Харами

Меня одновременно посетили две мысли: первая — откуда у друга Зерниева столько боеприпасов? И вторая — неужели он и в правду думает, что кто-то осмелится атаковать нас с фронта, взбираясь по травянистой круче? Это было бы чистым безумием для любой армии. Ну, разве что Красная Армия могла бы так атаковать. Брали же в финскую войну линию Маннергейма лобовыми ударами.

Пока я размышлял об этом, автоматически изучая темноту перед собой, Поленый исчез. Его исчезновение объяснилось буквально через пару минут. Наша доблестная артиллерия открыла огонь. Смею заверить, что если вы находитесь немного впереди линии размещения орудий, то звук выстрелов вполне терпим. А для меня он в эту минуту вообще звучал как музыка. Это было нечто! Потому что Вася тоже скомандовал огонь.

Больше чем уверен, корректировать стрельбу он даже и не пытался. Впрочем, для противника, если он там был, такое дело было еще опаснее, чем прицельная стрельба. Угадать, где упадет наша следующая мина, не представлялось возможным. Одно это должно было навести на чехов дикий ужас.

Лично мне делать было просто нечего. Тогда я перевернулся на спину, и уставился на звездное небо. В конце концов, это просто романтично — смотреть в звездное небо, ощущать блики света от выстрелов и слушать могучую симфонию канонады.

Вглядываясь вниз, в сторону озера, я видел вспышки батареи Шевцова. Причем стреляли они куда-то за озеро, в сторону бывшего дома отдыха. Меня это несколько позабавило, но не удивило. Честно говоря, за время службы в армии удивляться чему бы то ни было я как-то незаметно для себя разучился.

Повернув голову направо, я немного поглядел на огненный хоровод третьего блока. Там тоже ничего интересного не было. Тогда я опять уставился в небо, и начал высматривать Большую Медведицу. Всегда, когда я смотрел на звезды, то искал это созвездие. Помню, в 8-м классе на меня напала страсть к астрономии: я читал книги, лазал на крышу сарая с биноклем и выискивал первые звезды. Теперь, думая об этом, я не мог понять — зачем мне это было нужно? А может быть, в этом и был смысл — заниматься чем-то не потому что надо или выгодно, а просто потому, что нравится и интересно? Помню, как гордился тем, что смог обнаружить в какой-то точке неба туманность. Ориентиром для последующих поисков мне служили ветки нашей старой яблони… Нет уже этих веток… А Млечный Путь… Почему его россыпь призывает впасть в сладость безумия, почему оно так затягивает в себя? В чем загадка звездного неба? Может быть, скрытые до времени пласты сознания намекают, что рано или поздно любому человеку придется пойти этим путем? Куда?..

Стрельба внезапно для меня смолкла. Несколько секунд от наступившей тишины в моих ушах позванивало. Или мне это только показалось? А звенело совсем по другой причине? Я обратил внимание, что разочарованный Зерниев поднялся и ушел куда-то в сторону, бормоча проклятия себе под нос. Маленький, злой, боевой хоббит. Или гном? Нет, гномы — это Толя Романцев и его друзья. Это они любят ковыряться в камнях, таскать грунт и мастерить себе подземные убежища.

Кстати, убежища мы себе все-таки сделали.

Внутри землепалаток было сыро и сумрачно. И, что вполне естественно, достаточно грязно. Однако плюсы перевешивали. Во-первых, было где укрыться от дождя, а во-вторых, от сильного ветра.

Хотя, если честно, в первом варианте землепалатки мы допустили непростительную лень. Толя Романцев и компания сняли с машины Солохи дырявый тент, сняли металлический каркас, и перенесли все это на подготовленный фундамент. Однако, на этом и ограничились. То, что этот тент дыряв, конечно же, все помнили. Но вот прошел слабый дождик, наша крыша не протекла, и все решили, что существовать можно и так. Почему я все время говорю «наша»? Да потому что мы с Васей перешли жить все-таки к Толе и его друзьям. А вот Зерниев, Солохин, Костенко и Крикунов заняли собственное убежище. Впрочем, если честно, то их землянка была маловата для шести человек. А вот Романцев, Алиев и иже с ними выкопали не землянку, а настоящий котлован. Кроме того, из наших рядовых самое меньшее половина несли службу, а потому свободное место в «помещении» было всегда. Я мгновенно засыпал в любой позе, и на любом месте, поэтому мне было наплевать, где валяться: лишь бы не дуло, и не капало за шиворот.

