Хаос звезд

я бросаю телефон об землю в надежде, что так я могу ударить её, причинить физическую боль. Я

хочу, чтобы она поняла мои чувства, хочу показать ей, наконец, как болит моя душа.

Потом, не понятно как, моя ярость стала вытекать из глаз, я резко сажусь на корни, ударяясь

копчиком, и обнимаю ноги руками.

Я ненавижу своих родителей. Я ненавижу их. И я ненавижу ненавидеть их, потому что это

означает, что меня волнует это. Я хочу чувствовать то же, что, очевидно, они чувствуют ко мне, я

хочу, чтобы они ничего не значили для меня, как и я для них.

Неожиданно моё плечо обвивает рука Рио. Я всё ещё не могу привыкнуть к прикосновениям,

хоть это и приятно.

– Твой брат здесь? – Спрашивает он.
– Кажется, я видел его.

Я пожимаю плечами, не поднимая головы.

– Может быть. В последнее время он ведёт себя как параноик. Не помню, говорила ли я ему,

что буду здесь сегодня или нет. Напишу ему и скажу, что собираюсь ехать домой.

– У меня есть идея получше. Пиши ему, что будешь дома поздно. Я знаю, куда нам нужно

ехать.

Млечный путь прямо надо мной, каждая звезда – идеальная точка на фоне чёрного ночного

неба. Я так привыкла к световому загрязнению Сан Диего, что даже забыла, как звёзды в

действительности должны выглядеть.

Но, даже пока я вдыхаю их, пока насыщаюсь ими, в то время как пустынный ночной воздух

щекочет мою кожу, я не могу избавиться от ощущения, что что-то не так. Они больше не

притягивают меня. Как и прежде, они мои и моя душа поёт при виде их, но... Не знаю. Что-то

невидимое, та душевная связь, которая всегда соединяет меня и мои путеводные звёзды, теперь

другая. Она сместилась, непонятно куда и почему. Может это из-за Ориона, звёзд Ориона, их не

было?

Я трясу ногами, пытаясь расслаблять спину, лежа на полу металлического кузова пикапа Рио.

– Мне следует принести подушки, - говорит он, лёжа на спине, рядом со мной.

– Нет, всё идеально.

Мы уезжаем строго на восток, где городские джунгли внезапно заканчиваются ничем.

Проезжаем сквозь это ничто, потом по горе с такими большими ветровыми турбинами, что кажется,

89

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

будто их там установили боги из одного из мифов Рио. Потом мы спускаемся с горы к волнам и

гребням песчаных дюн, и оставляем за собой долгие километры сровнявшихся с горизонтом

фермерских полей. Непонятно где.

Хоть у воздуха всё также другой запах, песок и звёзды окружают меня так, как если бы они

были домашним одеялом, клочком комфорта и родства в новом, странном, незнакомом для меня

месте. Рио находит его для меня, когда мне так это нужно.

Я поворачиваюсь и смотрю на его тёмный профиль, пока он изучает небо – его длинный

прямой нос, угловатый подбородок, полные губы. Он мог бы быть греческой статуей, сошедшей с

пьедестала. Я улыбаюсь, представляя, и маленькая ниточка в моей груди, ниточка, которая

притягивала меня, которая связывала меня с моим Орионом, вдруг натягивается.

Она тянется к этому Ориону.

Я закрываю глаза и совершенно не двигаюсь. И вот он, импульс, двигаться поближе, чтобы

заполнить пространство между нашими телами, чтобы класть голову в то место, между его плечом и

грудью, где я знаю, я знаю, ей будет так удобно, пропускать пальцы сквозь его ладонь...

Я не хочу этого. И не захочу. Я не могу принимать, что он важен для меня. Он мой друг. Я и

понятия не имела, насколько сильно нуждалась в друзьях, пока не встретила Тайлера и Рио. И я так

уязвима сейчас, когда я пытаюсь найти для себя это новое место, пытаюсь заполнить дыры в душе. Я

не смогу удержать своё сердце, если оно начнёт просачиваться через трещины, как песок, зажатый в

кулаке.

Но я не стану заполнять эти дыры им. Я не могу. Не могу делать то, что наносит новые удары

и создаёт другие дыры, рядом с теми, которые сделали мои родители.

Я наполняю себя этой пустыней и этим небом. Я стану камнем и звёздами, никогда не

меняющимися, сильными, непробиваемыми. Пустыня идеальна, она никем не занята, у неё нет

спутников, но она совершенна в своём одиночестве. Я стану пустыней.

Я открываю глаза и вижу Рио, пристально смотрящего на меня, и мою пустынную душу

прорывает бирюзовая вода, волны, каскады и водопады, омывающие мой камень, закручиваясь и

кружась вокруг моих скалистых берегов, толкая, и перекраивая, и заполняя собой каждый скрытый и

тёмный уголок.

– Прекрати это!
– У меня перехватывает дыхание.

– Что?

– Перестань делать это! Своими глазами!

– Э, перестать открывать их? Или моргать? Мне нельзя моргать?

– Просто... делай их менее синими, ну или ещё что-то.

Он смеётся, не обращая внимания на утопающую во мне пустыню.

– Сейчас они чёрные как смоль. Ты не может разглядеть их цвет.

– Но я же знаю, и они знают, что я знаю. Так что... направляй их куда-нибудь в другое место.

Он медленно моргает и линия тёмных ресниц, выступающая на фоне его кожи в полукруге,

будто улыбаясь, издевается надо мной, прежде чем он снова открывает их.

– Но это же нормально, смотреть на друзей, помнишь?

– Заткнись.
– Я хлопаю рукой в его грудь, и она остаётся там. Мне нужно оттянуть её назад, я

не могу оставить её там. Почему моя рука не оттягивается обратно и, о, глупые Боги, я чувствую, как

бьётся его сердце, и ничто не чувствуется так просто, и чисто, и честно, и правильно за всю мою

долгую жизнь.

90