхождение, Хан многое изучил о йольфах, эльфах, вечной войне и пророчестве об обещанном ребенке. И Рей Рантиэль выделялся на фоне всего изученного.

Уже давно возмужавший, Темный Малефик, активно изучал магию йольфов, отставив личную жизнь и женитьбу на второй план, и теперь Хан понимал, почему.

Но кроме шуток, Рей добился больших успехов, как в некромантии, так и в проклятиях, и в создании и управлении нежитью. Благодаря его армии личей, йольфы не так давно смогли отхватить у эльфов несколько людских королевств.

И если всех темных высших, с их магией смерти, можно было бы назвать злом, то Рей, несомненно, был его апофеозом.

И что теперь будет?

Хан снял проклятье, а староста обещал присмотреть за смесками, но если Темный Малефик вдруг решит вернуться в эту деревушку… да и сбежавшая девчонка радости не добавляла – а ну как у нее снова смесок родился? Знал бы Хан о ней, да о Рее раньше…

Хотя, что бы это изменило? И без того догадывался, что проклятье не рядовой йольф накладывал.

Сделанного все равно не воротишь, да и Темный Малефик вряд ли в эту деревню вернется, а сбежавшая девчонка, теперь уже женщина, своих не выдаст, ведь у нее там сын остался.

Хан пришпорил лошадку, размышляя, куда бы направиться ему теперь, как копыта животного зачерпнули воздух, снизу раскрылась пропасть, и Хан полетел туда, не успев ничего сообразить.

Глава 4. И овцы сыты, и волки целы.

Приземление, вопреки ожиданиям, оказалось мягким – копыта лошади плавно опустились на темную каменную плитку, жалобно звякнув в воцарившейся вдруг тишине.

Хан соскочил с кобылы, в мгновение ока обнажив свои кинжалы, оскалился, сорвал повязку с ведьмачьего глаза, и понял, что попался.

Маг.

Да не просто какой-нибудь чародей, способный, разве что, фейерверк цветистый устроить, а настоящий, сильный маг.

И сейчас Хан находился в его башне, где даже камни ему помогали.

Это не с нечистью бороться – против толкового волшебника ни кинжалы, ни зубы не сдюжат. Особенно, когда он готовился к встрече.

Наверно, если бы все маги смогли объединиться, то они отвоевали бы людям независимость. Но, на счастье высших, магам это было неинтересно – ими владела жажда знаний, как ведьмаками владел голод.

Нет, многие маги оказывали помощь людям, например, снимая проклятья, или продавая им свои амулеты, однако, в основном, этим занимались лишь слабые чародеи, либо ученики.

По-настоящему сильных магов мало что интересовало в этом мире, и здесь заключался великий парадокс – люди, могущие практически все, не хотели делать абсолютно ничего.

Правда, как и везде, исключения все же встречались – некоторыми магами, помимо жажды знаний, владела еще и жажда власти. Правда, сил у таких обычно бывало как раз таки совсем немного.

Хан видел магов прежде лишь издалека, и то, даже не самих магов, а их башни, которые они строили, дабы накапливать себе магию, и, желая оказаться ближе к источникам высшей силы.

Этого «издалека» Хантеру вполне хватило. Не волновали его маги – не связывал он отчего-то с ними свое доведьмачье прошлое.

Он больше высшими интересовался.

– Ведьмак?! – в голосе мага, поймавшего его в ловушку, слышалось неприкрытое удивление, будто он ожидал увидеть здесь кого-то совершенно другого.

Впрочем, выяснять кого именно, Хан не стал. Как и не стал дожидаться от мага каких-либо действий – ведьмачий глаз говорил ему, что это не ученик, а полноценный, весьма сильный чародей.

Поэтому-то Хан вскочил обратно на свою лошадь, пришпорил ее что есть мочи, и торопливо зажал в кулаке простой кусочек дерева, который всегда висел у него на шее, скрытый от посторонних глаз.

Ловушка мага была хороша всем – наверно, с нее не смог бы выбраться и сам Темный Малефик. Но, к счастью Хана, выплетая заклятия магией высшей, чародей недооценил магию низшую, какую испокон веков употребляла нечисть. А может, и не знал он нюансов и истинной мощи навьей силы – зачем, если ей только из нави вышедшие пользоваться и могут?

Это сыграло ведьмаку на руку, потому что деревяшка на его шее была непростой, а с секретом. Ее Хану Усур подарил, и открывал этот подарок тропу. Из любой точки двух империй прямиком в лес молодого лешака. Ведьмак им пользовался, когда на путь долгий времени зазря терять не хотел.