Хеб с ветчиной
Шрифт:
Когда последний студент покинул класс, я подошел к столу миссис Куртис. Она приветливо улыбнулась. Много времени я потратил, разглядывая ее ноги, и она знала об этом. Она понимала, чего я хотел, и сознавала, что ей абсолютно нечему меня учить. Я запомнил лишь единственную вещь из всего сказанного ею. Наверняка это была не ее собственная мысль, но она мне понравилась: «Невозможно переоценить глупость толпы».
— Мистер Чинаски, — обратилась она ко мне, — некоторые студенты в этом классе считают, что они очень сообразительные.
— Вот как?
— Мистер Фелтон — самый находчивый студент.
— Согласен.
— Что
— Не понял?
— Ну, я чувствую, что есть нечто… что вам доставляет проблемы.
— Возможно.
— Это ваш последний семестр, не так ли?
— Откуда вы узнали?
Она была права, я собирался распрощаться с этими волнующими ножками. Я понял, что университетский городок это всего-навсего спасительный островок. Некоторые уроды оставались на нем навсегда. Жизнь в колледже была стерильной. Здесь никогда не говорили, что ожидает нас в реальном мире. Они пичкали нас теорией, которая была совершенно бесполезна на улицах. Университетское образование могло лишь сделать личность непригодной для настоящей жизни. Книги только ослабляли нас. Когда человек оказывался в гуще жизни, ему требовались совсем другие знания, в отличие от тех, которыми были напичканы университетские библиотеки. Я решил бросить колледж, найти Вонючку и его шайку или встретить кого другого, с кем мы могли бы подломить винную лавку или, что еще лучше — банк.
— Я знаю, что вы собираетесь уходить, — сказала она нежно.
— Начало-лучшее слово.
— Скоро начнется война. Вы читали «Моряк вдали от Бремена» ?
— Эти Нью-Йоркерские штучки меня не привлекают.
— Вы должны читать такие вещи, чтобы понимать, что происходит сегодня в мире.
— Я так не думаю.
— Вы просто восстаете против всего. Как вы собираетесь жить дальше?
— Не знаю. Я уже устал.
Миссис Куртис на долгое время уставилась в свой стол. Наконец она снова посмотрела на меня.
— Так или иначе, но мы ввяжемся в эту войну. Вы пойдете?
— Мне все равно. Могу пойти, а нет, так — нет.
— Из вас получился бы хороший моряк.
Я улыбнулся и подумал о возможности стать моряком, но быстро забраковал эту идею.
— Если вы продолжите обучение, — сказала она, — возможно, и получите то, что хотите.
Она смотрела мне в глаза, и я понял, что значили ее слова, и она, конечно же, догадалась о том, что я все просек.
— Нет, — ответил я. — Все решено.
Я направился к двери, взявшись за ручку, обернулся и слегка кивнул ей на прощание — всего-навсего легкий поспешный кивок. В одиночестве я бродил поддеревьями университетского городка. Везде мелькали парочки — девочки и мальчики. Миссис Куртис сидела в одиночестве за своим столом, и я одинокий бродил по парку. Какой бы это был триумф — целовать ее нежные губы, раздвигая прекрасные ноги и надвигаясь, как Гитлер, поглотивший Европу и поглядывающий на Лондон.
Проветрившись, я направился в спортзал. Нужно было освободить шкафчик. Тренировок у меня больше не будет. Люди постоянно говорят о хорошем запахе свежего пота. Они усердно двигаются для того, чтобы вспотеть. И никто никогда не говорит о хорошем запахе свежего пивного говна. Но нет ничего более стоящего, чем хорошенько просраться поутру, после двадцати, а то и двадцати пяти бутылок пива, выпитых за ночь. Будоражащий дух настоящего пивного говна, который держится добрых полтора часа, заставляет
понять, что вы действительно живы.Я открыл шкаф, вытащил спортивный костюм, кеды, две пустые бутылки из-под вина и бросил все это в мусорную корзину. Удачи тому, кто унаследует мой шкафчик. Возможно, он подымется до мэра города Боуса в Айдахо. Подумав, я отправил в корзину и кодовый замок. Мне никогда не нравился его шифр: 1,2,1,1,2. Слишком бесхитростная комбинация. Напоминала номер родительского дома — 2122. Моя жизнь была сведена к минимуму, словно в РТОКе — раз, два, три, четыре; раз, два, три, четыре. Возможно, наступит день, и я подымусь до 5.
Покинув спортзал, я пошел через поле, где парни играли в футбол.
— Эй, Хэнк! — послышалось с трибун.
Я поднял голову. Это был Плешивый. Он сидел вместе с Монти Баллардом. Про этого Балларда ничего не скажешь, кроме одного — он никогда не открывал рта, если его о чем-либо не спрашивали. У меня вопросов к нему не было. Парень просто смотрел на жизнь из-под своих грязно-желтых волос и хотел стать биологом.
Я махнул им и пошел дальше.
— Поднимайся к нам, Хэнк! — орал Плешивый. — Есть дело!
Я поднялся.
— Ну, чего?
— Сядь и посмотри на этого кабана в спортивке.
Я сел. На поле только один парень был в спортивной форме и шипованных беговых бутсах — небольшого роста, но широкий, даже слишком. Неохватные бицепсы, мощные плечи, толстая шея и тяжелые, короткие ноги. Волосы черные, а лицо почти плоское: маленький ротик, нос-пуговка и глубоко посаженные глаза.
— Эй, да я слышал про этого парня — Кинг Конг-младший, так, кажется, его зовут, — сказал я.
— Смотри, смотри, — настаивал Плешивый.
В каждой команде было по четыре человека. Полузащитник ввел мяч в игру. Кинг Конг играл у голевой линии в защите. Двое парней из противоборствующей команды пошли в атаку: один бежал впереди, другой немного сзади. Кинг Конг-младший бросился наперерез парню, который шел первым, мощным ударом всей своей туши сбил его с ног и побежал дальше. Парню, нападающему по заднему флангу, некому было передать пас, и он оказался вне игры.
— Ты видел? — заорал Плешивый.
— Кинг Конг…
— Эта скотина играет не по правилам! Просто сбивает нападающих с ног.
— Нападающего нельзя блокировать, пока он не коснулся мяча, — уточнил я.
— Надо сказать ему, — предложил Плешивый.
— Может, ты скажешь? — спросил я у Балларда.
— Нет, — отказался тот.
Теперь команда Кинг Конга разыгрывала мяч, и он мог калечить противника законно. Первой его жертвой стал самый маленький игрок. Он перебросил парня через себя с такой яростной мощью, что тот еле поднялся.
— Этот Кинг Конг просто ненормальный, — сказал я. — Как он только сдал вступительные экзамены?
— Так по футболу же нет экзамена, — посетовал Плешивый. Команда Кинг Конга выстроилась в линию. Против монстра противоположная команда могла выставить только Джои Стейпена. Он был высокий, больше шести футов, тощий, но выносливый. Команды сошлись, и Стейпен и Кинг Конг атаковали друг друга. Джои выстоял. Но во время следующей атаки Кинг Конгу все же почти удалось опрокинуть Стейпена.
— Блядь, — выругался Плешивый. — Джои сдает.
Конг рассвирепел и ударил Джои еще сильнее, опрокинул его и протаранил ярдов пять-шесть, упираясь плечом в спину Стейпена.