Хаос звезд
Шрифт:
предупредить охрану, чтобы они не впускали тебя.
Мой рот раскрывается и становится шире, чем у бегемота, но каждая линия маленькой
фигуры Мишель жёсткая и неуступчивая. Я могу поднять её и вынести из зала, затем запереть
дверь... но, я не могу быть уверенной, что после этого она не вызовет охрану.
– Отлично, - отрезаю я.
– Мне всё равно нужно отвезти образцы краски тем ребятам, которые
делают выставочные витрины.
– Я проверю твоё дыхание, когда вернёшься, и пусть лучше
– Это отвратительно!
– А мне всё равно!
Тайлер выпрямляется и роняет свой валик.
– Ты, - я тыкаю длинным пальцем с потрескавшимся чёрным лаком в её сторону, - уже
обедала. Остаёшься работать.
При каждом шаге, пока я спускаюсь по лестнице и иду по полупустому музею, мои ботинки
издают звук, подобный выстрелу. В самом низу я чувствую, как кто-то смотрит на меня, и я резко
оборачиваюсь, чтобы успеть уличить Тайлер в попытке побега. Но я не вижу её угловатой фигуры
среди кучки людей, несущихся вверх по лестнице.
От странного запаха у меня пересыхает и покалывает во рту; я не могу понять, откуда он
исходит, но его точно не должно здесь быть. Он напоминает мне о взломе в доме Сириуса, но это
никак не может с ним связываться, потому что в музее нет морской соли для ванны.
Борясь с желанием содрогнуться, я шествую прочь из музея. Я успевю пробежать по трём
местам за два часа, если и в самом деле побегу.
Гружёная сумками, я осушаю банку с Колой. Вместо того чтобы есть, я выпиваю три такие
банки. Так быстрее, к тому же я никак не могу избавиться от этой сухости во рту. Да, ещё Мишель
будет стоять на стремянке, чтобы обнюхивать меня, так что думаю, что пройду тест. Правда, уже
6:24 ч., и я аккуратно обхожу протянутые ленты с надписями "вход запрещён", перегораживающими
крыло, готовящееся к выставке. Она же не станет ругаться, если я приду на шесть минут раньше.
Пластиковые ручки сумок угрожают порваться и жгут в местах, где они врезаются в мои голые
предплечья.
Я ныряю под верёвку и слышу эхо смеха за закрытыми двойными дверями, отчего на душе
инстинктивно становится тепло.
Потом я понимаю, кому принадлежит смех.
– Амон-Ра, я убью его, - рычу я, пиная ногой дверь. Тайлер, даже не соизволила выглядеть так,
будто ей стыдно за себя, она сидит на полу в углу, что-то громко зачитывая со своего телефона. Рио
снова смеётся, даже не поднимая глаз с того места, где он пролистывает планы. Мои планы. Для
моего зала.
Я отпускаю поток самых гнусных проклятий, которые только приходят мне в голову, с языка
срываются хорватские выражения, что обычно случается в такие моменты.
– Руки прочь от моих бумаг! - Срываюсь я, когда, наконец, у меня заканчиваются
обзывательства для него. С его губ сходит улыбка, а под оливковым загаром его лицо совершенно
теряет
цвет.Глаза Тайлер округляются, но она всё равно выглядит так, словно её веселит происходящее.
– Это арабский?
77
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
– Нет, это волшебный язык. Что он здесь делает?
Рио качает головой, словно выходит из тумана.
– Я помогаю.
– Ты не..., - мой рот замирает, как только я оглядываю стены зала. Установлены три четверти
всех креплений, всё выполнено идеально, аккуратная, качественная работа. Когда я выходила два
часа назад, то сделала только третью часть, а я работала с 3:30ч утра.
О, нет.
– Но... Мишель говорила, что у них нет денег на помощников, - говорю я, запинаясь.
– А я бесплатно, - отвечает он со своей ослепительной улыбкой. - Очень ценится при
поступлении в колледж.
– Как ты...?
– Я кладу руку на одно из креплений.
– Я работал в мастеровой бригаде при театре со времен средней школы. Я построил десятки
таких. Плюс, мой отец художник. Я в ладах с металлом, и мне не составляет особого труда делать всё
это и электропроводку.
Электропроводка. Насчёт неё я переживала больше всего с самого начала. Мне никогда
раньше не приходилось работать с проводкой, и хотя я знаю, как я хочу, чтобы это работало, я всё
время надеюсь, что провода как-нибудь сами проведутся. Лампочки, сделанные на заказ, и
оборудование стоят в коробках у стены в моей комнате в доме Сириуса. От одного взгляда на них
мне уже становится плохо.
Если лампочки не будут идеальны, то всё оформление зала не станет иметь значения. Если я
пролетаю с этим залом, то доказываю Мишель, да и себе, что крупные проекты мне не по зубам.
– Ты и вправду думаешь, что можешь сделать освещение?
– Я в этом уверен.
Я закрываю глаза и кладу руку на свой ноющий лоб. Я не хочу, чтобы он был здесь. Из-за
него всё кажется странным и сложным, и я ненавижу то, что запоминаю его лицо, и могу точно
вспомнить то, какие ощущения испытала, когда его рука скользнула в мою ладонь.
И самое ужасное то, что настоящей причиной, по которой я избегаю его звонков то, что
теперь я его боюсь.
Часть меня хочет узнать, насколько плохо всё могло кончиться, если я позволю себе
чувствовать то, что я хочу чувствовать, и увидеть, к чему может привести то соединение наших рук.
Я не могу делать это. Я не могу допускать новые потери. Я не могу хотеть что-либо, что не
может длиться вечность, либо быть реальным.
Но этот зал реальный и, да завладей мной хаос, он мне нужен.
– Беру тебя в подчинение, - говорю я.
Рио вопросительно вскидывает тёмные брови.