Между прочим, мой вещмешок нашелся. И не где-нибудь, а в машине у Солохи. Но перед этим я все-таки добрался до «Шишиги» Пятницкого, для чего при первой же представившейся мне возможности выбрался на позиции Швецова.

В это утро солнца снова не было. Проклятая сырость заставляла меня мелко клацать зубами, но я согревался мыслью об отсутствии вшей. Если бы эти мелкие белые кусачие насекомые поселились бы на моем теле, то в такую погоду они размножались бы со скоростью насекомых! Бог мой! Что я несу! Они же и есть насекомые! Я стоял у входа в землянку, и, ковыряя грязь носком ботинка, мрачно размышлял, чем бы мне заняться.

Вот, черт возьми, вопрос: чем заняты остальные? Где шляется Вася, например? Ну, это нетрудно узнать — наверняка сидит у Сэма и слушает музыку. Собственно говоря, соседняя палатка тоже слушает музыку. За эти дни я успел раз по сто прослушать весь их небогатый репертуар. Ну а вот пехота? У них, насколько я знаю, музыки нет. Что они там слушают? Чем заняты? Я сильно сомневаюсь, что они заняты чисткой оружия и изучением боеприпасов. И до завтрака еще далеко… Пойти снова, что ли, завалиться спать?

Под бушлатом у меня был одет бронежилет. Ничего удивительного. В отличие от всех остальных, которые свои броники побросали тут же, как только поняли, что ежеминутно по ним стрелять никто не собирается, я оставил его на себе чисто из физкультурных соображений. Я посчитал, что это будет совершеннейшее сочетание полезного и необходимого: таская на себе день-деньской эту тяжесть, я уже перестал ощущать ее вес, а следовательно, натренировался. Проще говоря, пока я таскался по территории блока по тем или иным причинам, происходила незаметная, но от того не менее полезная физическая тренировка.

А ко всему прочему, когда я неудачно ложился спиной на какой-нибудь камень, титановые пластины предохраняли мой организм от всяких нехороших повреждений. Ну, в общем, снимать свой броник я не видел никакой необходимости.

Я бросил взгляд в район командного блиндажа. Около него стоял МТЛБ, и судя по движениям, которые вокруг него происходили, тягач скоро должен был отбыть за завтраком. В моей голове мелькнула мысль, которую я, внимательно рассмотрев с разных сторон, и пожав плечами, решил воплотить в жизнь, раз уж делать мне все равно было нечего.

Я пружинистым согревающим шагом направился к палатке Сэма.

Артиллеристы уже сумели соорудить что-то вроде навеса, под которыми установили импровизированный стол и стулья. Где-то раздобыли два столовских термоса, и вообще выглядели явно хозяйственнее нашей батареи. Однако ж грязи вокруг их пункта питания было нисколько не меньше, чем у нас. А вообще-то, как отметил я с неким удовлетворением, намного больше.

Я энергично сунулся к палатке, но поскользнулся, и вместо того, чтобы аккуратно приоткрыть вход и попытаться разглядеть Васю, был вынужден влететь в палатку на полной скорости. Естественно, иначе и быть не могло, я зацепился за растяжки, крепившие палатку, и упал прямо на Васю всей своей массой плюс бронежилет. Рац заорал, я скатился с него и попытался встать. Но теперь я зацепился уже за чьи-то сапоги и упал на самого Сэма. Он заорал тоже. В результате мы вскочили на ноги все трое одновременно и уставились друг на друга.

— Ты чего, — сказал мне Вася, — озверел?

— Нет, Вася, — ответил я. — Ты извини, я просто хотел отпроситься у тебя на блокпост к Швецову. Сейчас сесть на МТЛБ, они меня на повороте сбросят, а потом с завтраком возьмут. А с прапорщиком я договорюсь.

Вася, потирая ушибленную ногу, мрачно заржал.

— Ты чего? — я даже слегка опешил.

— Просто я и так тебя собирался сегодня отправить к Диме. Тебе там надо будет прибор ночного видения забрать и одного солдата. Швецов тебе его сам выделит. Так что давай отправляйся… Хорошо, что зашел сам, кстати, а то я проспал.