Hassliebe. Афериsт

— Знаешь, лапочка, — он устало коснулся пальцами висков, — твоя ревность сейчас очень ни к чему. Нам нужно разобраться с этой чертовщиной, которая, видимо, даже не собирается заканчиваться. Этого твоего Голда я не могу найти, но появились новые варианты, и я ими займусь, но все равно нужно заняться этим делом, пока все не стало еще хуже. И так как я с этим связан непосредственно, я и буду этим заниматься.

— Оу, ну я счастлива, что ты с этим связан непосредственно! — напряженно бросила она, поджав губы, и он вскинул бровь, посмотрев на нее немного обескураженно.

— Свон, ты в порядке?

— Я? О, в полном! — зло выплюнула она, всплеснув руками. — У меня курорт, ей-богу! Как все может быть нехорошо? Это ведь не меня мучает бессонница, хронический недосып, паранойя, не мне приходят сообщения с угрозами, не я должна бояться за свою семью, а я боюсь! — Эмма шумно сглотнула, пряча глаза, на которых выступили слезы. Джонс приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но промолчал, поджав губы. — Я боюсь, Киллиан… — прошептала она едва слышно, глядя в одну точку, — я правда боюсь, боюсь так сильно, как не боялась уже несколько лет, с самого рождения Генри, когда я не знала, смогу ли дать ему жизнь, смогу ли поднять его на ноги. И вот сейчас я понимаю, что он опять в опасности, потому что эти люди… эти люди могут что-то сделать с мамой или с ним, и мне страшно… Потому что я соглашусь на любые условия ради их безопасности, на все. Поэтому я и боюсь переехать к ним, ведь если за мной следят, то они могут что-то сделать с ними, а я не могу этого допустить, потому что они все для меня, вся жизнь. Без них я бы не держалась, но я и так чувствую, что все идет под откос, — пошатнувшись, она села на край кровати, закрыв лицо руками, — Я задвинула тот… момент в дальний ящик, запрещая на нем акцентировать свое внимание, но я не могу спать из-за всего этого, потому что воспоминания оживают. Я просыпаюсь в крике, мне страшно, и я больше не могу спать, потому что мне мерещатся шаги, их смех, побои… И твое лицо, — она подняла на него заплаканные глаза, прерывисто дыша от слез, — твое усмехающееся, довольное лицо, в каждом кошмаре, каждом ужасе, снова и снова. То ты наблюдаешь, то командуешь, а то… — она сглотнула, проведя рукой по лицу, стараясь стереть слезы, — а потом я прихожу на работу и вижу тебя, такого же, как всегда, но словно с печатью моих кошмаров на лице, и мне становится жутко, потому что… потому что я хотела бы убежать от тебя, убежать без оглядки, сдать тебя, вычеркнуть из жизни, но потом я понимаю, что ты в то же время сдерживаешь этот ужас, частью которого ты являешься. И мне страшно, мне так страшно, Киллиан…

Ее дыхание прервалось, и она закрыла лицо ладонями, сотрясаясь от рыданий, давясь слезами, сжавшись в комочек. Пару секунд Киллиан смотрел на нее, не шевелясь, только прерывисто дыша, не отрывая от нее напряженного взгляда, но потом, отложив ноутбук, подошел к ней и, убрав ее руки, резко притянул к себе, крепко обняв, и уткнулся лицом в ее волосы, глядя в одну точку. Эмма замерла, приоткрыв рот от изумления, но боль взяла вверх, и она, всхлипнув, вцепилась в него, закрыв глаза, спрятав лицо на его плече, обхватив его руками, трясясь от беззвучного плача.

— Все будет хорошо, Эмма, — твердо произнес он, облизав губы, — мы со всем разберемся и найдем эту тварь, которая мешает тебе жить. Ты не будешь бояться, я тебе обещаю. А семья… — он немного отодвинулся, большими пальцами стерев слезы на ее щеках, — я бы посоветовал тебе отправить их куда-нибудь на время, в какой-нибудь санаторий, чтобы ты не переживала, что их может кто-нибудь тронуть. Но это твой выбор, в любом случае.

— Я сделаю, — кивнула она торопливо, шмыгнув носом, — я найду, куда их отправить на пару недель. Это… это хорошая идея.

— И прекрати ныть, Свон, — улыбнулся Джонс, подмигнув ей, — прорвемся. Ты же сильная женщина, забыла? Возьми себя в руки. Все будет хорошо.

— Знаю, — блондинка снова кивнула, вытирая слезы ладонями, стараясь улыбаться, то и дело кусая губы, — конечно, все будет хорошо. Справлюсь.

