Херсон Византийский

– Я, конечно, напишу, но император Тиберий болеет, почти не занимается государственными делами, – рассказал Евпатерий. – Такое важное решение может принять только он. Придется подождать, пока… выздоровеет. – И произнес тост: – За его скорейшее выздоровление!

– За то, чтобы решение было поскорее принято! – по-своему подержал я тост.

– Ты правильно говорил: из тебя никогда не получится имперский чиновник, – выпив, изрек с улыбкой дукс стратилат Евпатерий.

– Это не самое главное мое достоинство, – в тон ему произнес я.

Часть меди я продал в Херсоне, остальную повез в Константинополь. Там за нее дали на треть больше. Покупатель, круглый во всех местах купец-армянин с блестящим, жирным лицом, спросил:

– А бронзу можешь привезти? Или хотя бы олово?

– Если скажешь, где его купить, то, может быть, смогу, – ответил я.

– Его перепродают в разных местах. Но если хочешь хорошо заработать, надо покупать там, где его добывают, – посоветовал он.

– И где это? – поинтересовался я.

– В Индии или Британии, – ответил армянин. – Знаешь такие страны?

– Не только знаю, даже бывал в них, – ответил я.

– Неужели был?! – не поверил армянин. – Расскажи что-нибудь о них.

Рассказал ему само простое, что явно не изменилось за пятнадцать веков:

– В Индии всё время жарко, и полгода идут дожди, а полгода сухо. В Британии всё время холодно и все время идут дожди.

– В Британии я не был, ничего не скажу, а вот про Индию верно говоришь, – произнес купец-армянин.

Я подумал, что неплохо было бы купить олова, привезти в Херсон, там изготовить из нее и меди бронзу, которую и продавать в Константинополе. Бронза стоила намного дороже меди.

Потом я сходил в Александрию за специями, благовониями и индийскими тканями. Тамошние купцы подтвердили информацию об олове и даже предложили привезти ее. Правда, цену запросили слишком высокую. Суэцкий канал еще не построили, так что до Индии на судне мне надо добираться вокруг Африки. Это слишком долгое плавание да и опасное. А вот Британия… В эту навигацию уже поздно. Те края лучше навещать летом.

Четырнадцатого августа 582 года умер император Тиберий Второй. Ходили слухи, что его отравили, добавив яд в тутовые ягоды. Склонен верить, что это вымысел, потому что не представляю, как можно пропитать ядом эти ягоды. За неделю до смерти он назначил своим преемником молодого каппадокийца Маврикия, пожелав ему: «Пусть твое правление станет для меня самой красивой эпитафией». Интересно, что он имел в виду? Сам Тиберий прославился транжирством. Говорят, за первый год он промотал семь тысяч двести фунтов (примерно 2,3 тонн) золота. О Маврикии я слышал, что он неплохо воевал с персами и, скажем мягко, не отличался щедростью. Получается, скупость – лучшая эпитафия мотовству.

58

В конце зимы дукс стратилат Евпатерий передал мне, чтобы я по возможности заглянул к нему в гости. Я предположил, что разговор пойдет о поставках оливкового масла. Мы с ним уже наработали схему, по которой масло покупалось чуть дороже рыночной цены, и половина этого чуть шла в карман дуксу. В России такая операция называлось откатом.

В кабинете дукса стратилата Евпатерия было тепло. Под мраморным полом пролегали трубы, по которым текла горячая вода. Римляне были большими мастерами в вопросах водоснабжения, отопления, канализации. Это не мешало дуксу кутаться в плащ из куньего меха.

– Не представляю, как ты жил в стране, где всегда холодно, – начал он, поприветствовав меня.

– Я уже и сам не представляю, – сказал я чистую правду, потому что привык к крымским коротким теплым и малоснежным зимам.

– Из Константинополя сообщили, что весной пришлют войска для освобождения Боспора, – сразу перешел к делу Евпатерий.

– Давно пора, – согласился я.

– Мои друзья пишут, что Маврикий решил восстановить империю в прежних размерах. Для этого набирает новых солдат, сообщил он.

– Как бы нам не прислали одних новичков, – сказал я.

– Не должны, – неуверенно произнес дукс. Видимо, эта мысль приходила ему в голову, поэтому добавил: – Оставим их охранять Херсонес.

– Понадобится моя помощь? – упредил я его просьбу.

– Да. Нужно будет перевезти пехоту. Конница пойдет своим ходом, – ответил он и сам спросил: – Сколько сможешь выделить кораблей?

– Два, – ответил я.

Дукс стратилат кивнул головой, потому что услышал то, что хотел, и продолжил:

– И еще потребуется помощь твоих друзей аланов. Само собой, им заплатят, как конфедератам. Сколько у них бойцов?

– Можешь рассчитывать на две сотни катафрактариев (тяжелых конников), – ответил я.

– Даже так?! – удивился дукс стратилат Евпатерий. – Я думал, у них легкая конница.

– В содружестве со мной аланы основательно потяжелели, – сообщил я. – А легкую аланскую конницу можно нанять в Согдее или готскую в Дори (Мангуп).

– Готы поставят пехоту, три нумерии (1200 человек), – сообщил он.

– Когда в поход? – поинтересовался я.

– Как только придут корабли с войсками, – ответил дукс стратилат Евпатерий.

Прибыли они в конце апреля. К тому времени я успел отвезти рыбацкие артели на Тендровскую косу. Там на зиму оставались несколько херсонцев. Они построили деревянные дома, обзавелись кое-каким хозяйством и заготовили рыбы. Подозреваю, что через несколько лет там будет деревня. Если, конечно, какие-нибудь залетные кочевники случайно не наткнутся на мою факторию. Кто там следующий должен прискакать в эти края? Угры, вроде бы? Я продал рыбу в Константинополе и купил в Ираклии оливкового масла для херсонского гарнизона. Война войной, а откат все равно нужен.

Затем я съездил на медный рудник. Отвез туда продуктов на полгода. Хисарн обжился на руднике, построил длинный готский дом с отдельными конюшней, сеновалом, кладовыми. Заодно подправил стены и возвел возле ворот башню, на которой несли службу двое часовых. Еще двое встретили нас на подходе, там же, где был пост утигуров. Я забрал медь и золото и поспешил домой.

Византийские войска прибыли на десяти транспортных кораблях. На каждом по нумерии, то есть, всего около четырех тысяч человек. Вместе с херсонским гарнизоном, добровольцами, готской пехотой и аланской конницей будет около шести тысяч. И еще пять дромонов для пресечения снабжения осажденного города с моря.

Первого мая армада кораблей двинулась к Пантикапею (Боспору). На каждом из моих судов было по сто солдат в трюме и на палубе и припасы в твиндеке. Когда проходили место, где я выпал с яхты, появилось предчувствие, что опять случится что-нибудь невероятное. Меня переполнило странное чувство – смесь восторга, как при долгожданной победе, и тошноты, какая бывает, когда сильно испугаюсь. Увы, чуда не случилось…

Высадили десант в том месте, где, насколько я помню, будет судостроительный завод «Океан». А может, ошибаюсь. Я часто бывал в Керчи в бытность курсантом и молодым штурманом. Иногда кажется, что узнаю место, в которое попал в шестом веке, а потом, что вроде бы и нет. Даже гора Митридат в первый мой визит в Пантикапей показалась знакомой и незнакомой одновременно. Наверное, потому, что она застроена домами и ограждена высокими стенами.