Хэдхантер. Книга 2. Собиратели голов

– Эй, кто за дверью – отойди! – рявкнул Ухо. Так, на всякий случай, – Гранату бросаю!

На обычной войне предупреждать об этом противника не принято. Но сейчас шла на война, а охота, и охотникам нужна была живая и здоровая добыча. Непопорченный товар – вот что им сейчас было нужно.

Близко подходить к двери Ухо поостерегся. Вынырнув на миг из-за поленицы, сержант взмахнул рукой и тут же спрятался снова.

В воздухе мелькнул шипастый цилиндрик.

Фугаска-липучка! Борис успел заметить, как граната в полете покрывается белой пенистой массой. Густая пена хлестала из шипов пенобаллона, словно взболтанная газировка из узких бутылочных горлышек, однако она не разбрызгивалась в стороны, а лишь обволакивала металлическую болванку.

Негромкий стук… Цилиндр ударился в нижнюю часть двери. Граната повисла над порогом как приклеенная. А впрочем, так и есть – приклеенная. Липкая пенистая смесь действовала лучше любого клея.

Занавеска за окном по-прежнему не шевелилась.

Секунда, вторая, тре…

Вспышка! Взрыв!

Борис пригнулся, свалив себе на ноги несколько чурок с поленицы.

– Вперед! – приказал Ухо.

Вслед за сержантом и Шуршем Борис выскочил из-за укрытия.

Двери больше не было. Вообще. И не только двери. Снесло оба косяка и притолоку. Разворотило порог и крыльцо. Вырвало кусок стены. Выбило стекло в окне.

Впереди дымился пустой проем. Вокруг лежали обломки досок, осколки кирпича, битое стекло.

Если за дверью кто-то и прятался, то теперь он был мертв.

Но нет – никто не прятался. Никого за дверью не было.

Ухо и Шурш привалились к разбитым косякам по обе стороны дверного проема. Борису места у косяка не нашлось.

Он припал на колено у разбитого крыльца. Секунда задержки…

Все трое прислушавались к тишине, царившей в доме.

– Может газ? – Шурш указал глазами на подсумок с гранатами и противогаз на боку.

– Не нужно пока, – качнул головой Ухо. – Домов еще много, а гранат мало. Одну потратили – хватит. Да и нет здесь, кажись, никого.

Сержант повернулся к Борису:

– Но ты, Берест, все-таки проверь на всякий случай.

Ну конечно! Новичкам везде у нас дорога… Если жаба душит потратить газовую гранату, но хочется убедиться, что добычи в доме нет, можно пустить вперед новобранца.

Борис переступил порог. Под ногами захрустело.

Тесная прихожая, заваленная обломками выбитой двери. За прихожей – холл. Там тоже пусто. Никто в хэдхантеров не стрелял, никто не бросался с ножами и дубинками.

Ухо и Шурш вошли в дом вслед за Борисом, подняв стволы над его плечами. Неприятное все же чувство быть живым щитом. Живые щиты, обычно погибают первыми.

Комната справа. Чисто…

Комната слева. Чисто…

И еще одна дверь – впереди. Борис толкнул ее калашом.

Кто-то вскрикнул. У кого-то не выдержали нервы…

В доме все-таки были люди!

К окну из-за старого облезлого шкафа метнулись два силуэта.

Борис машинально нажал на спуск подствольника.

Два выстрела-хлопка. Два потраченных шприц-ампулы.

Один хуторянин ударился в простенок, сполз на пол, прижимая к телу сведенные судорогой руки и трясясь как в лихорадке. Второй успел-таки вскочить на невысокий подоконник и дернуть засов решетки.

Нет, не второй – вторая!

До окна добежала молодая женщина. Защитная решетка распахнулась под ее весом вместе со створками рамы.

Видимо, хуторяне надеялись притаится, переждать, остаться незамеченными. Глупая надежда…

Женщина, виляя из стороны в сторону, бросилась прочь от дома. Нырнула в переулок.

Борис прицелился, но выстрелить по бегущей мишени не успел. Опередили.

Хлопнуло раз, другой. Подствольники Уха и Шурша выплюнули по шприц-ампуле.

Один шприц угодил беглянке чуть пониже спины.

– Ать, хорошо! – довольно прикрикнул сержант. Судя по всему, этот трес-балл достанется ему.

…Со следующим домом было сложнее. Здесь их встретили стрельбой. Правда, не сразу.

Массивная входная дверь оказалась распахнута настежь. Она словно приглашала войти, наскоро осмотреть здание и следовать дальше.

Бориса насторожил кирпич, подложенный под дверь. Кто-то не хотел, чтобы она случайно закрылась. Кто-то хотел видеть подступы к дому и любого, кто приблизится к порогу.

Это было похоже на хитрость.

Борис остановился.

В полумраке темной прихожей почудилось слабое движение. Он отшатнулся в сторону – к стене соседнего дома, пригнулся. И – вовремя.

За дверным проемом полыхнула вспышка. Грянул ружейный выстрел. Крупная картечь выщербила кирпичную кладку над головой, звякнула о каску. Не пригнись он за миг до того, картечь разнесла бы забрало и превратила лицо в кровавое месиво.

Борис упал, где стоял. Размытая дождями водоотводная канавка была не самым надежным укрытием, но это все-таки лучше, чем ничего.

Рядом – в той же неглубокой траншее залегли Ухо и Шурш.

Шурш, перевернувшись на спину, поднял автомат и вслепую дал очередь боевыми. Однако ни задеть, ни напугать хуторского стрелка не удалось.

Бахнуло снова. Картечь легла точнехонько в рыхлый земляной холмик, из-за которого шмальнул Шурш. Холмик взорвался, засыпав охотников комочками грязи.

– Перестреляю всех, суки пятнистые! – донеслось из дома.

Голос был отчаянный, громкий, срывающийся. Голос загнанного в угол человека.

«Дело плохо», – понял Борис.

У хуторского стрелка позиция была лучше, чем у них. К тому же на таком расстоянии даже старый раздолбанный дробовик мог оказаться не менее серьезным оружием, чем хэдхантерский калаш.

Перестрелять-то их, может быть, и не перестреляют, но головы поднять точно не дадут.

Борис покосился на Ухо. Ну? И какие теперь будут распоряжения? Снова Берест – вперед? Под убийственную картечь?

– Резину на морду! – скомандовал сержант.

Борис облегчено вздохнул.

Да, в сложившейся ситуации, это было самое разумное решение. Пришла пора газовых гранат.

На то чтобы надеть противогазы и снова водрузить сверху каски, много времени не понадобилось. Легкие резиновые маски со сдвоенной коробкой фильтра, широкими окулярами очков и миниатюрным переговорником надежно закрывали глаза, нос и рот.

Уши оставались открытыми: так можно было слышать и приказы, доносившиеся из шлемофона, и внешние звуки.