Хармс Даниил

14–17 октября 1933.

* * *

Открыв наук зелёный том я долго плакал, а потом его закрыл и бросил в реку. Науки вредны человеку, науки втянут нас в беду возьмёмтесь лучше за еду.

<1933>

* * *

Почему любовный фибр каждый миг меня трясёт и в толпу девичьих игр страстный вихр меня несёт удержаться нет сил боле с диким рёвом точно лев я несусь туда где в море плещат груди чудных дев

<1933>

* * *

Однажды утром воробей ударил клювом в лук-парей. И крикнул громко лук-парей: «Будь проклят птица-воробей!» Навеки проклят воробей, от раны чахнет лук-парей И к ночи в мёртвый лук-парей свалился мёртвый воробей.

24 янв<аря 1934–1935>

* * *

В этом ящике железном есть и булка есть и хлеб было б делом неполезным их оставить на столе б. ибо крысы ибо мыши ибо разные скоты по законам данным свыше съели б всё без красоты и в укусах кумачёвых все изъедены в клопах всё семейство Ювачёвых-бы осталось на бобах Но не это важно. Мне ведь надо рифмой заманя так устроить что бы в девять разбуди-ли вы меня.

<Середина 1930-х>

* * *

Возьмите незабудку На память обо мне. Тогда собачью будку Увидите во сне. А в будке человечки На лавочке сидят Огонь играет в печке И искры вверх летят.

<Середина 1930-х>

* * *

Дорогой начальник денег Надо в баню мне сходить. Но, без денег, даже веник Не могу себе купить.

<Середина 1930-х>

Жене

Давно я не садился и не писал Я расслабленный свисал из руки перо валилось на меня жена садилась Я отпихивал бумагу цаловал свою жену предо мной сидящу нагу соблюдая тишину, цаловал жену я в бок в шею в грудь и под живот прямо чмокал между ног где любовный сок течёт а жена меня стыдливо обнимала тёплой ляжкой и в лицо мне прямо лила сок любовный как из фляжки я стонал от нежной страсти и глотал тягучий сок и жена стонала вместе утирая слизи с ног. и прижав к моим губам две трепещущие губки изгибалась пополам от стыда скрываясь в юбке. По щекам моим бежали струйки нежные стократы и по комнате летали женских ласок ароматы. Но довольно! Где перо? Где бумага и чернила? Аромат летит в окно, в страхе милая вскочила. Я за стол и ну писать давай буквы составлять давай дёргать за верёвку Смыслы разные сплетать.

3 января <1930>

* * *

В каждом колоколе злоба В каждой ленточке огонь В каждой девочке зазноба В каждом мальчике свой конь.

<1935>

Страшная смерть

Однажды один человек, чувствуя голод, сидел за столом и ел котлеты, А рядом стояла его супруга и всё говорила о том, что в котлетах мало свинины. Однако онелиелиелиели ел, покуда Не почувствовал где то в желудке смертельную тяжесть. Тогда, отодвинув каварную пищу, он задрожал и заплакал; В кармане его золотые часы перестали тикать; Волосы вдруг у него посветлели, взор прояснился; Уши его упали на пол, как осенью падают с тополя жёлтые листья; И он скоропостижно умер.

апрель 1935

* * *

Дни летят как ласточки А мы летим как палочки Часы стучат на полочке А я сижу в ермолочке А дни летят как рюмочки А мы летим как ласточки Сверкают в небе лампочки, А мы летим как звездочки.

<Середина 1930-х>

* * *

На коня вскочил и в стремя ногу твердую вонзил Пётр Келлер. В это время сверху дождик моросил. С глазом шорою прикрытым в нетерпеньи конь плясал, и подкованным копытом дом и площадь потрясал. На крыльце Мария с внуком тихо плакали в платок и сердца их громким стуком отражались в потолок.

25 сентября 1933 года

* * *

Я вам хочу рассказать одно происшествие, случившееся с рыбой или даже вернее не с рыбой, а с человеком Патрулёвым, или даже ещё вернее с дочерью Патрулёва.

Начну с самого рождения. Кстати о рождении: у нас родились на полу… Или хотя это мы потом расскажем.

Говорю прямо:

Дочь Патрулёва родилась в субботу. Обозначим эту дочь латинской буквой М.

Обозначив эту дочь латинской буквой М. заметим, что:

1. Две руки, две ноги, посерёдке сапоги.

2. Уши обладают тем-же, чем и глаза.

3. Бегать — глагол из под ног.

4. Щупать — глагол из под рук.

5. Усы могут быть только у сына.

6. Затылком нельзя рассмотреть, что висит на стене.

17. Обратите внимание, что после шестёрки идёт семнадцать.

Для того, чтобы раскрасить картинку, запомним эти семнадцать постулатов.

Теперь обопрёмся рукой о пятый постулат и посмотрим, что из этого получилось.

Если-бы мы упёрлись о пятый постулат тележкой или сахаром или натуральной лентой, то пришлось-бы сказать что: да, и ещё что ни будь.

Но на самом деле вообразим, а для простоты сразу и забудем то, что мы только что вообразили.

Теперь посмотрим, что получилось.

Вы смотрите сюда, а я буду смотреть сюда, вот и выдет, что мы оба смотрим туда.

Или, говоря точнее, я смотрю туда, а вы смотрите в другое место.

Теперь уясним себе, что мы видим. Для этого достаточно уяснить себе поотдельности, что вижу я и что видите вы.

Я вижу одну половину дома, а вы видите другую половину города. Назовём это для простоты свадьбой.