— Справимся, — поправил он ее, поднявшись на ноги, — давай, приводи себя в порядок, довольно сидеть на месте и ждать, пока эти твари сделают следующий шаг. Нужно обогнать их, быть на шаг впереди. Так что давай, — он кивнул, поправив рукава рубашки, — на выход.

— Куда мы? — нахмурилась она, выгнув бровь.

— На тот пароход, естественно, — усмехнулся он как-то недовольно, поджав губы, — нужно откуда-то начать.

— Что-нибудь без меня интересное было? — прервал Джонс тишину, когда они вышли из машины. — Ну, мало ли какие дела интересные, а я мимо делов, даже обидно.

— Ничего интересного, — фыркнула Эмма, — все объяснимы, не то что наши неразгаданные убийства, — она многозначительно посмотрела на него, и он фыркнул, закатив глаза. — Зачем тебе это? Неужели ты не хотел бы заниматься чем-то… менее ужасным?

— Уже поздно, — он пожал плечами, — меня не изменить, я такой, каким стал. У каждого свое хобби, и мое, так сказать, не из приятных.

— Неужели ты получаешь кайф от того, что забираешь жизни?

— Я получаю кайф от того, что помогаю отцу, убирая его врагов, что отсеиваю плохих людей, которые в принципе не должны существовать.

— Но ты не можешь убить всех, это… почему ты не можешь отказаться? Ты уже долгое время этим занимаешься, откажись, начни другую жизнь. Вовсе не обязательно этому посвящать всю жизнь, ты уже достаточно… отблагодарил отца. Довольно.

— Этой мой выбор, Свон, — скрипнул он зубами, отвернувшись, — мы здесь не по этому делу, так что давай не будем отвлекаться.

Пару минут они шли молча, не глядя друг на друга. Девушка обиженно поджала губы, глядя в сторону, Джонс напряженно смотрел под ноги, кусая губы, пока, не выдержав, не спросил:

— От кого были те цветы?

— Мы здесь не по этому делу, — съязвила она, фыркнув, — так что давай не будем отвлекаться.

— Не язви, Свон. Я серьезно.

— Ревнуешь? — усмехнулась блондинка, вскинув бровь, и он равнодушно пожал плечами.

— Если даже так. Так кто это был?

— Альфред, — отозвалась она спустя мгновение, откинув с лица прядь волос. Киллиан напрягся, нахмурившись, и непонимающе посмотрел на нее. — Твой друг и… Руби…

— Аль? — он даже застыл, словно врезавшись в невидимую стену. — Ты с ним…?

— Нет, — Свон усмехнулась, покачав головой, — просто мы случайно встретились, разговорились, он довез меня до дома, а потом вот, цветы подарил. А что, проблемы?

— Просто… — Джонс поежился, поджав губы, — просто не могу переварить мысль, что ты с кем-то другим. Ладно Грэм, он никогда особой помехой не был, но кто-то другой…

— Ты так говоришь, словно у нас были отношения, — покачала головой девушка, — то, что между нами было, это что угодно, но точно не отношения.

— Прости, лапочка, у меня не особо есть опыт, — грубо гаркнул он и ускорил шаг, поднимаясь на заброшенный пароход, громко стуча ботинками.

Открыв ржавую дверь, Киллиан прислушался, держа руку на ремне, и замер, не шевелясь, как гончая. Эмма встала за его спиной, поджав губы, надеясь, что резко ускорившееся сердцебиение успокоится и даст ей спокойно дышать, но страх сковал еще сильнее, и она вздрогнула.

— Вроде, тихо, — произнес Джонс и шагнул вниз по лестнице, — пойдем.

— Киллиан… — прошептала она, закусив нижнюю губу, и он остановился, но не обернулся, — я, кажется, не могу… Не могу туда спуститься. Не могу вернуться туда… Просто…

— Я понял, — оборвал он ее, — жди наверху и на всякий случай смотри по сторонам, мало ли что, — не дождавшись ее ответа, он пошел ниже и скрылся из вида.

Пройдя по этажу, он, оглядевшись, открыл очередную дверь, стараясь воспроизвести в памяти тот день, когда он искал Эмму, почти ничего не видя от бешенства. Он не мог думать ни о чем, кроме того, как сильно боится опоздать и прийти слишком поздно, оказаться беспомощным перед лицом смерти, боялся увидеть мертвый блеск ее глаз, который видел каждый раз после очередного убийства. Только если обычно ему было плевать, то ее смерть он бы не пережил, просто сорвавшись.